Размышления ворчуна
Мы стали сейчас жить богаче и комфортнее, с «удобствами» не во дворе в виде водопроводной колонки и тем более не общей, уличной, на полквартала и реже пользоваться туалетом, расположенным поближе к меже с соседом. Почему к меже? Ну не среди же двора нужно было размещать «сантрест».
А сейчас, как? Нет ни русской печи посреди четырёхкомнатных «хоромов», ни даже двухкомфорочной кирпичной, отопительно-варочной печи с духовкой и с многоходовыми обогревательными щитами – газовая четырёхкомфорочная, с грилем или электроплита, с прекрасным гарнитуром кухонной мебели и утвари.
В комнатах, вместо форточек со шпингалетами, пластиковые шумоизолирующие стеклопакеты со стёклами-«хамелеонами». Кругом новые технологии. Вместо экологических натуральных стройматериалов, глины и соломы, для приготовления самана – непонятно из чего и с каким классом токсичности. Даже кирпич и железобетон стали редко применяться. Металлический каркас зашивают лёгкими и легковоспламеняющимися материалами, а потому и сгорают такие конструкции так же быстро, как и строились. И было бы смешно, если бы не множество жертв, погибающих от удушья.
А за подписание актов приёмки и при этом «закрытия глаз» на выявленные нарушения норм, правил и требований, да и кто их выявлял? Разве, что за столом в кабинете у хозяина открывающегося предприятия или в более привлекательном, располагающем на обоюдную договорённость месте. А потом мы включаем «ящик» и слышим; «Задержан. Подозревается в получении большой суммы…» – и называются фамилии заместителей министров, губернаторов и прочие высокопоставленные чиновники. О наШальниках пониже и говорить не приходится.
Я помню, когда я в 16 лет получил права мотоциклиста и пару дней не поездил, как останавливает меня гаишник. Проверил новенькие права и поздравил с покупкой нового мотоцикла «Восход-2М». Я честно признался, что моей заслуги в том нет, родители по случаю окончания десятилетки купили за 420 рублей. Почти разошлись миром, но он машинально тронул рычаг ручного тормоза, а тот возьми и провались. Тросик-то как раз утром лопнул.
– О! – оживился гаишник, – приехали! А почему тормоз не работает? Штраф полагается. Будем дырочку в талоне пробивать.
Он вертел талон в одной руке, а второй держал наготове «компостер»-дырокол. Долго ходил вокруг меня, восседающего на мягком сиденье мотоцикла. У меня даже голова начала кружится, но я не мог понять, в голову не приходила простая вещь, что он от меня хотел. А он от меня ждал ни мало, ни много, а один «деревянный», но обеспеченный золотым эквивалентом, рубль. Откуда он у меня мог взяться? У меня и 20 копеек в кармане не звенело. Тогда я предложил закончить «цирковой аттракцион»:
– Надо?! Значит делайте дырочку. Я экзамен сегодня в школе сдавал, кушать уже хочется. А мне домой ещё 25 километров ехать.
До сих пор помню характерный звук пробиваемого картона талона к правам. Отвлёкся от главного чуток.
Когда я, как и мои сверстники, осваивал «ареал» обитания, который ограничивался изначально даже не границами села, а лишь его частью – «краем», как тогда называли сельские кварталы. В него входил дом, двор, огород, сад, сады тех соседей, у которых произрастали ранние сорта яблонь (поздние были и в своём саду), малый пруд, что в 100 метрах от хаты и большой – в 250 метрах, если по тропинке, через выгон и два ручья с криницами, подпитывающими речку Каменку. Выгон, покрытый молодой сочной травой, на котором бабуля на цепи припинала стальным штырём телка, косогором спускался к малому пруду, а с другой стороны, к оврагу. За оврагом начинались самые таинственные и дремучие места, с воронками и осыпавшимися окопами – следами войны, и заросшие кустами бузины и тёрна. Это было излюбленное место для игры в прятки и «военных баталий».
Нас трудно было загнать вечерами домой, потому что, это такая скука – проводить вечера под светом керосинки, а чаще, испив парного молока, укладываться на покой. Электричества долго не было и два года мне с братом-двойней приходилось учить уроки. А старший брат при лампе окончить успел шесть классов.
