НЕНУЖНАЯ СТАРУХА...

Варвара Степановна вошла в свою комнатушку и заплакала. Перед невесткой она держалась, старалась не показывать ей свою боль и обиду, а вот тут, перед иконами, она становилась на колени , молилась и просила: -Господи, прибери меня Господи. Прости, что жалуюсь, но нет моей мочи терпеть такую чёрную ненависть. За что Господи ты даёшь мне такие испытания? Забери меня к Феденьке и Саше, там моё место. Там , с моими родными, а здесь я ненужная, чужая старуха. Молитва успокаивала Варвару Степановну, она ложилась на свой продавленный диванчик, укутывалась шалью и вспоминала ту жизнь, ту счастливую жизнь, когда все были живы и все были счастливы. Их безмятежная жизнь длилась до смерти Феди, а потом всё пошло прахом. За что-то разгневался на них Господь забрал Федю и больше в их дом счастье не вернулось. Феденька, сын Варвары и Саши, рано ушёл, никогда не болел, ни на что не жаловался и вдруг такая скоропостижная смерть, инфаркт и не стало их единственного сыночка. Ох и горе, ох такое горе накрыло их семью, не выразить словами, даже Валентина, жёсткая, хабалистая бабень, жена Феди и та, так страшно убивалась за мужем. Варвара Степановна с Сашей всячески её поддерживали, а как не поддерживать ведь двое детей, сыновей Феди, остались без отца. Сашу сильно подкосила смерть сына, он почти не вылазил из больниц, бесконечные гипертонические кризы, которые через полтора года закончились смертью. А Саша не хотел жить, он так и говорил: -Не хочу я больше жить Варенька, не могу я без Феди, нажился я, хочу к Феде. -Что ты, что ты? Бог с тобой Саша, не гневи Бога, живи. А я как же, как я без тебя? Саша ничего не отвечал на слова жены, а только тяжело вздыхал, уходил во двор, где долго и много курил . Иногда Варваре казалось, что он не с нею, а где-то далеко, за пределами этого земного мира. Глаза у него были мёртвыми, такими глубокими, что не читались в них мысли. В сумерках Варваре казалось, что вместо глаз у Саши две чёрные ямы, уходящие в никуда. Уже тогда, она поняла, не жилец её муж, долго не протянет, он наполовину уже с Федей. Самой сильной в то время приходилось быть Варваре. А что ей оставалось делать? Больной муж и невестка попала в больницу с нервным срывом, вот Варвара и разрывалась между больницами и внуками-подростками, за которыми нужен был глаз да глаз. Это теперь Валентина упрекает Варвару Степановну: -Ты каменная, ты когда Федя умер, не очень-то убивалась. С твоей толстой шкурой, ты нас всех переживёшь. Как ты мне надоела и когда ты уже сдохнешь? Коптишь своей старческой вонью мою жизнь. Если бы не обещание Феде, я бы давно тебя в стар дом определила. -Прошу тебя, сдай меня в стардом,-просила Варвара, -Зачем нам в ненависти жить? И мне будет спокойнее и тебе не буду вонять. -Федя мне не простит такого,-злилась Валентина, да и что люди скажут, мол дом забрала, а бабку в стардом выпихнула. Нет, будем мучится дальше, пока ты не сдохнешь. Сто раз пожалела Варвара Степановна , что согласилась жить с невесткой. Да и как было не согласиться, из родных у неё внуки , а из близких Валентина, всё таки мать её внуков. Квартира у Фёдора с Валентиной была большая, пятикомнатная. Старший сын женился и Валя задумала продать своё жильё и купить сыновьям по отдельной квартире, а сама к свекрови напросилась жить, мол что уж нам делить, вместе надо держаться. -Вы стареете,-сказала Валентина Варваре Степановне,- за вами нужен будет уход и дом требует постоянного внимания, никого у вас кроме меня и внуков нету, так что нам сам Бог велел держаться вместе, к тому же я Феде обещала, ежели что, то за вами, за родителями пригляжу. Думаю настал тот момент, мы с вами будем жить, а молодые пусть живут свою самостоятельную жизнь. На том и порешили. Варвару не надо было уговаривать, тогда она даже обрадовалась, что таким образом сможет