Лебедь в вечности парит...
Северный. 1935 год.
По приказу коменданта ежедневно по окончании рабочего дня в новом клубе, построенном силами спецпереселенцев, с вместительным залом для зрителей и просторной сценой для многочисленных докладчиков и местных артистов, в обязательном порядке устраивались танцы. Скамейки расставлялись вдоль стен, на сцене рассаживался струнный оркестр, состоящий из тех же переселенцев - талантами люди обделены не были.
Работа на золоте тяжёлая, часто непосильная, особенно для молодых девушек, женщин, но молодость брала своё. Танцевали кадриль, польку, вальс, плясали подгорную, барыню с заводными частушками. Девушки становились напротив парней и, наступая в пляске на них:
- Вы ребята боевые,
Только не гордитеся,
Всё равно мы лучше вас,
Вы нам не годитеся...
А в ответ:
- Девки пойте, девки пойте,
Девки, веселитеся,
Мы вас замуж не возьмём,
Вы нам не годитеся...
Пели и плясали, влюблялись, радовались и страдали, в такие моменты не думалось, забывалось, что они - "враги народа", что кругом вооружённая охрана. Девчата манили парней глазами, парни, поглаживая усы, поправляли отвороты рубашек во французском стиле "апашЕ". У приисковых модников эта роскошь называлась "апаш", приобрести такие рубашки можно было только за золото, на боны, в магазине-золотоскупке.
Подружки Вера и Раечка, в новых платьях из саржи, украшенных по вороту кружевом, мастерски пошитых местным портным китайцем Василием, осмотрев друг друга, остались довольны - можно идти в клуб.
Вера постарше, стахановка, певунья и плясунья, полногрудая, с тонкой талией и роскошной, в толщину руки, косой до пояса. А Раечка, Раечка была каким-то неземным созданием, стройная, с пышными светлыми волосами, большими светлыми глазами, опушёнными тёмными длинными ресницами, нежным лицом и розовыми губками. Поговаривали, что дед её был из польских панов. Она, и вправду, была похожа на панночку, хотя ни переселенцы, ни вольные - никто этих панночек и в глаза не видел.
Комендант самолично определил девушку на более лёгкую работу, в уборщицы, и строго наказал охране, чтобы никто не смел её обидеть. В приисковой конторе и в комендатуре на Раечку в большом сером халате, в платке, повязанном до глаз, с вёдрами и тряпками, никто особо внимания не обращал, а в клубе она была под покровительством подруги. Веру уважали и побаивались, не один хлопец засылал сватов к её родителям, но она уже выбрала себе жениха.
По дороге в клуб подружки смеялись:
- Вер, мама рассказывала, когда она была молодая, танец такой был - танго, его потом запретили, потому что сильно прижимались друг к другу. А знаешь, под какую музыку раньше танцевали? Под революционную, гармонист играл:
Смело, товарищи, в ногу,
Духом окрепнем в борьбе.
В царство свободы дорогу
Грудью проложим себе.
Раечка оглянулась по сторонам и понизила голос:
-Правда, смешно.
И, оглядев подругу, добавила:
- Ты бы точно проложила дорогу...
Посмеявшись, вспомнили, как во время недавнего концерта к очередному "красному дню календаря", тётка Серафима, дородная баба из пекарей, насмешила всех, смеялся даже комендант.
Перед самым началом концерта, когда все скамейки в зале были уже заняты, комендант Литошенко, директор прииска Шаталин, главный инженер Неволин, все с жёнами, как всегда уселись в первом ряду, по краям и в конце несколько человек охраны. Со сцены, закрытой шторами, доносились звуки струнного оркестра, шла последняя настройка, зрители, переговариваясь, сидели в ожидании. В это самое время и вбежала тучная Серафима, тяжело дыша, пристально обвела взглядом сидящих, увидев мужа, закричала на весь зал:
- Ты здесь сидишь, развлекаешься, а дома твои моих бьют и до наших добираются!
Наступила долгая тишина, потом послышался чей-то робкий смешок, на него отозвался весь клуб, смеялись долго, до тех пор, пока со своего места не поднялся комендант с багровым от смеха лицом.
На Северном все знали, что Серафима, овдовев, осталась одна с двумя детьми, и вскоре сошлась с вдовцом Никифором, оставшимся после смерти жены с тремя детьми и у них родились двое уже общих малышей.
Танцы были в разгаре, плясали подгорную, Веру сразу позвали в круг:
- Ты Подгорна, ты Подгорна,
Широкая улица,
Расскажи-ка мне, Подгорна,
С кем милёнок мой гуляет,
С кем целуется...
Её "милёнок" на сцене, улыбаясь, выделывал весёлые коленца на мандолине, не сводя с Веры влюблённых глаз. Раечка, стесняясь, стояла, потупив глаза, девчата поглядывали на неё кто с завистью, кто с неприязнью, а хлопцы с восхищением и боязнью. Подбежала Вера:
- Смотри, вон там, около входа, стоят двое, вчера приехали из Свободного, проверка какая или заберут кого, и один всё на тебя смотрит, тот, что повыше. Раечка подняла глаза, встретилась взглядом с молодым офицером в форме и фуражке с синим околышем - и обмерла...
- Ты чего, Рая?
- Это же он, Вера, это он спас меня тогда, на станции...
Музыка на какое-то время смолкла, смолкли разговоры и смех, все смотрели в сторону двери, возникла тревожная неопределённость. Заведующий клубом вопрошающе глядел на приезжих, один из них кивнул головой, завклуб махнул рукой музыкантам и оркестр грянул польку-бабочку - танцы продолжались...
Присоединяйтесь к ОК, чтобы посмотреть больше фото, видео и найти новых друзей.
Комментарии 9
Прочла ваше произведение. Легко читается, с интересом и хочется продолжения. Может потому, что я помню эти места, людей ,с которыми мне довелось жить. Очень рада этой встрече! Отзовитесь! С любовью к Вам и Вашим героям. Людмила.