После того, как уроки были выучены, мать брала две лампы, ставила их так, чтобы можно было заниматься шитьём. Она обшивала полсела модниц и тем самым, хоть немного зарабатывала. В те годы, когда работу оценивали трудоднями, денег у колхозников почти не было, только у служащих, которых ы селе раз-два и обчёлся.
У детворы обязательно была школьная одежда, форма. Мы с братом носили суконную форму, с форменными фуражками и ремнями. И нас сразу прозвали офицерами. Как же жарко в ней было, особенно в сентябре. Но порядок – есть порядок. Терпели. А после школы одевали всё, что угодно: отцовское, старшего брата, гетры, вместо носков, изготовленных из старых чулок матери. Солдатское галифе шло в ход и кирзовые или резиновые сапоги, с дюжиной портянок, чтобы не спадали. Одежда, из-за постоянных лазаниях по зарослям колючих кустарников, постоянно раздиралась, а потому на ней иногда заплат было больше, чем фабричного материала.
Сейчас звучит дико то, что говорила нам учительница, когда классный санитар, чаще это была девочка, утром проверяла всем чистоту не только одежды, рук, лица, головы, заглядывала в уши и заносила «санбюлетень», вывешенный в классном уголке, напротив фамилий чёрные или красные квадратики или квадратик делился по диагонали, если один показатель выходил за пределы «санминимума», а другой был в норме.
Из обуви осенью и зимой – сапоги, часто размера на два больше размера самой ноги («на вырост») и валенки «безразмерные», дедовские. Летняя обувь – сандалии «на выход», например, в кино, а дома гулять, т.е. по всем местам, куда только может ступить босая нога и куда не может, но должна – босиком.
Скоро уже никто не будет знать, почему люди старшего поколения называют детство «босоногим». Для нас летом, кроме трусов, никакой одежды и обуви не требовалось. Мы выросли из земли, земля нас питала, мы грызли землю, когда давали клятву, засыпали раны и порезы землёй и оборачивали, вместо бинтов, в листья подорожника, мы «купались» в горячей, от палящего летнего солнца и мягкой, что пух дорожной пыли. А в пруду, во время купания, вместо мыла использовали глину и донный ил, измазываясь с ног до головы и знали запах болотной грязи, как и её целебные свойства, за исключением «цыпок» на ногах, которую мать удаляла пензой, с криками, раздирая ноги до крови.
Какая благодать «искупаться» в дорожных лужах, после летнего ливневого дождя, оставляя на их донной поверхности следы своих босых ног. Наши волосы не знали шампуней, а чаще всего, весь летний сезон голова их не имела, нас стригли отцы «под Котовского». Наша кожа за лето, успевала, что у ящериц два-три раза сменяться. А варёные раки, пойманные в пруду, яркостью окраски отдыхали по сравнению со спинами шумной ватаги, принимающие испепеляющий загар, лёжа на шелковичном коврике спорыша вдоль кромки пруда с обрывистым берегом.
А вечером матери применяли к новоиспечённым «ракам» народное средство, для снятия болей и жара – намазывали спину свежими молочными сливками или уже загустевшими, в виде сметаны, в которой ложка держится в любом положение, не опираясь, как хромой старик на палку, на стенку макитры или другой, чаще глиняной посуды для молочных продуктов. И что было очень важным – не оставить кошек в доме, иначе…
Но, если «банда» с вечера запланировала «диверсионный поход», а, если проще сказать – набег на колхозный сад, то тогда все собирались с утра по форме одежды – «майки и трусы». Кто-то даже прихватывал шаровары, в них столько черешен или ранних яблок влезало… Конечно! А для чего же нужны были майки и шаровары? Их использовали в качестве вещмешков.
Как мы были счастливы летом из-за того, что часов 15 можно было вообще домой не появляться. Это сейчас, если полчаса пацана во дворе нет, родители поднимают грандиозный кипиш, звонят родителям друзей и не только. Тогда они были заняты с зари до зари на работе, а после ещё и с домашним хозяйством. Потому, вспоминали о детях только когда «заползали» от усталости в дом, а вернее в летнюю кухню, а кто-то и ужинал во дворе, под навесом. Деревня, однако – это вам не город.