внукам помочь, да и с Валентиной всё ж повеселее будет , не чужие они. А оказалось-чужие и даже враги, поскольку только враги так ненавидят, как ненавидит Валентина. Поначалу всё шло хорошо. Валентина конечно иной раз вспылит, но тут же обнимет Варвару Степановну и попросит: -Прости меня мама, после смерти Феди нервы ни к чёрту. А Варвара прощала, понимала, в любой семье всякое бывает, гостем не проживёшь. Стала Валентина просит Варвару Степановну на неё дом перевести, дарственную оформить, чтобы потом со вступлением в наследство, не было проблем. Ведь случись что с Варварой, дом перейдёт к внукам, а там неизвестно что сыновья порешат, а то так могут порешить, что Валентина неизвестно где окажется. Это сейчас сыновья хорошие. А как невестки себя поведут? Неизвестно. Ведь не зря в народе говорят: "муж -голова, а жена-шея, куда шея повернётся, туда и голова поворачивается". Подумала, подумала Варвара Степановна, да и согласилась. Валентина мать внукам, потому полюбому дом им достанется. А она что? Она при Валентине, та не бросит её, Феде обещала, не посмеет обещание нарушить. Мужа Валя любила, даже замуж после смерти Феде не пошла, хотя предлагали ей, но она ни в какую, Федору была верна. Всё это Варвара Степановна обдумала, оценила и сдалась на уговоры невестки. И только Валентина вступила в наследство, так почти что сразу, для Варвары наступил ад на земле, Валю как подменили. Если раньше она старалась себя сдерживать, то теперь такую волю дала себе, что Варваре Степановне, хоть заживо в гроб ложись. Пожаловалась как-то Варвара старшему внуку на мать, тот пытался поговорит с матерью, да только Валентина оборвала его на полуслове, мол не лезь сюда, "яйца курицу не учат" и тому подобное. После этого жизнь Варвары Степановны ещё "краше" стала, Валентина её буквально поедом ела. Нет, рукоприкладством не занималась, но такими словами награждала Варвару, похлеще всякого кулака будет. С тех пор никому и никогда не жаловалась Варвара Степановна, сама несла свой крест. Почти каждый день она слышала от Валентины в свой адрес проклятия и пожелания смерти. Варвара и рада была бы умереть, как так жить, лучше уж к Феде и к Саше уйти, но смерть не слышала её просьб и не приходила за нею, а пришла она за Валентиной. И пришла так же внезапно, как и за Фёдором. Май был, тепло на дворе. Варвара копошилась на грядках, ей было хорошо, что она целый день в огороде и не видит Валентину, а невестка, как ни странно, не напоминала о себе. Варвара Степановна думала, что та по дому суетиться, а когда к вечеру зашла в дом, застала Валентину сидящей в кресле напротив включённого телевизора. Сначала она подумала, что та смотрит телевизор, но на полу около кресла увидела пузырёк с рассыпанными таблетками и какая-то неестественная поза невестки насторожила Варвару. Как показало вскрытие, тромб оборвался, мгновенная смерть и нет Валентины. Она всё Варвару выпроваживала на тот свет, а вот ... Не зря говорят:смерть приходит не старым, а за поспелым". Похоронили Валентину, ну всё,-подумала Варвара, теперь уж точно внуки её в стардом сдадут, ан нет, не случилось такого. Жена старшенького звала её к себе жить, но Варвара Степановна попросила: -Родные мои, разрешите доживать свой век в доме, где я когда-то была молодой и счастливой, где родился ваш отец, где ваш дед помер. А внуки не против. -Живи бабуля,- на правах старшего разрешил Серёжа,- живи, а мы чем сможем будем помогать, не оставим тебя. Вот тут Варвара Степановна и пожила спокойно, за что благодарила Бога. Внуки у неё добрые, в своего отца Фёдора, да и жены у внуков хорошие, славные женщины. Варвара жила долго и правнуков дождалась, часто ходила на могилы своего мужа и сына, тут же и Валентина похоронена. Когда убирала могилу невестки, приговаривала: -Вот видишь Валя, как получилось? Не ты за мною