14 июня 1919 года. Из дневника Алексея Павловича Будберга, бывшего в то время при адмирале Колчаке Главным начальником снабжения Сибирской армии:
«Получено известие, что в Иркутске чехословаки арестовали часть своих офицеров и образовали комитеты. Опять нам придется расхлебывать всю эту ерунду, созданную союзниками (прим. – формально Чехословацкий корпус в России подчинялся французскому командованию), посадившими нам в тыл эту разжиревшую и обленившуюся шкурятину, занятую торговлей и скапливанием денег и имущества и совершенно не желающую рисковать не только что жизнью, а даже спокойствием и удобствами своей жизни.
На последнем докладе у адмирала я видел донесение разведки о том, что среди чехов идет какое-то брожение и возможны неожиданности с участием местных эсеров; я стал доказывать, что для нас выгоднее и безопаснее всего увезти чехов на восток в Приморскую область и полосу отчуждения Китайско-Восточной железной дороги и освободить наш тыл от этой тревожной quasi оxраны, которая ничего не охраняет, но много ест, берет много поездов и любит вмешаться не в свое дело.
Я сравнил чехов с холодным нарывом, способным дать когда-нибудь острое и опасное для нас воспаление. Чехи, прожив с нами год, от нас отошли; ничего не делая, относясь критически к нашим порядкам, не умея и не желая понять всей сложности обстановки, они сейчас ближе к нашим левым партиям и скрыто враждебны существующему правительству.
Своим сочувствием они дают этим партиям право на разные дерзания, ибо те чувствуют, что их поддержат или по крайней мере выручат.
Чехи считают Омск реакционерами, относятся к наличной власти снисходительно-вежливо, они отлично учитывают свою силу и нашу слабость и всячески этим пользуются, конечно, под соусом видимой помощи. На Урале и в Сибири они набрали огромнейшие запасы всякого добра и более всего озабочены его сохранением и вывозом; ведь требовали они с нас три миллиона рублей за переданную нам императорскую гранильную фабрику под предлогом, что они развили ее новыми станками и машинами; когда же начальник инженеров Тюменского округа полковник Греков стал принимать эти «новые» машины, то среди них оказались снятые с фортов Владивостока и в том числе дизель-моторы с форта №6, строителем которого был когда-то этот самый Греков; очевидно, что и остальные машины были приобретены в том же магазине без хозяина, который именуется Россией.
Сейчас чехи таскают за собой около 600 груженых вагонов, очень тщательно охраняемых; они заявляют, что это их продовольственные запасы, но когда при их движении на восток мы во избежание пробега вагонов предложили им сдать это продовольствие и получить эквивалент в Иркутске и Красноярске, то они категорически отказались; по данным контрразведки, эти вагоны наполнены машинами, станками, ценными металлами, картинами, разной ценной мебелью и утварью и прочим добром, собранным на Урале и в Сибири.
Убежденный в бесполезности чешского стояния в нашем тылу, я высказал адмиралу, что нам выгоднее поступиться частью золотого запаса и самим нанять суда для их отправки на родину, передав охрану дороги японцам к западу от Байкала и американцам к востоку; этим можно будет убить двух зайцев, так как при американском содействии легче будет справиться с семеновщиной и калмыковщиной (прим. – казачьи атаманы Семёнов и Калмыков со своими войсками слабо подчинялись Колчаку).
Адмирал посмеялся над моей горячностью и сказал, что охрана дороги возложена на чехов всеми союзниками и что обстановка вовсе не так тревожна, как то мне кажется; что у него есть твердые и определенные гарантии генерала Жанена (прим. - командующий войсками Антанты в России, именно ему была поручена задача о эвакуации войск Чехословацкого корпуса) о том, что чехи не будут мешаться в наши внутренние дела и будут сохранять на Сибирской магистрали полный порядок; он, адмирал, глубоко убежден, что чехи не могут принести нам вреда; они-де отлично охраняют дорогу и помогают генералу Розанову в усмирении Тайшетского района…»
«Я очень боюсь, что настроение чехов пухнет и когда-нибудь разразится не в нашу пользу; мы становимся для них все более и более ненавистными, ибо из-за нас их держат здесь; ведь и их выступление, и их задержка здесь не являются результатами определенной идеи поддержки нашего движения и борьбы с большевизмом; они напали на большевиков и стали через них пробиваться только потому, что Троцкий приказал их задержать; они остались только потому, что союзники не дают им пароходов, и потому, что они зависят от союзников по части денег и снабжения; рисковать и особенно трудиться ради нас они не желают, из-за нас воевать не будут; они только изображают из себя охрану и нас объедают; мы не в состоянии конкурировать с их интендантством, ибо оно приобретает все необходимое путем обмена на привозимые из Владивостока товары на особых поездах, получаемых в первую очередь.
То холодно-вежливое и брезгливо-высокомерное отношение, которое я вижу с их стороны во всем, что нас касается, мне очень не нравится; я не верю ни в их активную, ни в их пассивную помощь и думаю, что чем скорее они уедут домой, тем для нас будет легче.
Адмирал еще раз посмеялся над моей горячностью и сказал, что не надо быть таким пессимистом и «чехоедом»».
В данной истории с белочехами, пессимизм Алексея Павловича Будберга оказался пророческим, именно командование Чехословацкого корпуса и тот самый французский генерал Морис Жанен предали адмирала Колчака и передали его в руки эсеро-меньшевистскому Политцентру.
____________________________________
На фото: Июль 1918 года. Россия. Западная группа. Чешский импровизированный бронепоезд «Орлик» пензенской группы, вооруженный 11 пулеметами и 1 пушкой. Уфа.
Присоединяйтесь к ОК, чтобы посмотреть больше фото, видео и найти новых друзей.
Нет комментариев