Предыдущая публикация
Ответ Сталина на письмо Михаила Шолохова от 4 апреля 1933 г.
:
Вот как Михаил Шолохов, автор "Поднятой целины", описывает в своем письме к Сталину те методы, которыми пользовались большевики для выколачивания запасенного на случай голода зерна жителями окрестных поселений станицы Вешенской:
«1. Массовые избиения колхозников и единоличников. Сажание “в холодную”. “Есть яма?” — “Нет”. — “Ступай, садись в амбар!” Колхозника раздевают до белья и босого сажают в амбар или сарай. Время действия — январь, февраль. Часто в амбары сажались целыми бригадами.
2. В Ващаевском колхозе колхозницам обливали ноги и подолы юбок керосином, зажигали, а потом тушили: “Скажешь, где яма? Опять подожгу!” В этом же колхозе допрашиваемую клали в яму, до половины зарывали и продолжали допрос.
3. В Наполовском колхозе уполномоченный РК кандидат в члены бюро РК Плоткин при допросе заставлял садиться на раскаленную лежанку. Посаженный кричал, что не может сидеть, горячо, тогда под него лили из кружки воду, а потом “прохладиться” выводили на мороз и запирали в амбар. Из амбара снова на плиту и снова допрашивают. Он же (Плоткин) заставлял одного единоличника стреляться. Дал в руку наган и приказал: “Стреляйся, а нет — сам застрелю!” Тот начал спускать курок (не зная того, что наган разряженный) и, как щелкнул боек, упал в обмороке» (Гуменюк Ю.Н. Сталину Европа поклонилась. ООО «ФУАинформ». Минск, 2006. С. 140).
Так что большевикам было плевать — как такими зверскими методами подвергнутые пыткам люди смогут работать уже на следующий год. Им дано задание на проведение массового террора. И они его выполняли. То есть фашисты у нас зверствовали на десяток лет ранее вторжения к нам орд Гитлера. Именовали их, правда, несколько по-иному — коммунистами. Но хрен, что называется, редьки не слаще. Шолохов продолжает:
«6. В Лебяженском колхозе ставили к стенке и стреляли мимо головы допрашиваемого из дробовиков.
7. Там же: закатывали в рядно и топтали ногами.
8. В Архиповском колхозе двух колхозниц, Фомину и Краснову, после ночного допроса вывезли за три километра в степь, раздели на снегу догола и пустили, приказав бежать к хутору рысью…
10. В Затонском колхозе работник агитколонны избивал допрашиваемых шашкой. В этом же колхозе издевались над семьями красноармейцев, раскрывая крыши домов, разваливая печи, понуждая женщин к сожительству.
11. В Солонцовском колхозе в помещение комсода внесли человеческий труп, положили его на стол и в этой же комнате допрашивали колхозников, угрожая расстрелом.
12. В Верхне-Чирском колхозе комсодчики ставили допрашиваемых босыми ногами на горячую плиту, а потом избивали и выводили, босых же, на мороз.
13. В Колундаевском колхозе разутых добоса колхозников заставляли по три часа бегать по снегу. Обмороженных привезли в Базковскую больницу.
14. Там же: допрашиваемому колхознику надевали на голову табурет, сверху прикрывали шубой, били и допрашивали.
15. В Базковском колхозе при допросе раздевали, полуголых отпускали домой, с полдороги возвращали, и так по нескольку раз.
16. Уполномоченный РО ОГПУ Яковлев с оперативной группой проводил в Верхне-Чирском колхозе собрание. Школу топили до одурения. Раздеваться не приказывали. Рядом имели “прохладную” комнату, куда выводили с собрания для “индивидуальной обработки”. Проводившие собрание сменялись, их было 5 человек, но колхозники были одни и те же… Собрание длилось без перерыва более суток.
Примеры эти можно безконечно умножить. Это — не отдельный случай загибов, это — узаконенный в районном масштабе — “метод” проведения хлебозаготовок» (Там же, с. 140–141).