ухаживаешь, а я за тобою. Простила я тебя, Валентина, ради твоих сыновей, моих внуков и твоих внуков простила. Вот и я стала тебе нужная, сыновьям твоим некогда ухаживать за могилками, а мне что, я старая, особых делов нету, приду сюда, посижу с вами, поговорю, а мне и радостно. Не видишь ты Валя, как я твою могилу обихаживаю, не хуже, чем Сашину и Федину, какие цветочки я посадила -не видишь. Или видишь? Мёртвая тишина могил отвечала Варваре Степановне, а под Пасху, на страстной неделе, приснилась ей Валентина, приснилась такая радостная, но вместе с тем и виноватая, приснилась и говорит: -Спасибо тебе мама, за нас всех спасибо. Автор Майдоровская Вера (орфография автора)

КОГДА БОЛИТ ДУША ИЛИ ИСТОРИЯ О НЯНЕ ИЗ ДЕТСКОГО ДОМА

Людям, которые страдают от депрессий, страхов, неврозов, я всегда рассказываю историю Галины. Этот живой опыт можно брать и использовать в жизни. Это настоящий пошаговый план выхода из депрессии, так можно сказать. А узнала я её от Ольги и Алексея Ивановых. Вот, что они рассказали. – Когда мы усыновили ребенка с водянкой головного мозга, все крутили пальцами у виска. Но мы были спокойны, потому что для нас в этом и было настоящее Православие: действовать не по правде человеческой, а по правде Божьей. Помните, в Евангелии от Матфея в 18-й главе: «И кто примет одно такое дитя во имя Мое, тот Меня принимает». Кирюшку мы увидели в какой-то социальной группе по детям-сиротам. Ножки у него не ходили, но на видео от его лица шло такое сияние радости жизни, в речи его сквозил такой ясный ум и доброта, что наше сердце просто замерло. Мы прошли школу приемных родителей, собрали нужные документы и забрали Кирюшку домой. А так как у нашего сына стоял шунт, который не давал лишней жидкости скапливаться в голове, то раз в год мы ездили на осмотр в Москву к нейрохирургу Дмитрию Юрьевичу Зиненко. Этот такой удивительный верующий врач, который оперирует детей-сирот: уменьшает им головы, ставит шунты, направляет на грамотную реабилитацию – и дети расцветают, начинают говорить и ходить. А значит, у ребенка появляется шанс попасть в семью. Так вот, сидим мы, ожидаем приёма. Кирюшка смеется на руках, радостно болтает, хлопает в ладоши. И тут по коридору проходит медсестра. И удивленно так: – Ой, а это же наш Кирюша! Он у нас так долго в реанимации лежал, только няня Галина Валентиновна его и спасла своей любовью. Мы внимательно расспросили медсестру о спасительнице нашего сына. Оказалось, что Галина Валентиновна – это няня из детского дома Кирюши. – Часто детские дома не предоставляют ухаживающих, и сироты лежат в больнице одни, – рассказывала нам медсестра, – тут некого винить. Детей в детдоме полно, на всю группу три-четыре нянечки, зарплата копеечная. Кому охота неделями лежать с сиротой в больнице. Лежат эти малютки одни, молчат. Плохо им, больно – они все молчат. Жалко их. А вот Галину Валентиновну мы хорошо все знаем – примелькалась в отделении: она всегда ложится даже с самыми тяжелыми детьми. Вашего вот Кирюшку все на подушку свою клала, гладила и приговаривала: «Ты только выздоравливай, касатик, а уж мама тебя обязательно найдет!». Все процедуры, все уколы и горькие лекарства – все она с ним, с лаской, с теплотой такой, и вот малыш-то ваш и выкарабкался. Вон как расцвел! Естественно, после такого рассказа нам захотелось найти эту нянечку. Мы навели справки в Доме ребенка, нам дали её телефон и вот мы уже у неё в гостях в крохотной квартирке-«хрущевке». Галина Валентиновна оказалась пожилой энергичной женщиной, с плавной речью и живыми глазами. Во всех её высказываниях не было какой-то глубокой психологии или богословия – только мудрость Большого сердца. – Вы первые, кто меня нашел. 