ПЕРЕДУМАЛА...

— Мама, ну разве так делают?! Несерьёзно как то!
— Почему? Мне захотелось, и я поменяла планы. Я же больше у тебя ничего не прошу!
— Это вопрос времени. И если попросишь, то дать мне будет уже нечего. Итак, весь в долгах, как в шелках теперь.
Егор смотрел на мать укоризненно, всем своим видом выражая несогласие с её поступком. А Мария Дмитриевна смотрела на сына удивлённо. Ей казалось, что он должен был понять её…
Мария Дмитриевна недавно овдовела и очень сильно переживала уход мужа. У них была прекрасная семья! Они с Николаем за всю жизнь слова грубого друг другу не сказали, жили душа в душу, вырастили прекрасного сына. Всё у них ладилось, всё складывалось. Конечно, случал

“Маму” нужно заслужить...

Моя мама всегда называла свою свекровь мамой. Правда, сколько я себя помню — не в глаза, ведь бабушка умерла, когда мне было только пять.
Но за то небольшое время, что моя мама жила в их семье, ее окружили такой любовью и заботой, что она действительно ощутила себя не чужачкой-снохой, а родной доченькой.
Мне так не повезло.
Я своей будущей свекрови категорически не понравилась ещё при первом знакомстве. Да так сильно, что мы даже начали спорить.
Да и вы бы, я думаю, расстроились, если бы вас пригласили в гости, а там допрос с пристрастием устроили: из какой я семьи, кем мои родители работают, а сколько зарабатывают, а почему так мало…
В конце-концов пришло

ПОКА МЫ ЖИВЫ...

Не надо славы и наживы,
чтобы ценить родимый дом...
... Цените нас, пока мы живы ,
чтоб не оплакивать потом...
Чтоб не жалеть, что не посмели
сказать нам самых главных слов.
Чтоб не рыдать, что не успели
нас навестить приехать вновь...
А мы все ждём, на вас надеясь.
А мы вас любим, как никто.
И, даже мысленно изверясь,
надев ботинки и пальто,
все ждём у дома, - навестите,
забыв про вечные дела...
Жаль, приезжать вы не спешите.
А жизнь меж пальцев утекла...
На нас взгляните добрым взглядом,
слова признанья говоря...
... Цените нас, пока мы рядом,
чтоб не оплакивать зазря...
Наталья Бабочкина

Отчим.

Моя мать была неудачницей. Злой и обиженной на жизнь.
И всё бы ничего, но свою злобу по поводу неудач она вымещала на мне. Орала каждый божий день за каждую ерунду. За пятно на одежде. За три просыпанные крупицы соли во время обеда. А вот за порванные на улице штаны мать била меня. Била жёстко, если не сказать жестоко – то есть, не ремнём по попе. А руками и ногами, куда попадёт.
Я понимал, что мать озлобленна и несчастна. Терпел, шмыгая носом. Мне было в ту жёсткую пору от пяти до восьми лет, я в любом случае не смог бы ей ответить. Да и как? Не будешь же бить собственную мать.
- Мам, а где мой папа? – спрашивал я иногда.
- Зачем тебе папа? Я тебя что, не кормлю-не одеваю?