Галия Коваленко (Яфаева)

Счастливая Пятница, 13-е

Как хирурги старейшей в России клиники помогли мне закрыть гештальт 36 лет спустя...

Репортаж из предбанника операционной - в стиле «испытано на себе»)) Из двоих выбравшихся на свежий воздух грустный дворовой пёсель, почему-то выбрал именно меня, усевшись точно рядом с недавно вскрытым хирургами коленом. Мы расположились на лавочке в сени двух огромных елей, ставших часовыми во дворике серо-кирпичного каре клиники у бюста Генриха Ивановича Турнера - доктора медицины, ординарного профессора Императорской военно-медицинской академии, действительного статского советника. До 1917-го её медики не получали военных званий, а этот гражданский чин табели о рангах соответствовал армейскому званию генерал-майора. Обладатель его, кстати, получал право на потомственное дворянство и титуловался «Ваше превосходительство». Чуть поодаль в курилке балагурило пополнение клиники из СВО: - Тебя чем достало – «бабой ягой»? - Нет – американской кассетой… Поразительные ребята! Большинство – на колясках, у многих из рук-ног выступают сложные металлические конструкции. Кое у кого они даже сокрыты от посторонних глаз защитными чехлами, подвешены-привязаны к разным фиксирующим и поддерживающим конструкциям - а они источают оптимизм. - Не холодновато раздетым гулять? - спрашиваю седого бойца, у которого голая багрово-красная нога зафиксирована в коляске вытянутой и «опломбированной» подобием аппарата Елизарова. – Прикрой хоть халатом – не май месяц. «Да всё нормально, зато накурился», - смеётся. Дворняга заскулила и прилегла у ног калачиком. Глядя в ее громадные карие глазищи хотелось сказать: «Ну, нечем тебя порадовать сегодня - «Катя-Валя ДНР» не приедут». Конечно, отнюдь не донецкие знаменитости заезжали во двор клиники военной травматологии и ортопедии Военно-медицинской академии. В будни маленькая площадка обычно забита автомобилями хирургов и персонала: на улице Боткина у питерского метро Площадь Ленина в будни не припарковаться - центр всё-таки, до Финляндского - рукой подать. Две улыбчивые девушки появляются здесь со своим пикапчиком по выходным, привозя мыльно-рыльные, горячий кофе, полотенца и даже что-то из белья. Разумеется, всего этого и в самой клинике в достатке, но кому-то больше нравятся одноразовые комплекты, а кто-то предпочитает паузу госпитальной еды заполнить еще и печеньками с горячим чаем. Да куревом, по просьбе восстанавливающихся, девчата наверняка их снабжают. Кстати, меня приятно поразило постельное белье минобороны в клинике – если не сатин, то очень высококачественный плотный хлопок. Лет 6 назад в апартаментах одного из центральных округов Парижа мне стелили простыни и пододеяльники куда худшего качества. Разве что-то похожее было в полулюксе небольшого румынского городка Бран, когда мы с друзьями - бывшими сослуживцами - по дороге в Будапешт решили завернуть в замок графа Дракулы... Благодарить легко. Особенно когда после нескольких лет болей и ограниченной подвижности реально маячит возвращение к активной жизни. Тут на порыве хочется расцеловать и ведущего хирурга, и его ассистентов, и медсестер, и сестру-хозяйку… Тем более когда позади отнюдь не быстротечное ожидание квоты на операцию. Суставные проблемы и без того - бич настоящего, а тут еще и поток минно-взрывных да прочая-прочая нынешней войны. Поэтому офицеру запаса пришлось подождать. Собственно, и так было понятно, что человеку в погонах, приписанному к поликлинике старейшего в России храма медицинской науки, основанном, к слову, 225 лет назад еще государем императором Павлом I, предстояло торить дорогу если не к будущему строевому шагу, то к былой сбалансированной походке именно через клинику военной травматологии и ортопедии имени Турнера. Впрочем, не буду глубоко заныривать в историю. Напомню только, что именно в академии творили наши мировые медицинские светила Сергей Боткин, Иван Сеченов, Владимир Бехтерев и первый российский Нобелевский лауреат Иван Павлов… Словом, былую славу уже ничто не застит. Но когда попадаешь внутрь этого отлаженного