А когда солнышко закатывалось за горой, что круто спускалась к берегу, поросшей кугой и камышом, маленькой речке Каменке, а через мостки, переброшенные с одного берега на другой, неспешно от криницы, на коромысле, девица возраста «кофе с молоком», покачивая бёдрами и ведрами на коромысле, несла холодную ключевую воду, которую использовали только для питья и приготовления пищи. Её дивную красоту и стройность фигуры «обсуждали» говорливые на вечер лягушки, не упуская возможность заглянуть ей под платье и плюхаясь от испуга на гладь воды с кочек, когда мостки издавали скрип от ритмичных шагов девицы.
Недоенные коровы издавали мычание, напоминая хозяйкам о себе. Собаки то там, то здесь издавали стихийный лай, больше из-за солидарности, чем по делу. А порой и по делу, когда предупреждали хозяев о проникновении в их сад незваных гостей, т.е. тех, кому не то, что мало показалось добытых вылазкой в колхозный сад яблок, захотелось просто перед сном грядущим пошкодить, чтобы сон был крепким и безмятежным.
Село замирало, только у клуба, наоборот, жизнь только оживлялась. Самые бойкие пацаны, те, за которых и родители сильно не переживали, и не кричали на всю улицу: «Вовка, сатана, до дому!» – шныряли среди взрослых. Они больше других хотели тоже стать взрослыми, а потому перенимали у старших всё, начиная с попрошайничества – «дай докурить».
Летом ночи короткие, а для механизатора, тем паче. Казалось, только голову на подушку прислонил, а уже коровы вместо будильника будят, зовут хозяйку на дойку. И вот уже сонное стадо угрюмо следует с одного края села на другой, где в середине сходятся два потока в один. А рассвет они встретят уже за селом, вниз по течению речки Каменки, в которой они и водопой устраивают и остывают в знойный полдень и, смочив кисточку хвоста, отгоняют от себя назойливых, кровососущих гнусов.
Чаще в выходные привозили фильмы, которые мы смотрели с восторгом и неподдельными эмоциями. Сюжеты таких фильмов, как «Чапаев» или «Котовский» после просмотра разыгрывались потом уже на тех «подмостках», где после долгих споров утверждался «актёрский состав» и «главные герои». Не секрет, Чапаями и Котовскими хотели быть все. «Беляками» и «фашистами» не очень и чаще, соблюдая очерёдность смены неблагодарных ролей.
Что касалось вечерних сеансов, то родители категорически не настаивали на отказе в их посещении. Если нет ограничения «дети до 16 лет…», то «гуляй вальсом», если желаешь, но денег на кино не проси. Двадцать копеек – это тогда были деньги. Тем более, что родители работали на «трудодни» или имели мизерные зарплаты, да и «нахлебников» в семье, как у нас сразу трое. После уговоров, обычно мать говорила: «Ладно! Ступайте, но, если сможете бесплатно прошмыгнуть…». А способов «бесплатно прошмыгнуть» было несколько. Самый элементарный – проскочить между ног взрослых, под носом у киномеханика. Но, упаси Бог, если он тебя за ухо успеет ухватить. Тогда точно долго не захочется без билета в зал пролазить между ног.
Более сложным был способ – вытащить стекло из оконной рамы, что напротив сцены. Нужно было незаметно влезть, пока товарищ стоит на шухере, через окно на сцену, спрятаться там. Киномеханик знал все наши хитрости и порой прежде, чем начать «крутить» кино, обходил и весь зал, и за сцену наведывался. Но «игра стоила свеч». Когда в зале выключали свет, а когда электричества ещё не было, прикручивали фитили керосиновых ламп. Тогда нужно было пулей шмыгнуть в зал и где-нибудь зашухариться, пока обстановка не успокоится.
