валенттина иохим косма

Дождь барабанил по карнизу окна, за которым угрюмые осенние тучи закрыли небо. Марина сидела, прижимая к груди завёрнутую в одеяло маленькую Сонечку. Она пыталась укрыть дочь от больничного холода, от запаха лекарств, от писка аппаратуры за спиной. В голове всё ещё звучали слова врача: «Синдром Д*уна». Обычные два слова, которые вдруг стали тяжёлыми. Марина не успела даже осмыслить услышанное, когда дверь с шумом открылась. На пороге стоял Алексей. Её муж. Отец новорождённой малышки, которую он даже не хотел взять на руки. — Они подтвердили? — спросил он, даже не взглянув на дочь. В его голосе не было ни капли нежности, только холодные нотки обвинения. Марина молча кивнула, прижимая к себе ребенка, словно пыталась защитить её от всего мира. Её глаза, покрасневшие от слёз, молили о поддержке, о тепле, которое так необходимо было им обеим в этот момент. — Я ухожу, больная дочь мне не нужна! — отчеканил Алексей, бросая на стол какие-то бумаги. — Это заявление на развод. Подпиши, когда р

Мы прожили вместе двенадцать лет. Без детей. Не потому, что не хотели — просто не получалось. Перепробовали всё: клиники, процедуры, даже молитвы. Но, видно, судьба готовила нам другой путь. Однажды вечером Андрей за ужином осторожно начал разговор. — Слушай, я тут думал… — он ковырял вилкой в тарелке, не глядя на меня. — Что ты думал? — спросила я, откладывая бокал. — А если бы мы… удочерили? Я замерла. Мы не раз говорили о детском доме, но всё оставалось на уровне «может быть». А тут — конкретика. Я молчала. — Там есть девочка. Ей шесть. Милая, добрая. Я был там по волонтёрской программе. Поиграл с ней… Она сразу как будто ко мне потянулась. Я чувствовала, как внутри поднимается тревожная волна. Почему именно эта девочка? Почему так внезапно? — Ты так рассказываешь… — я напряглась. — У тебя с ней какая-то особая связь? Он замялся. Тогда я не придала значения этой паузе. Наверное, не хотела видеть. - - - Спустя месяц мы уже оформляли документы. Я поехала в приют. Её звали Лиза. Худень