и напряженно даже не просто работающего, а буквально пашущего изо дня в день механизма пациентом, многое открывается такими гранями, мимо которых в суете проносишься, не задумываясь. Так сложилось, что в моей семье есть хирург с почти полувековым профессиональным стажем. Разумеется, я много раз слышал рассказы тёщи и о бессонных ночных дежурствах, и об опустошении после многочасовых операций, которые складывались не по учебникам, и про то, что ее детям порой не доставало материнской любви - растить их помогали бабушки, ведь мама была очень занята любимой работой. Но только окунувшись сам в атмосферу операционной и на себе прочувствовав весь процесс - от госпитализации до выписки, понял, насколько тяжелым трудом даются им и спасенные судьбы, и сохраненные жизни. Теперь и незнакомых мне людей, останавливающих нашего хирурга-пенсионерку на улице со словами «Вы меня не узнали? …надцать лет назад вы спасли мне жизнь!», я понимаю гораздо лучше. «Пробила» меня клиника академии. В «хозяйстве» главного травматолога министерства обороны, доктора медицинских наук, профессора, полковника медицинской службы Владимира Хоминца всё отработано, как часы. Начиная от проходной, откуда добраться до палаты помогают прибывающим больным и раненым (тем, кто в коляске, на костылях и т.д.) дежурящие курсанты, продолжая «конвейером» ежедневных операций ведущих хирургов да завершая заботой, которой тебя окружает в быстро летящие дни восстановления персонал клиники. Кабул-Ташкент, периферия По моей армейской судьбе история эта вообще-то началась аж 36 лет назад, когда меня, молодого капитана, проходившего службу после Афгана в ТуркВО, сбил на пешеходном переходе лихой местный водитель. Была пятница, 13-е… Накануне я посмеивался над опасениями своего однокашника по Львовской альма-матер Андрюши Пунько, остановившегося у меня в Ташкенте по дороге в отпуск «из-за речки»: «Если бы не молодая жена, ни за что не полетел бы домой в такой день», - сетовал военный журналист многотиражки знаменитой 103 воздушно-десантной дивизии. К сожалению, Андрей ушел уже достаточно давно – сердце, последствия перенесенного. А возможно и побочка от десантного «озверина» - фенамина, который наш немного грузноватый товарищ жрал на боевых, чтобы рыскать по горам с десантурой без сна и устали. Спас меня в том ДТП «дипломат» - эти пластиковые чемоданчики с алюминиевой окантовкой продавались в военторгах каждого гарнизона и были верной приметой афганских дембелей. Серую красоту Made in Hindustan бампер черной «Волги» разрубил практически пополам, зато он погасил основную силу удара. Отлеживался я тогда дома – благо квартировал через дорогу от ташкентского госпиталя. Потом было много еще чего, но собственные «колеса» вроде бы меня не подводили. Пока травмированный в 1988-м коленный сустав не сгрыз артрит. Операцию ведущий специалист клиники, начальник отделения ортопедии, кандидат медицинских наук, подполковник медслужбы Павел Метленко назначил на… Пятницу, 13-е. Супруга испугалась, откровенно говоря, и запричитала - мол, надо всё срочно отложить. Но наш умудренный опытом «домашний доктор» быстро ее осадила. А Метленко и его ассистент Виталий Чернышев в назначенный час провели очередное для них, первое для меня, эндопротезирование коленного сустава, как по нотам. Ранним утром того дня, когда меня закатили в операционную, помню только спокойный и умиротворяющий голос анестезиолога-реаниматолога с самым большим в клинике стажем (41 год!) Юрия Куштана: «Ну, здравствуйте, как дела?» - и проснулся уже вечером в палате реанимации… Всего через сутки улыбчивая и энергичная специалист отделения реабилитации и восстановительного лечения Светлана Воробьева уже с шуткой «активировала» половину седьмой палаты нашего третьего отделения: «Чего лежим? Ходить пора! Поставлю вас на костыли - и чтобы до вечера пять раз уже прогулялись по коридору…» А под высоченными сводчатыми потолками клиники неустанно продолжал шуршать, раскатывая пациентов из операционных в реанимации, из реанимаций в палаты, конвейер милосердия – день за