Мы почти никогда не болели. Даже в метель и сильные морозы, когда школу из-за этого закрывали и школьников отправляли по домам, мы все гурьбой мчались на горку и на лёд пруда. Мы, что «Тарзаны» лазили по деревьям, прыгали, бегали, плавали и ныряли, что утки и потому нормативы БГТО и ГТО сдавались нами «одной левой».
Мы были счастливы так, как не будут уже счастливы никто и никогда, хоть мне в этом так хочется ошибаться.
Мы пили сырую, студёную ключевую воду из множества криниц, не оборудованных никак и ничем. Мы припадали на сырую землю, делаю «упор лёжа» и, наклонивши голову ниже уровня плеч, пили воду прямо из источника, как это делают те же парнокопытные, но только стоя или братья наши меньшие, но жадно лакая воду языком. Или «цивилизованно» с листа лопуха вы когда-нибудь пили эту живительную влагу, когда крупные хрустально-прозрачные капли, срываясь со среза листа, большей частью не утоляют изначально вашу жажду, а окропляют шею и грудь разгорячённого тела, приводя вас в восторг, с эмоциями, вырывающимися пронзительным криком радости оттого, что вы та малая частица этого огромного мира и мир непременно должен вас заметить, потому что вы в нём обязательно оставите свой неповторимый след?
А вы натирали кожуру зелёных яблок о майку на животе, до блеска и с хрустом откусывая добрую половину, кривясь, на вопрос товарища: «Что, Москву видно?!» – Отвечали, прикрыв глаза: «Не-а! Як мэд!» А, чтобы зелёные яблоки были по ощущению действительно слаще, обстукивали яблоко по кругу до превращения мякоти яблока в натуральную, порыжевшую мякоть, легко кусаемую и брызжущую соком.
И тогда мы не наблюдали обилие невыводимого сорняка, амброзии. Но на огородах обильно цвёл мак, а пустыри были заросшими коноплёй. Но мы не знали, что за мак скоро могут привлечь к ответственности, оштрафовать или даже посадить, не говоря о конопле. Мы, даже когда уже услышали, что где-то там есть наркомания, но понятия не имели о том, в чём они присутствуют и как достигается эффект, который позже будут называть, как кайф. Мы кайфовали от того, что были и так счастливы, молоды, влюблены. Ну разве, повзрослев, начинали баловаться винчишком.
Мы знали, как пахнет сено и любили ночевать на сеновале, после длительного инструктажа отца по пожарной безопасности. Не знаю, как кто, но я лет с 10 полюбил косить сено. И когда научился косить косой «на полную ручку», видя, как сено ложится ровным валком, получал истинное удовольствие. А в 14 лет первая загонка на комбайне СК-4, при косовице «на свал» – это тоже нужно просто ощутить и прочувствовать.
У нас были крепкие зубы, которыми мы кусали всё: зелёные, кислые яблоки, макуху, которую напилили для донок и леску, при закреплении крючков, и свинец грузиков… У нас были крепкие мускулы, «бронебойные» пятки и устойчивая к внешним раздражителям психика.
Мы не канючили у родителей денег на конфеты или игрушки. Корочка домашнего хлеба с подсолнечным маслом и солью или со свежими сливками, которые ты саморучно перегнал на сепараторе, или домашнего сливочного масла, отбитого на маслобойке – нет ничего вкуснее. Игрушки нам заменяло деревянное оружие мы мастерили сами, затупив отцу ножовки и рубанки.
Мы до мозга костей пропитаны патриотизмом, который передавали истинные участники той страшной войны, с эхом которой мы повсеместно сталкивались. Ветераны неохотно, порой со слезами на глазах, рассказывали о том, какой вклад они внесли в ту победы, благодаря которой у нас есть это счастливое детство, в котором мы живём. Их было много, но они очень быстро, не дожив до глубокой старости, пополняли тот, журавлиный клин, который начали создавать их боевые друзья своим беспримерным подвигом и бессмертием. Они жили скромно рядом с нами и в наших больших семьях, трудились и тихи уходили в Царствие Вечности, оставив то после себя, что мы должны пронести через всю свою жизнь и передать молодому поколению. Это наша святая обязанность, наш долг перед ними, ветеранами-победителями.