25 лет работаю в Доме ребенка, а впервые могу встретиться с тем, кого выкармливала из бутылочки. Да, повезло Кирюше с вами, повезло. Галина Валентиновна неторопливо наливает чай и рассказывает: – В Дом ребенка я устроилась только потому, что он – рядом с домом. А началось все с того, что я родила ребенка-инвалида. «Дурачка», как называли его бабки у подъезда. Кособокенький, маленький, глупенький, он из тех детей, которыми никогда не будешь гордиться. Умственно отсталый. Все советовали его «сдать». Родить еще, здорового. Я и сходила в Дом ребенка посмотреть, как там и что. Тогда это еще можно было, пускали всех. И поняла, что я не хочу, чтобы мой ребенок, моя плоть и кровь, лежал и смотрел в потолок. Один. Естественно, я, как и многие мамашки детей-инвалидов «истерила», обвиняла Бога, обвиняла мужа в бесчувственности. Мне казалось, что я одна на земле такая несчастная. Муж тоже страдал – но по-своему. По-мужски, молчаливо. Этого я тогда не понимала: что у каждого своя форма переживаний. И родила я потом здоровую дочь, но и это не сделало меня счастливой. Мужа я довела своими упреками, и он ушел. Мужчинам же что главное – чтобы дом был кусочком рая последи ада. Местом, где ему не нужно было бы воевать. И вот нужно было куда-то выходит на работу после второго декрета – и я вышла в Дом малютки. Зарплаты там у нянечек копеечные, свободные места всегда были. В 90-е бандиты построили огромный храм около моего дома, и я все ходила туда с вопросом к батюшке: «Почему Бог так со мной? За что?». Батюшка досадливо покашливал, ничего вразумительного не отвечая. Тогда кто в попы-то шел, не больно образованные люди. Но от встречи с батюшкой мне было как-то спокойнее, в храме пахло чудом и каждый вторник я ходила туда на кружок – читать Библию, чтобы в конце прочтения каждой главы сказать, что в Бога я не верю. Говорила эту фразу и уходила. Мне так хотелось этим православным испортить их благой идеал Бога, что я не пропускала ни одного занятия по Библии. И люди стали как-то уже даже меня ждать с моей фразой, при встрече здороваться и обниматься, у меня там завязались приятельские отношения, но Бог все также был далеко-далеко. А на работе меня ждали молчаливые дети. Это дома ребенок вертится, смеется, агукает, икает, опять смеется. Плачет, когда ему скучно или больно. А в Доме ребенка они молчали. Привыкли, что на их плач никто не реагирует. И это было так. Но не потому, что мы, нянечки, какие-то бездушные люди. Нет. Просто физически не реально успокоить и утешить двадцать младенцев двум людям. Поэтому и приходилось детей подстраивать под эту молчаливую систему. Когда кричи – не кричи, не придут все равно. Кормление и смена подгузников – строго по расписанию. А дома меня ждал мой умственно отсталый ребенок, мой «дурачок», который кое-как выучился говорить, стучать по кастрюлям, перебирать мои бусы и каждый раз кособоко ковылял мне навстречу, сияя улыбкой. Я снимала обувь, сажала его на колени, прижималась губами к его макушке, которая так вкусно пахла, и замирала от счастья… Он тоже сидел неподвижно, сидел долго, не умом, а сердцем понимая, что вот прямо сейчас мама рядом с ним заряжается силой и радостью, а он сам – согревается в её любящих объятьях. А на работе все те же молчаливые дети, которые спустя полгода как-то заставили биться моё замороженное сердце. На занятия по Библии я теперь ходила с другой фразой: «Дети-сироты – это ваш персональный позор, православные». Мне пытались собирать памперсы, игрушки, одежду. Но наш Дом ребенка был городской, его прекрасно финансировали, была своя система спонсоров. Детям нужны были родители. Дети умирали без родителей. В нашем Доме ребенка умирали от тоски абсолютно здоровые младенцы. Они словно знали, что никому не нужны и жить им незачем. Мне ребенка не давали – в мою-то однушку, да с нищенской зарплатой. И тогда я поразмышляла: что еще я могу сделать для этих брошенных детей? А ничего. Просто выполнять свою работу честно. И