днем, операция за операцией. Просто титанический труд! Труд каждого – от начальника кафедры и клиники вплоть до сестры-хозяйки отделения. Она на третий день удивилась разводам сукровицы на моем послеоперационном трикотаже - белоснежных крепко охватывающих сосуды ног «чулках»: «Так ходить неприлично - снимайте, простирну…» Госпитальные байки Неделя в клинике познакомила меня не только с замечательными докторами, но и с множеством сильных духом людей. Сашу из Улан-Уде шибануло взрывом танкового снаряда. Он не первый раз в клинике, хирурги восстановили ему часть утраченных костей – да-да, здесь могут даже напечатать недостающие костные ткани на 3D-принтере и вживить их. А вот с мышцами левой ноги у молодого парня пока проблема, от икроножной и бедренной - одни воспоминания. Мы лежали рядышком на столах в кабинете лечебной физкультуры, пока электрический аппарат сгибал-разгибал наши замененные колени – от него ни нотки уныния, ни слова печали. Санек взахлеб рассказывал и показывал мне на смартфоне, какой удачной была охота в тайге его брата, пока он отлеживался на больничных койках. Демонстрировал фото гигантского заваленного лося, листал фотоленту, выискивая, какую нельму он выудил до СВО – 8 кг! - Ну что, ты снова в тайгу после восстановления? - Это вряд ли, - с улыбкой ответил боец. - У нас и не всякий полностью здоровый там справится. Буду ждать трофеев братишки… Его выписали через два дня, клиника – операционный центр, дальше ребят отправляют в лучшем случае по домам или же в госпитали для долечивания и восстановления. Потому что ежедневно поступают новые пациенты, которым без профессионалов академии порой и не встать на ноги, не вернуть свободу движения ни рукам, ни ногам. Сашу увозила на коляске стройная девушка: «За мной супруга приехала!», - сказал он со своей извечной улыбкой, прощаясь. Крепко сложенный подполковник, «квартировавший» на кровати напротив, уже на третий день после операции требовал выпустить его на свободу. «Тут 5-7 дней держат», - пытался я его увещевать. «А у меня ребята без присмотра, пора на службу!» Юру взрывной волной швырануло бедрами прямо на рельсы, отлежался в блиндаже пару дней – и снова в строй. Но через несколько месяцев боли в тазобедренных суставах стали мешать даже спать, не то чтобы боевую службу править. Оказался в одном из учебных центров в Ленобласти, готовит бойцов для СВО. Там и настиг его суровый диагноз – некроз обоих суставов. И вот один он уже поменял. «Доктор, а можно и со вторым побыстрее вопрос решить?» - теребил он хирурга во время обхода. «Только через год», - успокаивал тот рвущегося обратно в свою часть подполковника. Светлые люди клиники, щедрые сердцем и почти титанически стойкие физически, еще и вынужденно обрели мастерство психотерапевтов. Поступающие сюда бойцы не всегда адекватно реагируют на, казалось бы, рядовые события - одно из проявлений посттравматического стрессового синдрома войны… На моих глазах доброта растопила взрывного соседа по палате - 43-летнего солдата из-под Донецка, которому перенесли операцию из-за временного отсутствия нужного эндопротеза. Кстати, его намеревались «чинить» в следующий за моим операционный день. Упрись я тогда из-за «Пятницы, 13-е» - мой протез, полученный по долгожданной квоте, мог бы уплыть другому пациенту. А я бы продолжил существование доходяги, с трудом передвигающегося, даже опираясь на трость, еще неизвестно сколько времени - всё-таки не с фронта прибыл, а пенсионный контингент. Так что нумерология - штука неоднозначная. Эти стены святы, но уже давно слишком тесны За время СВО в клинике не умер ни один раненый, рассказал профессор Владимир Хоминец в недавнем интервью газете ЛенВО «На страже Родины». И раскрыл некоторые детали методов вакуумного дренирования и последовательного синтеза, разработанного на его кафедре: «Мы впервые применили эту технологию во время чеченской кампании. Я защищал докторскую диссертацию на эту тему, а сейчас мои ученики продолжают её развивать. Раньше было запрещено лечить огнестрельные переломы с помощью внутренних фиксаторов, а