Любая попытка переубедить нас в правоте фундаментальных убеждений идеологии, ведущей нас к светлому будущему человечества, стекали с коры головного мозга, не проникая внутрь, сколько бы наши враги не пытались, а стекала, «как с гуся вода». Советская «бронь» идеология была самой прочной из всех, но до поры и до времени…
Мы не были богатыми и на свиданиях не дарили девушкам розы – в лучшем случае – сирень, ромашки или васильки. Мы не сидели в кафе и ресторанах, а встречались на лоне природы, не афишируя своих симпатий и чувств на людях. Это таинство, под названием любовь, было без вмешательства чужого внимания, мнения и советов.
Мы были духовно богаты и материальным ценностям предпочитали духовные. Мы были романтиками, «энтузизистами», как говорил Петросян в юмореске. Сейчас молодёжь едет в Москву и на стройки деньги зарабатывать, а тогда ехали за новыми впечатлениями, «за туманом и романтикой тайги», ехали, потому что была духовная потребность, желание участвовать в чём-то важном, быть частицей нового и прогрессивного.
Нас упрекают в том, что мы развалили страну. Но страну развалили политику, а мы, сменив в передовом строю наших дедов и родителей, строили и созидали. Во время сезонных работ, мы с удовольствием ехали в колхозы на прополку овощных и пропашных культур. И умели совмещать приятное с полезным. Отработав с мотыгой, заезжали на водоёмы, где культурно могли отдохнуть и сныть с тела жар летнего солнца, пообщаться в непринуждённой обстановке, вне производственных помещений и дома. Чувство коллективизма было на высоком уровне.
Наши родители могли найти повод, чтобы просто вечером посидеть с соседями за круглым столом по маловажному поводу и всегда двери были открыты для односельчан и гостей. Они могли организовать праздники на всё село. И не обязательно «новогодним огоньком» в сельском клубе или «обжимками», по поводу окончания жатвы. Все селяне приходили, чтобы помочь в завершающей работе по строительству дома, ведь тогда стены не шпаклевались, как и потолки и «мазались» глинно-соломистым замесом. Работали весело, споро и дружно, с песнями и шутками. А по окончанию работ накрывался длинный стол. Селяне отмечали значимое событие, а гулянка могла бы и не уступить по масштабу даже свадьбе.
Всем селом провожали парней в армию и правление колхоза организовывало торжественные проводы с чествованием в клубе. Как я радовался, когда по результатам уборочной страды мне вручили почётную ленту «Гвардеец жатвы», которая до сих пор, уже почти полвека хранится в шкафу. К ней полагалась и денежная премия в конверте, но я даже не запомнил, сколько там лежало, 50, 80 или 100 рублей – не важно.
Победитель соцсоревнований – это круто, очень круто. «Ударник коммунистического труда» – это звание, которое даже не знаю, с чем можно сравнить в нынешних регалиях.
Нужно было видеть счастливые лица людей на первомайских демонстрациях и празднованиях Дней Победы или Великого Октября. Силком не тащили. И после торжественной части мы не бежали скорее по домам, а искали общения, посиделки устраивали или празднования на природе. Не зря с той поры осталось поговорка «Не выпивки ради – поговорить хочется».
И, как практически останавливались производства, в День сдачи донорской крови. Был ещё один повод массово и культурно отдохнуть на природе, даже, если перед этим был обед в ресторане.
А вы видели очереди у кассы кинотеатра накануне премьеры фильма, когда заблаговременно покупались билеты? И на всех трёх вечерних сеансах залы были полны «под завязку», с установкой дополнительно стульев вдоль прохода. Вы слышали обращение перед началом сеанса у входа в кинотеатр: «Извините! У вас нет лишнего билетика?»
Танцы на летней танцплощадке в парке – это непередаваемое ощущение кайфа от живой музыки, когда супер-новые шлягеры, хоть их тогда так и не называли, через неделю уже звучали на всех танцплощадках страны и даже в наших глубинках. Супермодные ВИА «Весёлые ребята», «Самоцветы», «Голубые гитары», «Цветы», … «Звёздочка моя ясная» в исполнении Александра Лосева трогала даже самые чёрствые сердца, делая мир светлее, добрее, вселяя в души и сердца любовь. Я и сейчас не могу без волнения, «букетов» эмоций и воспоминаний слушать эту песню и слушаю её очень часто, как и многие другие, в которых вся наша молодость.