Так что кто сегодня все еще хнычится по пропавшему коммунистическому обществу должен бы знать свою собственную историю. В данный же момент мы рассматриваем совершенно официальное письмо одного из ведущих писателей страны к одному из ведущих членов правительства социалистического государства. Потому-то и становится понятным — почему же в некоторых наших западных областях фашистов встречали как своих освободителей. Было от кого освобождаться измордованному тому советскому обществу, правду о котором наши родители даже и в 60-е еще и пискнуть не могли. И если что ляпнешь невпопад, так сразу и в лице изменятся. Шипели приглушенно и испуганно: «Ти-ше!!! Такое нельзя говорить!»
Понятно дело, если после такого из дома на мороз выгоняли, что являлось еще лишь семечками. А то ведь и в «холодную» под замок, и из дробовика в голову пальнут, в шуточку же, а то между пальцев палки и сожмут, ломая суставы…
Но ведь все пересказываемое творилось лишь еще в «свободном» советском обществе. Но бытовали в ту пору еще и лагеря. Каково было попасть уже туда?
Потому, чуть что, это просто патологически паническое: «Ти-ше!!!»
Но мы-то воробьи непуганые. А потому нам этих страхов было попросту не понять. И если наши родные нам политику партии и правительства в отношении совкового народа так и не разъяснили, хоть и догадывались, вероятно, то вот Михаил Шолохов, чье письмо большевиками от народа в пору существование советской власти было упрятано подальше, ранее непонятое теперь доразъясняет. И ох как еще и доходчиво доразъясняет. Ведь теперь, после всех этих лишь в одном из многих уголков огромной страны в то время творящемся безпределе увиденном нам становится уже совершенно ясно, что отнюдь не для увеличения производства зерна большевики столько людей ежегодно убивали и калечили. Им, как инфернальным вампирам, а они ими и являлись, и являются, требовалось крови человеческой вдоволь напиться. Они и опаивались ею тогда практически ежегодно, изобретая все новые вехи все для новых неких своих таких свершений. А мы, в существе их сатанинских ритуалов с массовыми человеческими жертвоприношениями полные невежды, так этого их «священнодейства» до сих пор по достоинству еще и не оценили. А очень зря. Ведь история имеет свойство повторяться. И вовсе не важно, как они свою новую империю зла обзовут: коммунизмом или социализмом, демократией или диктатурой фашизма. Мы, так ничего для себя и не вынесшие из случившегося с нашими же бабушками и дедушками, отцами и матерями, просто обязаны наступить на эти же грабли истории в очередной раз.
Потому-то давайте хоть теперь постараемся все же приглядеться к этому письму Шолохова — ведь оно на слишком многое раскрывает нам глаза.
Читаем его далее:
«“Помните ли Вы, Иосиф Виссарионович, очерк Короленко «В успокоенной деревне»? Так вот этакое «исчезание» было проделано не над тремя заподозренными в краже у кулака крестьянами, а над десятками тысяч колхозников. Причем, как видите, с более богатым применением технических средств и с большей изощренностью.
…Истощенные, опухшие колхозники, давшие стране 2 300 000 пудов хлеба… уж, наверное, не будут вырабатывать того, что вырабатывали в прошлом году. Не менее истощен и скот… Все это, вместе взятое, приводит к заключению, что план сева колхозы района к сроку, безусловно, не выполнят. Но платить-то хлебный налог придется не с фактически засеянной площади, а с контрольной цифры присланного краем плана. Следовательно, история с хлебозаготовками 1932 г. повторится и в 1933 г. Вот перспективы, уже сейчас грозно встающие перед вышедшими на сев колхозниками.
Если все описанное мною заслуживает внимания ЦК, — пошлите в Вешенский район дополнительных коммунистов, у которых хватило бы смелости, невзирая на лица, разоблачить всех, по чьей вине смертельно подорвано колхозное хозяйство района, которые по-настоящему бы расследовали и открыли не только всех тех, кто применял к колхозникам омерзительные «методы» пыток, избиений и надругательств, но и тех, кто вдохновлял на это.
Обойти молчанием то, что в течение трех месяцев творилось в Вешенском и Верхне-Донском районах, нельзя. Только на Вас надежда.
Простите за многословность письма. Решил, что лучше написать Вам, нежели на таком материале создавать последнюю книгу «Поднятой целины».