сейчас эта методика заняла свою нишу в лечении. Благодаря нам её используют во всём мире». Доктор наук объехал всю линию боевого соприкосновения, начиная от передовых санитарных пунктов, где начинается борьба со смертью, заканчивая Луганской краевой больницей и госпиталями Ростова, Белгорода и Воронежа. Ассистировавший моему хирургу доктор Чернышев через несколько дней после операции тоже отправился в трехмесячную командировку - в клинике буквально вахтовым методом врачи набираются боевого опыта. Побывав в стенах первой в истории России ортопедической клиники мне без всяческих сомнений остается сказать еще только одно: двигать науку и спасать жизни в этих древних палатах сегодня тоже сродни подвигу. Еще в 1913-м первый начальник клиники профессор Турнер открыл здание на Боткинской, 13. И вот уже 111 лет в этих стенах бьется пульс милосердия. Но все эти палаты с высоченными потолками и по-дворцовому солидными двухростовыми створками дверей, длиннющие коридорища с историческим кафелем на полу и узкие проходики, тесные ординаторские, где врачам так неудобно хотя бы спокойно переодеться после операции, рассчитаны на медицину совсем другого века! Низкий поклон труженикам клиники, вынужденно размещающим пациентов дневного стационара на кроватях прямо в коридорах, наматывающим километры за день по высоченным пролетам исторической лестницы из-за того, что видавший виды лифт остановился где-то на этажах с неприкрытыми створками дверей. Конечно, вы достойны лучшего, и хочется верить, что это время приедет. А пока подчиненные профессора Хоминца откровенно могут позавидовать коллегам из многопрофильной клиники академии, что всего в 300 метрах, которую в сентябре посетил президент России Владимир Путин. Это современное медучреждение. Кстати, Главнокомандующий сам отметил тогда, что будет создана целая программа реноваций. «Денег всегда не хватает, но это святое дело - мы обязательно найдём эти ресурсы», - сказал президент. Хочется верить, клиника травматологии и ортопедии увидит не только реконструкцию своего исторического дома, но и переживет какой-то своей частью даже новоселье.) Из двоих выбравшихся на свежий воздух грустный дворовой пёсель, почему-то выбрал именно меня, усевшись точно рядом с недавно вскрытым хирургами коленом. Мы расположились на лавочке в сени двух огромных елей, ставших часовыми во дворике серо-кирпичного каре клиники у бюста Генриха Ивановича Турнера - доктора медицины, ординарного профессора Императорской военно-медицинской академии, действительного статского советника. До 1917-го её медики не получали военных званий, а этот гражданский чин табели о рангах соответствовал армейскому званию генерал-майора. Обладатель его, кстати, получал право на потомственное дворянство и титуловался «Ваше превосходительство». Чуть поодаль в курилке балагурило пополнение клиники из СВО: - Тебя чем достало – «бабой ягой»? - Нет – американской кассетой… Поразительные ребята! Большинство – на колясках, у многих из рук-ног выступают сложные металлические конструкции. Кое у кого они даже сокрыты от посторонних глаз защитными чехлами, подвешены-привязаны к разным фиксирующим и поддерживающим конструкциям - а они источают оптимизм. - Не холодновато раздетым гулять? - спрашиваю седого бойца, у которого голая багрово-красная нога зафиксирована в коляске вытянутой и «опломбированной» подобием аппарата Елизарова. – Прикрой хоть халатом – не май месяц. «Да всё нормально, зато накурился», - смеётся. Дворняга заскулила и прилегла у ног калачиком. Глядя в ее громадные карие глазищи хотелось сказать: «Ну, нечем тебя порадовать сегодня - «Катя-Валя ДНР» не приедут». Конечно, отнюдь не донецкие знаменитости заезжали во двор клиники военной травматологии и ортопедии Военно-медицинской академии. В будни маленькая площадка обычно забита автомобилями хирургов и персонала: на улице Боткина у питерского метро Площадь Ленина в будни не припарковаться - центр всё-таки, до Финляндского - рукой подать. Две улыбчивые девушки появляются здесь со своим пикапчиком по выходным, привозя