Людмила Каменская (Томилина)

– Николай Максимович, а как вам без Большого театра, как вы живете без него? Нет какой-то «зависти» к сегодняшним артистам, которые выходят на эту сцену, не хочется опять туда вернуться? – Я хорошо живу, я наелся. А что касается артистов… некоторые выходя на эту сцену, на это пространство, смешны. Понимаете, катастрофа этих артистов нынешних, что выходя в Большом театре, они малюсенькие. – В смысле личности или одаренности чисто балетной? – И то и то. Я вам пример приведу. Для меня он очень был показательный. У меня была и есть книга «Вступление в балет», это о Московском хореографическом училище, в которое я еще только мечтал поступить. И вот я в него поступил. А в этой книге в конце все выдающиеся выпускники. И каждому уделена страница. И я решил собрать автографы этих людей. Я ходил по разным концертам, по спектаклям, собирал эти автографы – и вот я пришел на спектакль, мне 13 лет, танцует Екатерина Максимова. Я прорвался за кулисы, бегу к ней, с книгой и с ручкой. Весь такой взволн

Май 1945 год Сердце Василисы замирало от каждого раската грома, молния сверкала так, что освещала всю избу. Но не было в ней страха, как вот у её кошки, что под лавку забилась. Было лишь сладкое предчувствие, ей казалось, что именно сегодня он вернется. Сердцем чувствовала и душой. Недавно письмо от Лёньки пришло, так она теперь со дня на день ждала своего мужа. С Лёнькой любовь у нее сильная, еще как весной в сороковом году на танцах в клубе как познакомились, так и поняли, что судьба их свела. Лёнька сиротой был, отца и мать схоронил в начале тридцатых, с теткой жил, а в 1939 году перебрался в отчий дом. Жених был завидный - свой дом, работа в колхозе механиком. Красивый, работящий, мечта многих девчонок. Но едва он увидал Василису, сердце его тут же забилось, голову потерял. Стал бегать за ней, в соседнее село до дома провожал, а потом и замуж позвал. Осенью 1940 года они поженились, но не успели насладиться супружеской жизнью, не успели родить ребенка, как в июне 1941 года началас

— Ты опять купила «эти» огурцы, — сказал Виктор, заглянув в пакет и даже не повернув головы. — Я же тебе говорил — я не ем маринованные. Только малосольные. — Прости, — тихо ответила Ольга, ставя пакет на кухонный стол. — Зато хлеб свежий. Из пекарни. — Хлеб… Хлеб у нас был. Ты просто не слушаешь. Она кивнула. Молча. Не спорила. Как всегда. Прошло сорок лет. И только теперь она поняла, что каждый день начинается и заканчивается как в тумане. Одни и те же реплики. Одни и те же лица. Один и тот же мужчина, рядом с которым она жила почти всю взрослую жизнь — и которого вдруг перестала узнавать. Они познакомились в 1982 году. Она работала в библиотеке, он — техникой занимался. Тогда все говорили: «Витя — надёжный. Без вредных привычек. Без сюрпризов». И вправду. Он не пил, не кричал, не изменял. Он просто жил по инструкции. — У нас в жизни всё должно быть по графику, — говорил он. — Беспорядок — корень всех проблем. Сначала это даже нравилось: чётко, стабильно, будто всё под контролем. Пот