Можно было бы продолжать и продолжать в том же роде: «Мы жили… мы были… нам не забыть…». А, что сейчас? Ведь жизнь стала лучше, жить стало веселей?! Разве нет?! Мы не бедствуем, в основном-то, не голодаем, сравнительно с народами африканских стран, а кто-то и вовсе, но это единицы и, видимо, им «от общего пирога побольше досталось». Вот мне досталось три акции РТП, хоть и не копейки не получил за более, чем 30 лет, а когда нужно было оформиться в службе занятости, мне отказали, сказав: «Вы – соучредитель, вам не положено пособие по безработице». Тоже мне, нашли во мне «олигарха» с дырявыми карманами. А земли, к сожалению, не досталось, не заслужил. Да и родители, хоть всю жизнь в колхозе проработали, а на момент «дележа» отъехали – в «пролёте», стало быть.
Магазины сейчас забиты всем и больше, чем всем, есть всё, даже то, что называли «плодами буржуйскими». Мы не толкаемся у культмагов, интересуясь дисками популярных зарубежных групп или того же Владимира Высоцкого, у зевак, а на самом деле, у перекупщиков, иначе говоря – у фарцовщиков. Сейчас всё это законно и у них свои огромные магазины, торговые центры и рынки, и за это им ничего не будет, кроме баснословных барышей. А те, что были диковинные в советское время фрукты и не только, можно свободно купить в сельском ларьке или частном магазинчике, вытеснивших сельмаги. По супермаркету мы сейчас ходим, как по музею. Но признаюсь вам по секрету, я по запаху даже упаковки и вообще по запахам в таких крупных магазинах, ощущаю перебор того, что мне уж точно вредно – консерванты, импортная упаковка, пластик неизвестной группы вредности для здоровья. Моя печень – лучший прибор, для определения в продуктах нитратов и прочей химии.
Мы сейчас не заказываем по посылторгу виниловые грампластинки Апрелевского завода и запасные части к домашнему, незаменимому помощнику в сельской местности, мотоциклу ИЖ-56, ИЖ-Юпитер – 2, «три» или «четыре» то, что купить было тогда в магазине невозможно. Да и о таких «диковинных» вещях, которые я перечислил уже мало кто помнит. На слуху слова «байк», «скутер» и среди всего нынешнего невозможно найти российского производителя.
Да, что там мотоциклы, отечественные автомобили, если там ещё что-то отечественного осталось, стоят уже все от миллиона. Вот, что мне пенсионеру, да ещё и на группе, нужно сделать: не есть, не пить и отказаться от лекарств, чтобы лет за десять, уже в состоянии мумии, при пенсии в 15 тысяч, чтобы купить новенький авто? Я знаю ответ – мечтать! Мечтать – не вредно.
Мы не ездим на «толчок» в г. Таганрог или в г. Ростов-на-Дону, чтобы купить новую поршневую группу на «Яву»-«старушку» или резину на «Жигули». Сейчас «любой каприз» за наши деньги исполнит сеть магазинов, а если нет, то это можно сделать на «Азоне», «Уайлдбериз» и прочих сервисах услуг. Осознаём мы то, что тем самым поднимаем на новые высоты развития китайскую промышленность или нет – об этом сейчас мало кто думает, тем более что китайские товары стали более качественные.