мыльно-рыльные, горячий кофе, полотенца и даже что-то из белья. Разумеется, всего этого и в самой клинике в достатке, но кому-то больше нравятся одноразовые комплекты, а кто-то предпочитает паузу госпитальной еды заполнить еще и печеньками с горячим чаем. Да куревом, по просьбе восстанавливающихся, девчата наверняка их снабжают. Кстати, меня приятно поразило постельное белье минобороны в клинике – если не сатин, то очень высококачественный плотный хлопок. Лет 6 назад в апартаментах одного из центральных округов Парижа мне стелили простыни и пододеяльники куда худшего качества. Разве что-то похожее было в полулюксе небольшого румынского городка Бран, когда мы с друзьями - бывшими сослуживцами - по дороге в Будапешт решили завернуть в замок графа Дракулы... Небольшая предыстория Благодарить легко. Особенно когда после нескольких лет болей и ограниченной подвижности реально маячит возвращение к активной жизни. Тут на порыве хочется расцеловать и ведущего хирурга, и его ассистентов, и медсестер, и сестру-хозяйку… Тем более когда позади отнюдь не быстротечное ожидание квоты на операцию. Суставные проблемы и без того - бич настоящего, а тут еще и поток минно-взрывных да прочая-прочая нынешней войны. Поэтому офицеру запаса пришлось подождать. Собственно, и так было понятно, что человеку в погонах, приписанному к поликлинике старейшего в России храма медицинской науки, основанном, к слову, 225 лет назад еще государем императором Павлом I, предстояло торить дорогу если не к будущему строевому шагу, то к былой сбалансированной походке именно через клинику военной травматологии и ортопедии имени Турнера. Впрочем, не буду глубоко заныривать в историю. Напомню только, что именно в академии творили наши мировые медицинские светила Сергей Боткин, Иван Сеченов, Владимир Бехтерев и первый российский Нобелевский лауреат Иван Павлов… Словом, былую славу уже ничто не застит. Но когда попадаешь внутрь этого отлаженного и напряженно даже не просто работающего, а буквально пашущего изо дня в день механизма пациентом, многое открывается такими гранями, мимо которых в суете проносишься, не задумываясь. Так сложилось, что в моей семье есть хирург с почти полувековым профессиональным стажем. Разумеется, я много раз слышал рассказы тёщи и о бессонных ночных дежурствах, и об опустошении после многочасовых операций, которые складывались не по учебникам, и про то, что ее детям порой не доставало материнской любви - растить их помогали бабушки, ведь мама была очень занята любимой работой. Но только окунувшись сам в атмосферу операционной и на себе прочувствовав весь процесс - от госпитализации до выписки, понял, насколько тяжелым трудом даются им и спасенные судьбы, и сохраненные жизни. Теперь и незнакомых мне людей, останавливающих нашего хирурга-пенсионерку на улице со словами «Вы меня не узнали? …надцать лет назад вы спасли мне жизнь!», я понимаю гораздо лучше. «Пробила» меня клиника академии. В «хозяйстве» главного травматолога министерства обороны, доктора медицинских наук, профессора, полковника медицинской службы Владимира Хоминца всё отработано, как часы. Начиная от проходной, откуда добраться до палаты помогают прибывающим больным и раненым (тем, кто в коляске, на костылях и т.д.) дежурящие курсанты, продолжая «конвейером» ежедневных операций ведущих хирургов да завершая заботой, которой тебя окружает в быстро летящие дни восстановления персонал клиники. Кабул-Ташкент, периферия По моей армейской судьбе история эта вообще-то началась аж 36 лет назад, когда меня, молодого капитана, проходившего службу после Афгана в ТуркВО, сбил на пешеходном переходе лихой местный водитель. Была пятница, 13-е… Накануне я посмеивался над опасениями своего однокашника по Львовской альма-матер Андрюши Пунько, остановившегося у меня в Ташкенте по дороге в отпуск «из-за речки»: «Если бы не молодая жена, ни за что не полетел бы домой в такой день», - сетовал военный журналист многотиражки знаменитой 103 воздушно-десантной дивизии. К сожалению, Андрей ушел уже достаточно давно – сердце, последствия