Предыдущая публикация
Воспоминание о событии 7 лет назад
ДЕД
«А ну- ка шашки под
высь Мы все в боях родились!»
В середине 19 века штабс-капитан Горталов
Иван Кузьмич, за военные заслуги перед
Отечеством , был пожалован личным
дворянским имением Ведеркино, что
находится близь деревни Новошино
Островского района Костромской области.
У Ивана Кузьмича родился сын Петр
Иванович, а у Петра Ивановича в 1877 году
родился сын, мой дед, Талов Николай
Петрович. В свое время, закончив реальное
училище в городе Галич, дед был призван
на действительную военную службу со
своим братом двойником Петром Петровичем.
Петр Петрович служил в Царском селе в
лейб гвардии гусарском полку, а мой дед
Николай Петрович служил в г.Петергофе
в лейб гвардии гусарском полку. Оба были
кавалеристами, мой дед был уланом.
1904 год- война
с Японией. Дед был отправлен на Дальний
восток, где был ранен в ногу, под ним
была убита и его любимая лошадь-кобыла
по кличке «Зорька». В том бою спасся дед
случайно, спас его казачий разъезд,
прискакавший на выстрелы. А пуля ,
ранившая деда так и осталась в ноге до
самой его смерти. Дед часто покачивал
ногу, рана болела и воспалялась, но
удалять пулю дед не стал, только ругал
нехорошими словами «хунгузов» (бандитов),
что когда-то ранили его, называя их
«подлецами и мерзавцами». После
русско-японской войны дед сорвался со
службы и вернулся на Родину в имение
Ведеркино на разборки с отцом Петром
Ивановичем по поводу его измены жене.
Петр Иванович, очевидно, прихватил
сенную девку, а жена его Мария Клементьевна
Лагунская узнала и отписала сыну( моему
деду) жалобное письмо,был большой
скандал. Отец и сын схватились не на
шутку. Были они по натуре уж очень
горячие, не зря моя бабушка Прасковья
Андреевна звала моего деда «Коля
-горячий». Стреляли друг в друга, отец
из ружья ранил сына в голову картечью,
к счастью не смертельно, а сын стрелял
в отца из браунинга и прострелил ему
ухо. Об этом инциденте даже была заметка
в местной уездной газете.
После
таких разборок дед сбежал в город Галич
к своему знакомому, попил там водочки,
но был задержан полицией. Был суд, деда
сослали на каторгу на остров Новая
земля,где он работал на буровых работах,
там же он вступил в социалистический
кружок и всю жизнь считал себя
революционером. В праздники, а иногда
и в будни, выпив чарку за столом, дед пел
революционные песни, и что интересно,
заставлял петь эти песни других сидящих
с ним за столом людей, а тех кто отказывался
петь мог выгнать из дома со словами
«Пашел вон падлец».
Всю свою
жизнь живя в деревне Селиваниха, где
все жители разговаривают на местном
окающем диалекте, дед говорил по московски
на «а», и считался самым грамотным
местным жителем. Если у кого-то из
односельчан возникали какие-то проблемы
или нужно было решить вопросы, касающиеся
местного порядка и быта, дед писал
своим каллиграфическим почерком письма
во все инстанции Советского Союза, что
как правило, в последствии, вызывало
положительную реакцию местных органов,
хотя и очень их раздражала чрезмерная
активность деда.
Участвовал
дед в империалистической войне, но ни
фотографий ни писем того времени не
сохранилось. На этой войне дед был ранен
в живот осколком шрапнели, рану не
оперировали и дед, когда был выпивши,
давал мне и брату Петру пощупать осколок.
Мы с Петром удивлялись как наш дюдя
выжил с таким ранением. Грянула революция,
а за ней гражданская война, где по словам
деда он служил в дивизии Чапаева, но
под разгром не попал, так как был писарем,
очевидно при штабе дивизии . Под
командованием К. Ворошилова участвовал
в подавлении кулацкого восстания в с.
Перелюб Черниговской губернии. В 1958
году дед написал подробное письмо-прошение
на имя К.Ворошилова, тот был в то время
премьером министров СССР, о повышении
пенсии, и что удивительно, письмо деда
рассмотрели и назначили ему персональную
пенсию в размере 600 рублей. Дед очень
гордился этим и когда появлялся случай
в разговоре или в письмах представлялся
персональным пенсионером.
У
деда и бабушки было много детей: Лева-1915
года рождения, Владимир (мой отец)-1921
г.р., двойняшки Роза и Клара — 1924 г.р.,
Петр- 1930 г.р., со слов нашей бабушки
Прасковьи Ивановны было еще четверо
детишек, которые умерли в младенчестве
от детских болезней дифтерии, скарлатины
и т. д. До послевоенных дней дожили
Лева, Владимир, Роза, Клара и Петр. В 1949
году в г. Москва трагически погиб Петр,
19 лет от роду. В память о нем был назван
мой брат Петр Владимирович.
С 5
по 8 класс я, практически, жил у дедушки
с бабушкой, а потом меня сменил мой брат
Петр. Дед был заядлым грибником, знал
все грибы, растущие в нашей местности
и не только знал, но и умел хорошо сушить,
солить и мариновать их, ведь раньше он
работал грибоваром в местной кооперации
по заготовке и переработке грибов.
Своему умению сбора и засолки грибов
дед учил и местных жителей.