С приветом М. ШОЛОХОВ
Ст. Вешенская СКК 4 апреля 1933 г.” (АП РФ, ф. 45, оп. 1, д. 827, л. 7–22. Подлинник)» (Там же, с. 136).
Понятно дело, лично для Шолохова, аккурат тот самый момент и изобретающего очередную сказку про поднимание этой самой целины, Иосиф Виссарионович расщедрился: хлебушка пухнущим от голода упомянутым этим двум районам выслал. Но таких районов в тот момент было по стране, надо думать, коль только еще здесь каждый пятый коммунист, чьи руки еще не обсохли от крови недавно проведенной коллективизации, убивать и калечить своих односельчан не то что бы отказался, но требуемой «сноровки» при пытках не проявил. За что и был выгнан своими собратьями по клану, волками в шкуре народной власти, вместе со своей семьей зимою на мороз.
Потому конкретно лично Шолохову, пишущему в тот момент очередную большевистскую басню про им описываемую местность, Сталин все же помог. Но, при этом, узурпируемому большевиками народу русскому вовсе не сочувствует:
«Я поблагодарил вас за письма, так как они вскрывают болячку нашей партийно-советской работы, вскрывают то, как иногда наши работники, желая обуздать врага, бьют нечаянно по друзьям и докатываются до садизма. Но это не значит, что я во всем согласен с Вами. Вы видите одну сторону, видите неплохо. Но это только одна сторона дела. Чтобы не ошибиться в политике… надо обозреть, надо уметь видеть и другую сторону. А другая сторона состоит в том, что уважаемые хлеборобы Вашего района (и не только Вашего района) проводили “итальянку” (саботаж!) и не прочь были оставить рабочих, Красную Армию — без хлеба. Тот факт, что саботаж был тихий и внешне безобидный (без крови), — этот факт не меняет того, что уважаемые хлеборобы по сути дела вели “тихую” войну с Советской властью. Войну на измор, дорогой тов. Шолохов.
…ясно, как божий день, что уважаемые хлеборобы не такие уж безобидные люди, как это могло показаться издали.
Ну, всего хорошего и жму Вашу руку» (Там же, с. 143).
То есть Сталин разъясняет политически безграмотному Шолохову, что все произведенные в его районе проживания убийства и издевательства над местными мирными жителями вовсе не являются чем-то особенным и уголовно наказуемым со стороны советских властей. То есть все увиденное им и услышанное во время и после этих проведенных большевиками карательных операций писателю не следует принимать близко к сердцу. Потому как живет он, о чем и сам-то сообразить не может, вовсе не в той радужной прекрасной стране, которую и изображает в своих романах. Но в застенке.
Причем, в застенке заранее спланированном. Ведь вот что сообщает о будущем советской страны еще Карл Маркс («Его отец Гершель Маркс был сыном трирского раввина Мейра Галеви» (Жеребцов А. Тайны алхимиков и секретных обществ. «Вече». М., 1999. С. 311)) в свои юношеские годы:
«Я хочу построить себе трон
На огромной холодной горе,
Окруженной человеческим страхом,
Где царит мрачная боль…» (Климов Г. Божий народ. Советская Кубань. Краснодар, 1999. С. 451).
А нам именно в данном свете и предстает пересказ происходящих в те времена событий, изложенных Шолоховым. Но были, несомненно, в те времена и такие места, где большевики при изъятии «излишков» продовольствия действовали и еще покруче. Ведь не в каждом же уезде в те времена проживало по Шолохову, которому позволительно было обращаться за помощью к кому угодно — даже к самому товарищу Сталину.
Но, как видим, даже и такое не слишком-то и помогало.
Причем, все описанные в письме Шолохова ужасы происходили уже после того, как половина населения была ограблена, то есть «раскулачена», и выслана умирать в сибирскую тайгу вместе со стариками и детьми без одежды и пропитания, но лишь исправно конвоируемая большевицкими вертухаями, а другая половина ограблена и загнана в колхозы. А что могло твориться здесь каких-нибудь и еще пару–тройку лет назад, когда большевики это «раскулачивание» еще только осуществляли? Сколько народа, проживающего здесь, при этом поубивали? Сколько попереколечили? А ведь это миллионы людей, десятки миллионов людей...
Следующая публикация
Нет комментариев