перенесенного. А возможно и побочка от десантного «озверина» - фенамина, который наш немного грузноватый товарищ жрал на боевых, чтобы рыскать по горам с десантурой без сна и устали. Спас меня в том ДТП «дипломат» - эти пластиковые чемоданчики с алюминиевой окантовкой продавались в военторгах каждого гарнизона и были верной приметой афганских дембелей. Серую красоту Made in Hindustan бампер черной «Волги» разрубил практически пополам, зато он погасил основную силу удара. Отлеживался я тогда дома – благо квартировал через дорогу от ташкентского госпиталя. Потом было много еще чего, но собственные «колеса» вроде бы меня не подводили. Пока травмированный в 1988-м коленный сустав не сгрыз артрит. Операцию ведущий специалист клиники, начальник отделения ортопедии, кандидат медицинских наук, подполковник медслужбы Павел Метленко назначил на… Пятницу, 13-е. Супруга испугалась, откровенно говоря, и запричитала - мол, надо всё срочно отложить. Но наш умудренный опытом «домашний доктор» быстро ее осадила. А Метленко и его ассистент Виталий Чернышев в назначенный час провели очередное для них, первое для меня, эндопротезирование коленного сустава, как по нотам. Ранним утром того дня, когда меня закатили в операционную, помню только спокойный и умиротворяющий голос анестезиолога-реаниматолога с самым большим в клинике стажем (41 год!) Юрия Куштана: «Ну, здравствуйте, как дела?» - и проснулся уже вечером в палате реанимации… Всего через сутки улыбчивая и энергичная специалист отделения реабилитации и восстановительного лечения Светлана Воробьева уже с шуткой «активировала» половину седьмой палаты нашего третьего отделения: «Чего лежим? Ходить пора! Поставлю вас на костыли - и чтобы до вечера пять раз уже прогулялись по коридору…» А под высоченными сводчатыми потолками клиники неустанно продолжал шуршать, раскатывая пациентов из операционных в реанимации, из реанимаций в палаты, конвейер милосердия – день за днем, операция за операцией. Просто титанический труд! Труд каждого – от начальника кафедры и клиники вплоть до сестры-хозяйки отделения. Она на третий день удивилась разводам сукровицы на моем послеоперационном трикотаже - белоснежных крепко охватывающих сосуды ног «чулках»: «Так ходить неприлично - снимайте, простирну…» Госпитальные байки Неделя в клинике познакомила меня не только с замечательными докторами, но и с множеством сильных духом людей. Сашу из Улан-Уде шибануло взрывом танкового снаряда. Он не первый раз в клинике, хирурги восстановили ему часть утраченных костей – да-да, здесь могут даже напечатать недостающие костные ткани на 3D-принтере и вживить их. А вот с мышцами левой ноги у молодого парня пока проблема, от икроножной и бедренной - одни воспоминания. Мы лежали рядышком на столах в кабинете лечебной физкультуры, пока электрический аппарат сгибал-разгибал наши замененные колени – от него ни нотки уныния, ни слова печали. Санек взахлеб рассказывал и показывал мне на смартфоне, какой удачной была охота в тайге его брата, пока он отлеживался на больничных койках. Демонстрировал фото гигантского заваленного лося, листал фотоленту, выискивая, какую нельму он выудил до СВО – 8 кг! - Ну что, ты снова в тайгу после восстановления? - Это вряд ли, - с улыбкой ответил боец. - У нас и не всякий полностью здоровый там справится. Буду ждать трофеев братишки… Его выписали через два дня, клиника – операционный центр, дальше ребят отправляют в лучшем случае по домам или же в госпитали для долечивания и восстановления. Потому что ежедневно поступают новые пациенты, которым без профессионалов академии порой и не встать на ноги, не вернуть свободу движения ни рукам, ни ногам. Сашу увозила на коляске стройная девушка: «За мной супруга приехала!», - сказал он со своей извечной улыбкой, прощаясь. Крепко сложенный подполковник, «квартировавший» на кровати напротив, уже на третий день после операции требовал выпустить его на свободу. «Тут 5-7 дней держат», - пытался я его увещевать. «А у меня ребята без присмотра, пора на службу!» Юру взрывной волной швырануло бедрами прямо на