Любовь
к лесу дед привил мне с 1 класса. С ружьем
дед не ходил, но силками ( попружками)
мы с дедом ловили много дичи, начиная с
рябчика, тетерева, молодых глухарят и
однажды даже поймали зайца. Учил меня
дед не только охоте, но и искусству
рыбной ловли. Мы с удочками ходили с ним
на реку Тома и ловили там окуней, пескарей,
ершей, а по весне ставили кувшин ( кубан)
на бросок, и что характерно ловили
много, рыба в те поры в реке была.
Николай Петрович был смелым, сильным,
умным и грамотным ( по тем временам
)мужчиной. Брался за любое дело, порой
даже не зная как выполняется эта работа.
Помню как взял меня дед в деревню
Гордеиха, где в бывшем крестьянском
доме ( ныне дом Корзинкина В.П.) был открыт
пункт по переработке молока на сливки
и сметану. Молоко в этот пункт сдавали
жители близлежащих деревень и колхозной
фермы. Так вот в этом пункте сломался
механический сепаратор, потек по шву.
Никто не смог его починить, а дед конечно
взялся за это трудное дело, тем более,
что ему обещали хорошо оплатить работу
и в подтверждение обязательств выдали
аванс. Дед быстро и легко разобрал
сепаратор, неисправную деталь мы с дедом
принесли домой. Прежде чем приступить
к работе дед сбегал в магазин. Все время
кого-то ругая « подлецами и мерзавцами,
безмозглыми головами»приступил к
работе. На задворках разжег костер,
разогрел жаровой паяльник, принес олово,
паяльной кислоты и со словами: « Тут
дел- то всего пустяки собачьи, сейчас
мы Толечка запаяем и шабаш делу.» Но
дело что-то пошло не так, как планировал
дед, олово приставало плохо, хотя ведра,
самовары , кастрюли дед паял хорошо.
Напаяв большой шов дед отнес сепаратор
на проверку, но тут же принес обратно.
Оказалось что олово не пристало ко шву
т. к. был это алюминий. Подумав немного
дед зачеканил этот шов и сепаратор
какое-то время работал. Вскоре этот
пункт закрыли, а молоко стали возить в
поселок Островское на молочный завод.
К
своим семидесяти годам дед немного
сгорбился, но был по прежнему сухощав
и легок на ногу. Летом 1958 года в нашей
деревне заилился колодец из которого
брали воду пол деревни жителей. Был тот
колодец глубиной около 5 метров, а вода
в нем была изумительная, чистая, холодная
и вкусная. Дед написал письмо в районный
исполнительный комитет, но ответа не
поступило. Тогда он сам решил ехать в
райцентр. Он сходил в деревню Белконосово
к председателю колхоза Шашкову Н.П. И
попросил коня, на котором ездил сам
председатель. Конь у председателя был
конечно на загляденье- жеребец пятилеток,
черной масти, с высокой холкой, в красивой
сбруе, хорошим кожаным седлом, глаза-
огонь, грива черного шелку, хвост густой,
расчесанный, до земли. И вот на этом коне
проскакал мой дед от начала деревни до
колодца. Мы с бабушкой стояли у ворот и
смотрели, как мимо нас пронесся худощавый,
белоусый всадник на черном коне, вздымая
клубы пыли. Прильнув к гриве коня, он
как будто слился с ним в единое целое,
такое я видел только в кино. Дед голопом
доскакал до колодца, поднял коня на дыбы
и подскакав к нам с бабушкой
резко осадив коня,
спрыгнул из седла и сказал «Хароший
конь, строевой, но не боевой, не приучен
к военным командам.». Бабушка обругала
деда « старым чертом, лешуем» за то как
ей казалось он мог бы кого-то задавить.
Конь стоял перебирая ногами, фыркал,
косил глазом на деда. Дед легкими
движениями руки погладил его по гриве
и почесал за ушами, дал ему кусок сахара
и тот успокоился, но ногами переступал,
ведь всадник был ему незнаком.
Потом дед вскочил на
коня и поскакал в поселок Островское.
Вернулся вечером довольный и хмельной.
Бабушке сказал: « Ну вот Паша, все дела
приделал, через неделю колодец
отремонтируют». И точно, приехали двое
мужчин из Островского, за неделю вычистили
колодец, заменили прогнившие венцы, и
опять у колодца стали толпится бабы с
ведрами, ругая и осуждая всех и вся. А с
конем вышла неприятность. Оказалось,
что в обход решения правления колхоза,
председатель самовольно выменял себе
коня за несколько коров. Коня реквизировали,
коров вернули на ферму, а председателя
исключив из партии с позором сняли.
Дядя Коля Шашков не очень-то и расстроился.
Его назначили бригадиром и он стал опять
ездить на коне, только похуже. Колхоз
укрупнили и назвали отделением колхоза
«Островский», а председателем колхоза
стал Яковлев. Вскоре нашу местность
назвали
«неперспективной»,
хотя деревни находились рядом с
Федеральной трассой, было две фермы,
со стадом двести коров и телятник на
сто голов, свинарник, пилорама, клуб,
фельдшерский пункт, восьмилетняя школа.
5 августа
1965года после тяжелой длительной болезни
умерла наша бабушка Прасковья Андреевна
Талова ( в девичестве Тихомирова). Дед
поник, как-то совсем сгорбился, он не
плакал, слезы произвольно катились из
его глаз по морщинистым щекам в уголки
рта, усы свои белые он сбрил, выпивать
стал мало, революционные песни уже не
пел. Дожив до 91 года, мой дед, Талов
Николай Петрович , умер 27 сентября 1968
года и похоронен на местном кладбище
рядом со своей женой.
(10.11.2011г.)
Следующая публикация
Нет комментариев