Окончил Московский юридический институт. Десять лет работал по специальности в Киеве. Там же началась его литературная деятельность. Переводил с украинского. Стихотворные сборники: «Земной непокой» (1962), «Право на солнце» (1964), «Лепта» (1966), «Третья даль» (1971), «Журавль в ночной степи» (1987), «Русские таинства» (1990) и другие. Жил в Москве.
Слово
За окном моим город грохочет,
Натыкаются сны на дома...
Моё слово проснуться не хочет,
И меня оно сводит с ума.
Отдающее мятой степною,
Слово спит – и ему нипочём
Звон трамвайный за тонкой стеною,
Разговоры дождя с кирпичом.
А когда-то, когда мне казалось,
Что звезда зарывается в стог,-
И на шёпот травы просыпалось,
И на птичий безмолвный кивок.
Жизнь над зыбкой его проносила
Гул столетий и гомон берёз,
И стрела его сердце пронзила,
И пропеллер над степью пронёс.
Воду, пламя и медные трубы
Одолело, смеясь, по весне…
Спит, усталое. Жёсткие губы
Что-то детское шепчут во сне.
Ласточки
Ласточки летают вечерами,
Над притихшим мечутся бугром…
Может, чья-то смерть не за горами,
Может, просто молния и гром.
Тишину волнуют и колышут,
Круг за кругом чертят над людьми.
Что они по синему там пишут?
Письмена печали иль любви?
Неужели этот вот комочек,
Стрельчатый, крылатый, грозовой,
Подсмотрел порывистый твой почерк,
Перенял прощальный трепет твой?
Неужели заодно с громами,
С молниями, рвущими простор,
Будет мне вот этими крылами
Мой земной подписан приговор?
Тень твою тревожно карауля,
Всё я жду и жду на склоне дня,
Что влетит, как маленькая пуля,
Маленькая ласточка в меня.
***
Живу я посреди ракит, у этих древних вод...
То дед в ночи заговорит, то бабка запоёт.
Река мерцает в тишине с раздумьями на дне:
Она совсем, она совсем не помнит обо мне.
Передо мной моя земля – овраги и поля.
Я соткан весь из облаков, из криков журавля.
Мне десять лет – и жизнь легка, и пляшет луч на пне...
Но молчалив я, как река с раздумьями на дне.
Я слышу то, что мне дано лишь слышать одному:
Как дым ползёт и как бегут убитые в дыму.
С испепелённых крыш и стрех сползает чёрный луч...
И я молчанью говорю: «Ты сердца мне не мучь!»
Мне сорок лет, и у меня в груди живёт свинец.
Сквозь дым бежит настречу мне мой молодой отец.
И шепчется у всех плетней давно умерший люд.
И слёзы матери моей из глаз моих бегут.
***
Молодая крестьянка одна
В дом вносила охапку полыни...
Мне сказала в тот вечер она.
Что родни моей нет и в помине.
Знать, напрасно колёса несли
В эту даль мою бедную душу.
Только чёрным крестом из земли
Память прошлого рвётся наружу.
Столько за ночь нападало звёзд
На родные поля и долины,
Что молчит удивлённо погост,
Весь серебряный от паутины.
Как великие узы родства,
Эти нити, знакомые с детства,
На лице ощутил я сперва,
А потом уже где-то у сердца.
И стоял я среди луговин,
И душой понимал оробелой,
Что остался один на один
С моей родиной, осиротелый.
Из книги Двенадцать дорог. Стихи. - М. : Детлит, 1983
Последнее стихотворение
со страницы Льва Смирнова на сайте Стихи.ру
Страничка создана и поддерживается дочерью поэта - Татьяной Смирновой Купер.
Чтение эпитафий
Лев Смирнов
Моя мама любила ходить на погост
И брала меня в детстве с собою нередко.
Перед нами вставали кресты в полный рост
И с увядшим венком проходила соседка.
Как ни странно, но был мне погост букварём,
По которому я терпеливо учился,
И где было темно, там светил фонарём
То ли сторож хмельной, то ли ангел из гипса.
Необычен учения был матерьял
(Он бы вызвал, пожалуй, сейчас возраженье):
На фамилиях чьих-то чужих шлифовал
Я фонетику, дикцию, произношенье.
Голод был на земле…Горькой пыли клубок
Пролетал по полям, о беде причитая,
И как мог я голодные дни коротал,
Эпитафии вместо романов читая.
Жизнь на радость была, очевидно, скупа,
Ни картинок, ни книг не дарила она мне…
Лишь густая трава, да лесная тропа,
Да чужая могила, да надпись на камне.
Вспоминать о минувшем не очень люблю,
Но всегда в моей памяти, нищи и голы,
Эти «плачу», «вздыхаю», «надеюсь», «скорблю»-
Первой грамоты, первых прозрений глаголы.
1977
Присоединяйтесь к ОК, чтобы посмотреть больше фото, видео и найти новых друзей.
Нет комментариев