Женька Звонков по прозвищу Пушкин, за свою кудрявость и Борька Новиков. Все мы соседи по дому, из одной мужской школы, из разных классов.
"Помните ли вы учителя Юркина Василия Гавриловича" - спросили меня как-то в интернете. Иной раз не удаётся припомнить, что было день назад. А в воспоминаниях всплывают мгновения детства, юности. Говорят, что старики живут прошлым. Оно греет. Женщина, задавшая вопрос,-дитя военных лет, и в моей 286-ой школе училась, когда в ней произошло совместное обучение. Я же с этой школой расстался, когда она была сугубо мужской. Она пишет: "Василий Гаврилович был старенький, "замусляканный", с кожаным портфелем (как у Жванецкого), и родительский комитет презентовал ему новый портфель. И о,Боже, как он был растроган этим подарком...Схватился за голову и расплакался. А что Вы помните об этом удивительном человеке?"
Я вижу его входящим в класс...Нет не входящим, а влетающим, в военной гимнастёрке с планками наград на груди, с раскосыми монгольскими глазами и с улыбкой, которая никогда не сходила с его лица. Мне кажется, что военная амуниция была на нём все годы моего нахождения в этой школе. Пацаны приклеили ему сразу при появлении в школе кликуху Монгол. Хотя за нерадивость и тупость мою учителя многие не очень меня жаловали, но забыть моего учителя просто невозможно. Это был учитель, которого любили и почитали мальчишки нашей школы. Фронтовик, а для нас это были необычные святые люди. Безотцовщина сопровождала многих из нас тогда, и учитель оттуда, с фронта был для нас героем. Свой предмет - математику он мог разжёвывать любому балбесу до полного осветления его мозгов. "Славин, - с лицом сожаления, останавливаясь около меня, брат твой Яков такой толковый, а ты..." И это всё по-доброму, с улыбкой. Он никогда не позволял себе унижения ученика, оскорблений. Ходил всегда по классу с длинной линейкой, и если пацан на уроке шкодил, то на это у него было любимое выражение: "Сейчас подойду и так шандарахну!". И. конечно, при этом взмахивал линейкой, сам смеялся и с ним весь класс. Есть категории учителей, которые для нас как-бы свои, уважаемые, я сказал почитаемые мелкой публикой. В классе при этом тишина и порядок. Мальчишки никогда не досаждали Монголу своим поведением.... Василий Гаврилович проживал в соседнем доме от меня. Я уже несколько повзрослевший и в меру поумневший изредка встречал его. Он узнавал меня, мы раскланивались и вели короткие беседы про жизнь и вспоминая школу.
Хочу вспомнить и учителя истории Фёдора Максимовича. Свой предмет и хронологии событий и эпох он умел донести до нас, как-будто сам пришедший оттуда. Блестящий педагог. Иногда казалось, что все свои знания он говорит в пустоту. В классе в это время бедлам, полное отсутствие внимания. Иногда наш историк поднимет глаза, всматриваясь в класс: "Кто мне скажет, когда Бонифаций Второй ввёл реституцию?". На мгновение в классе тишина. Народ безмолвствует. Учитель опять переходит к житию Бонифация, а класс в своё обычное состояние.
Был у нас ещё один мужчина-педагог - директор школы Леонтий Григорьевич. Он у нас преподавал химию. В высланной мне фотографии из уже объединённой школы я впервые увидел его среди учеников с такой доброй, отеческой улыбкой. Преподавал он, помнится, довольно скучно, а может мне, шалопаю, тогда казалось. В классе всегда была гнетущая тишина. Его боялись. Когда он проходил по коридору школы, пацаны расползались по стенкам. Как-то я, не в меру разгорячённый, попался ему навстречу, и получил удар чуть ниже пояса, выполняя далее вполне обычное падение. Но я тоже был грешен. Не помню уже по какому поводу был заперт в классе химии, где в одиночестве , от безделья, рассматривал в огромном шкафу старые книги. Открыл его, и без всякого угрызения совести слямзил сборник прижизненных стихов С. Есенина 1925 года. По прошествии лет бездарно мной утерянные. А память навевает строки:
Ведь радость бывает редко
Как вешняя звень поутру,
А мне -чем сгнивать на ветках -
- Уж лучше сгореть на ветру. С.Есенин, 1925 год
Присоединяйтесь к ОК, чтобы посмотреть больше фото, видео и найти новых друзей.
Комментарии 3