А мы, наивные, в начале 90-х думали, что мы не будем просто покупать все заграничное и наша промышленность и другие производства поднимутся «с колен» и начнут развиваться. Но до этого ведь нужно было уничтожить или «переломить через колено» сельское хозяйство с производством зерна и продукции животноводства… Ведь «ножки Буша» – вот они, без особых затрат и проблем, бери и ешь. А то, что только в нашем районе было уничтожено птицеводство, крупнейшие «Алексеевская», «М-Курганская» и «Латоновская» птицефабрики. Наш мясокомбинат работал только на сырье наших птицефабрик и совхозов по откорму КРС и свиней. Нас кто-то спросил, хотим мы этого? Что ж, можете обвинять и нас в том же, что мы допустили, что не отстояли, что позволили «власть имущим» сделать со страной то, что мы всё разрушив, отстали в производствах и технологий на 20-30 лет и теперь вынуждены пожинать плоды того разгильдяйства. Что ж, вините, мы крепкие и закалённые, все выдержим. А, если нет, то значит – не судьба. Всё имеет свой срок службы и техника и человек. Видимо нас там уже заждались.
Одно хочу сказать, мы верили власти, нас приучили верить. И сейчас мы верим. Нас не переделать. Я, сажая с женой огород в апреле 1985 году, слушал радио внимательно и радовался тем переменам, о которых с высокой трибуны Михаил Сергеевич говорил на Пленуме ЦК КПСС, о реформах и преобразованиях в социально-экономическом развитии страны. И мы верили, мы ждали этих перемен. И … дождались.
Мы все очень быстро в 90-е годы стали «миллионерами». Только, что можно было за них купить? Разве булку хлеба. Ещё в 70-80-е годы, честный труженик не мог себе позволить купить легковой автомобиль, стоимостью в пять с половиной тысяч рублей. И сейчас такая же картина, только уже в другом числовом ряду, не в тысячах исчисляется стоимость, а в миллионах.
В начале двухтысячных годов мы могли сопоставлять изменение цен по сравнению со стабильными ценами 80-х годов, и могли это сделать простым умножением старых цен на 100, а в качестве мерила брали цену за «кирпичик» белого хлеба. Вот, если взять сегодняшнюю цену за тот же хлеб, то она в 200 раз поднялась и это без учёта того, что хлеб значительно стал легче, «воздушнее», а за воздух тоже нужно платить.
А если взять стоимость бензина, то он вырос в 350-400 раз, «дизель» вырос до 500 раз. Не нужно быть кандидатом химических наук, чтобы знать то, что себестоимость получения дизельного топлива в разы ниже, чем бензина. И в «застойные времена» так и было. А когда люди поняли выгоду перехода на автомобили с дизельным двигателем, нам сказали «нет, так не пойдёт!» и сейчас что? Дизельное топливо стоит дороже бензина. Точно так и с переоборудованием автомобилей на газовое топливо, которое было очень дешевым. Опять нам говорят «нет! дураков нет!» – цена на газ взлетела. Подходит уборочный сезон, а значит, что нужно повысить цену на горючку. Даже, если власти сделают вид, что борются с необоснованным повышением цен и даже снизят цену на две копейки, после подорожания на два рубля ¬– прибыли миллиардные, а кому, не трудно догадаться. А крестьянин выживай, если сможешь.
«Умом Россию не понять, одним аршинов не измерить». За «бугор» можем за копейки продавать – политика такая, а с граждан в три шкуры драть. Голова лопается в желании понять всё это и к чему так мы можем прийти.
И потому я не перестаю повторят, мы были счастливы, когда жили духовным миром, а материальное стояло на втором и третьем месте. А теперь, чтобы просто выжить, приходится работать, хоть и здоровья нет, но… иначе совсем нехорошо будет, если не говорить плохо. Очень давно, что уже и не помню, когда была ходовой байка, которая и сейчас актуальна. В чём её суть.
Задаётся вопрос: «Как сделать так, чтобы народ был доволен властью?».
Ответ: «Нужно народ зажать так, чтобы пищал от невыносимости. А потом медленно попускать. И он будет счастлив, радуясь подачкам».
Мне так хочется вернуться в моё босоногое беззаботное детство, где я был счастлив, где люди жили единой сплочённой сообщностью, с единой идеологической политикой, трудились с энтузиазмом и были уверены в завтрашнем дне.
Мы, старые люди, с годами ворчим всё больше и больше, а молодёжь, пока они сильные и могут позволить себе работать, как раньше считалось «сверхурочные» часы для того, чтобы заработать больше и радуются, что им это позволяют делать. А в наши годы и начиная в «маёвок» на заре ХХ-го века митинговали и организовывали забастовки, с требованием 8-ми часового рабочего дня. Нам скажут: «Вы хотели капитализм – получите!» Я лично не хотел этих рыночных отношений.