рельсы, отлежался в блиндаже пару дней – и снова в строй. Но через несколько месяцев боли в тазобедренных суставах стали мешать даже спать, не то чтобы боевую службу править. Оказался в одном из учебных центров в Ленобласти, готовит бойцов для СВО. Там и настиг его суровый диагноз – некроз обоих суставов. И вот один он уже поменял. «Доктор, а можно и со вторым побыстрее вопрос решить?» - теребил он хирурга во время обхода. «Только через год», - успокаивал тот рвущегося обратно в свою часть подполковника. Светлые люди клиники, щедрые сердцем и почти титанически стойкие физически, еще и вынужденно обрели мастерство психотерапевтов. Поступающие сюда бойцы не всегда адекватно реагируют на, казалось бы, рядовые события - одно из проявлений посттравматического стрессового синдрома войны… На моих глазах доброта растопила взрывного соседа по палате - 43-летнего солдата из-под Донецка, которому перенесли операцию из-за временного отсутствия нужного эндопротеза. Кстати, его намеревались «чинить» в следующий за моим операционный день. Упрись я тогда из-за «Пятницы, 13-е» - мой протез, полученный по долгожданной квоте, мог бы уплыть другому пациенту. А я бы продолжил существование доходяги, с трудом передвигающегося, даже опираясь на трость, еще неизвестно сколько времени - всё-таки не с фронта прибыл, а пенсионный контингент. Так что нумерология - штука неоднозначная. Эти стены святы, но уже давно слишком тесны За время СВО в клинике не умер ни один раненый, рассказал профессор Владимир Хоминец в недавнем интервью газете ЛенВО «На страже Родины». И раскрыл некоторые детали методов вакуумного дренирования и последовательного синтеза, разработанного на его кафедре: «Мы впервые применили эту технологию во время чеченской кампании. Я защищал докторскую диссертацию на эту тему, а сейчас мои ученики продолжают её развивать. Раньше было запрещено лечить огнестрельные переломы с помощью внутренних фиксаторов, а сейчас эта методика заняла свою нишу в лечении. Благодаря нам её используют во всём мире». Доктор наук объехал всю линию боевого соприкосновения, начиная от передовых санитарных пунктов, где начинается борьба со смертью, заканчивая Луганской краевой больницей и госпиталями Ростова, Белгорода и Воронежа. Ассистировавший моему хирургу доктор Чернышев через несколько дней после операции тоже отправился в трехмесячную командировку - в клинике буквально вахтовым методом врачи набираются боевого опыта. Побывав в стенах первой в истории России ортопедической клиники мне без всяческих сомнений остается сказать еще только одно: двигать науку и спасать жизни в этих древних палатах сегодня тоже сродни подвигу. Еще в 1913-м первый начальник клиники профессор Турнер открыл здание на Боткинской, 13. И вот уже 111 лет в этих стенах бьется пульс милосердия. Но все эти палаты с высоченными потолками и по-дворцовому солидными двухростовыми створками дверей, длиннющие коридорища с историческим кафелем на полу и узкие проходики, тесные ординаторские, где врачам так неудобно хотя бы спокойно переодеться после операции, рассчитаны на медицину совсем другого века! Низкий поклон труженикам клиники, вынужденно размещающим пациентов дневного стационара на кроватях прямо в коридорах, наматывающим километры за день по высоченным пролетам исторической лестницы из-за того, что видавший виды лифт остановился где-то на этажах с неприкрытыми створками дверей. Конечно, вы достойны лучшего, и хочется верить, что это время приедет. А пока подчиненные профессора Хоминца откровенно могут позавидовать коллегам из многопрофильной клиники академии, что всего в 300 метрах, которую в сентябре посетил президент России Владимир Путин. Это современное медучреждение. Кстати, Главнокомандующий сам отметил тогда, что будет создана целая программа реноваций. «Денег всегда не хватает, но это святое дело - мы обязательно найдём эти ресурсы», - сказал президент. Хочется верить, клиника травматологии и ортопедии увидит не только реконструкцию своего исторического дома, но и переживет какой-то своей частью даже новоселье.