Предыдущая публикация
Владимир Геннадиевич Хандорин:
Штрих к взаимоотношениям двух вождей
Общеизвестно, что 30 мая 1919 г. Деникин издал свой знаменитый приказ о подчинении Колчаку как Верховному правителю России, после чего соблюдал военную субординацию и все последующие письма и телеграммы Верховному писал в форме рапортов, начиная с традиционного "Доношу Вашему Высокопревосходительству". Однако до этого он колебался полгода, и решился лишь под настойчивыми уговорами влиятельных эмигрантских деятелей, заверявших, что Колчака рассматривают как главного и союзники, а главное, что объединение всех белых сил вокруг него будет содействовать официальному признанию Антантой де-юре правительства Колчака в качестве правительства России, а следовательно, резко увеличится помощь от союзников, которой так не хватало белым. Да и в окружении Деникина не все разделяли мнение о необходимости подчинения его Колчаку, считая, что, несмотря на бОльшие (на тот момент) успехи последнего, историческое и моральное первенство в белой борьбе принадлежит Добровольческой армии.
Колчак очевидно болезненно воспринимал такое длительное отмалчивание (до этого Деникин вёл с ним отношения "на равных"), тем более что сама по себе необходимость объединения белых под знаменем одного вождя была очевидной, при всей своей символичности, давая мощный фактор морально-политического единства. Поэтому на приказ Деникина он немедленно ответил выражением "горячей благодарности". Как известно, практически одновременно с Деникиным заявили о подчинении Колчаку и предводители остальных белых армий - Юденич на северо-западе и Миллер на севере. Правда, главная цель этого так и не была достигнута - из всех союзников де-юре признала правительство Колчака всероссийским лишь маленькая Югославия, а ведущие "союзники" (Англия, США, Франция, Япония) заняли выжидательную позицию.
Известно, однако, что Колчак в ответ назначил Деникина своим заместителем, но - лишь как Верховного главнокомандующего, а не как Верховного правителя, оставив последний вопрос открытым "ввиду его сложности". А 1 сентября официально ограничил политические полномочия Деникина местными вопросами, оставив за собой приоритет в общегосударственных вопросах, земельной и финансовой политике.
И вот я наткнулся в архиве на новый любопытный штрих. В декабре 1919 года, уже после крушения колчаковского фронта и падения Омска, к Деникину обратился с секретной телеграммой генерал Д. Г. Щербачёв, фактически почти весь 1917 год командовавший Румынским фронтом старой русской армии, а в ходе Гражданской войны занявший пост главы объединённого военного представительства белых (вначале от Деникина, а затем и от Колчака) при Антанте, с местопребыванием в Париже (подобно тому как пост объединённого министра иностранных дел от обеих правительств занимал также находившийся в Париже С. Д. Сазонов, бывший министр иностранных дел имперского правительства в 1910 - 1916 г. г.). В своём обращении Щербачёв вспоминает, как в мае 1919-го приезжал лично из Парижа в Екатеринодар уговаривать вместе с другими Деникина подчиниться Колчаку и изложил ему все мотивы. Теперь, пишет Щербачёв, военная обстановка изменилась, центр тяжести Белого движения переместился на Юг (хотя и здесь с октября-ноября уже началась череда поражений Деникина и общее отступление его армий), и в связи с этим становится насущным вопрос и о переносе общего руководства, видя тут два варианта: "в виде ли переезда на Юг адмирала Колчака, или в виде передачи им полномочий Вам". Однако интересно не столько само по себе заявление Щербачёва (известно, что на эту тему размышлял в это же время и последний колчаковский премьер В. Н. Пепеляев), а реакция Деникина. На полях телеграммы Щербачёва, а именно напротив места, где тот вспоминает, как в мае уговаривал и "излагал мотивы", Деникин оставил собственноручную ироническую приписку: "Не изложил", сконфузился своего щекотливого положения: мой уполномоченный, приехал без моего ведома по поручению непризнанного лично мною Львова (прим.: князь Львов, экс-премьер Временного правительства в марте-июле 1917 года, возглавлял в то время "Русское политическое совещание" и его делегацию на Парижской мирной конференции, впрочем, не имевшую никакого юридического статуса у союзников - В. Х.). Сказал только, что о [неразборчивое слово] положении будут говорить Аджемов и Вырубов. Деникин".
Эта приписка лишний раз демонстрирует непростое, скажем так, отношение Деникина к своему подчинению Колчаку (напомню, что в дальнейшем 4 января 1920 г. Колчак передал своему низложенному в тот же день правительству в Иркутске и союзному командованию, что он "предрешил" передачу полномочий Верховного правителя Деникину, но сделает это официально по прибытии в Верхнеудинск, ныне Улан-Удэ. Поскольку до Верхнеудинска адмирал так и не доехал, а был передан чехами 15 января повстанцам в Иркутске, где 7 февраля и расстрелян без суда большевиками, официальной передачи власти так и не состоялось, и Деникин в мемуарах подтвердил, что никакого сообщения такого рода от Верховного не получал и власти от него не принимал, (да и нелепо это было бы в обстановке уже наступившего разгрома армий Юга). Конечно, оба были слишком достойными людьми, чтобы опускаться до взаимных интриг; более того, и в дальнейшем ни Колчак на допросе, ни Деникин в мемуарах ни разу ни словом не обмолвились какой-либо критикой в адрес друг друга. И это вызывает лишний раз уважение к обоим. Но и факт взаимной, скажем так, "ревности" (в общем-то довольно типичной для отношений военных вождей между собой) несомненно был, хотя они и не позволяли ей прорываться наружу.
(06.07.2024 г.)
Следующая публикация
Комментарии 1