Да, я – старый ворчун. А, разве и это сейчас нельзя? Ведь одним из главных достижений, теперь уже, если посмотреть на запад, загнивающей демократии, являлась «свобода слова». Всё, закончилась?!
Не буду называть, где я тогда работал, но это была на заре коренных изменений и перехода к рыночным отношениям, когда появились «советы трудового коллектива», наделённые правами больше на бумаге. Приходит руководитель и зная, что его распоряжение мы «встретим в штыки», говорит:
«Значит так, демократия уже закончилась! Хватит бузить. Слушайте, это ваш новый начальник. Прошу любить и жаловать…».
Так это было тогда, когда мы ещё не знали куда и зачем мы идём, а вернее нас ведут лидеры «перестроек», «приватизации», «программ 500 дней» и другим сказкам, в которые мы, привычные к тому, что «наШалнЫк Богом дан», нужно слушать и повиноваться.
Я стар и как-нибудь дотяну до естественного финиша. Тем более, что я познал, что такое счастье в жизни, когда «ты гол, как сокол», но счастлив, что свободен в выборе жизненных путей, ты уверен и не находишься под прессингом давления обстоятельств, независящих от тебя самого. А то, что ты тогда был беден, то и сейчас тебе не дадут «высоко взлететь», если жилы не порвёшь переработкой или не сможешь «влезть в шкуру» крутой должности, где пошляется приличная мзда в твой карман или на счёт. Может я и не прав, я в шкуре начальника никогда не был. Только слепой сейчас не видит, как ещё более контрастно произошло расслоение общества на сильно богатых и выживающих.
Да, конечно, было и раньше расслоение общества, но не так же заметно и нагло. Почему сейчас олигархи, которым, как манна небесная упали на голову все богатства, которые хранили недра, как государственное и народное достояние, а оказывается, что у них есть теперь законный хозяин, который вправе «стричь» многомиллионные дивиденды, а тот, кто их производит или добывает – на многие порядки меньше имеет. Можно подумать, что олигарх, в качестве «рассады» или «дрожжей» что-то под землю залил и теперь нефть или газ «расплодилась» и во многом это и есть его заслуга. А по сути, он – «вампир», сосущий из государственных богатств свою «львиную» долю прибыли и тогда, когда «насосётся, как Чубайс, его мирно отпустят туда, куда он вложит эти деньги и они снова будут работать на него и его семью, а не на государство, давшее возможность, не просто разбогатеть – озолотиться.
Нам, простым россиянам жаль нашу любимую Родину, нашу Матушку-Россию. А им её жалко? Мы собираем на нужды бойцов ВСО те крохи, которые только можем, экономя на продуктах и лекарствах, а они пожертвуют, хотя бы дневной заработок, исчисляемый миллионами рублей. Сильно сомневаюсь.
Нам жаль детей, на которых государство не может найти деньги на дорогостоящее лекарство или операцию, а мы, люди, стоящие у черты нищеты, находим и помогаем. Почему? Да потому, что мы счастливые люди. Мы из того поколения людей, для которых девиз «Нам солнца не надо – нам партия светит, нам хлеба не надо – работу давай!» – это не пустой звук и не шутка, вернее, в этой шутке есть всего доля шутки.
Будьте счастливы, друзья так же, как счастлив я и люди моего поколения! А ворчу я, стар, потому что. Это один из признаков старости. И ещё хочу пожелать вам, не старейте, как можно дольше. Вам увеличили возраст выхода на пенсию на пять лет, а стало быть, что вы ворчать станете попозже, чем это начал делать я. Храни вас, люди, Господь! Господи, дай всем мира и достойной жизни и чтоб у каждого на столе был хлеб, а в родниках нашей малой большой Родины всегда били ключи чистейшей воды, дающие силы физические и духовные! Да будет так!
Ворчун со стажем, Александр Иванченко.
20.07.24 г.
Комментарии 17