если руководство посылало ребенка на лечение или обследование – я всегда ехала. Потому что пролеченного и обследованного ребенка быстрее заберут с семью. Тут Галина Валентиновна прервалась и ласково погладила нашего сына по голове. - А Кирюшка ваш, да. Он мой внучок. Я так его и называла. Я знала, что даже с неходячими ножками его заберут. Потому что он – свет. Как и мой больной ребенок всю жизнь для меня был и остается светом. Мне потом батюшка сказал, что святой Иоанн Крондштадский советовал: «Когда тебе плохо – иди к тому, кому еще хуже». Вот и весь совет. Для всех несчастных людей. Замерзает душа наполовину от боли – иди к тому, который почти до пяток промерз. Начнешь для другого чего-то делать – и в действии-то и согреешься! И никогда не нужно на себя брать роль Бога. Никогда – решать кто и чего достоин. Пришла к нам как-то в детский дом маленькая лохматая женщина и говорит: «Дайте мне самого больного ребенка. Потому что здорового я не заслуживаю». Директор посмотрела на нее и говорит – да разве такая странная сможет вырастить ребенка? И отказала ей. А та в прокуратуру письмо написала. Оказалось, что эта худенькая 45-летняя женщина – талантливая педагог, которая всю жизнь работала с даунами, успешно с ними занималась, обучала речи, различным навыкам, устраивала на работу. А мы-то по внешности судили. Она потом несколько больных детей усыновила и выходила их, вырастила таких красавцев-парней. Мне внучки показывали в интернете. Так что всегда, когда приходит пара на знакомство с ребенком, то выходит наш врач Дома ребенка, озвучивает все диагнозы ребенка и самый плохой прогноз по здоровью. Потому что люди должны быть предупреждены, чтобы не возвращали потом детей. И потом врач уходит и оставляет женщину подумать немного. Тогда я остаюсь рядом с женщиной, которая задумчиво смотрит на сироту и говорю: «Ты сердце слушай. Оно никогда не обманет. Легко не будет – это точно, но в жизни появляется полнота, когда идешь по дороге жертвенной любви». Потом Ольга с Алексеем в благодарность поставили пластиковые окна в «хрущевке» Галины Валентиновны. Они смотрели, как сияют новенькие окна, а женщина в окнах неторопливо собирается на свой «кружок Библии», который никогда не пропускает. Они смотрели, вдвоём обнимая своего спящего сына, понимая, что никто и никогда не сможет сполна воздать за всю доброту и мудрость этой женщины. Только Господь. Согласно закону о тайне усыновлении имена героев этой реальной истории изменены. Мы сохранили только имя няни из детского дома – Галины, чтобы на Литургии вы помолились о ней, а также помянули в молитве тысячи сирот, лишенных спасительного тепла и любви родителей. Автор Елена Янковская

ПУТЁВКА

— Ну, мам! Андрюшку-то куда? Мы же хотели… — Я знаю, сын. Извини, но… Я не могу. Светлана Матвеевна повесила трубку телефона и подумала, что, правда, не может. Нет. Надо отказаться. Так не годится. Не по-человечески как-то получается. Или как? Ох, если бы жив был муж, он бы помог, посоветовал, как быть. А она одна. Совсем одна. И никому до неё нет дела, даже собственным детям. *** — Надевай варежки, пойдём снежок копать! — А я уже покопал сегодня немножко! — похвалился Андрюша. — Бабушка, а когда Новый год наступит? — Скоро, дорогой, скоро, — отвечала Светлана Матвеевна, — Ведёрко бери и пойдём! Было раннее субботнее утро. Светлана Матвеевна планировала сегодня выспаться, потом неспешно встать, посидеть, поджав под себя ноги на любимом кресле с чашечкой кофе, почитать книгу или посмотреть телевизор. Потом надо было бы убраться. На неделе некогда. После работы, что называется, ноги гудят и хочется только присесть и отдохнуть, не до уборки. А ещё сготовить что-то надо. Хоть и для себя одной, а всё же приходится. Никак Светлана Матвеевна не могла привыкнуть готовить меньше. Мужа уже три года, как не стало, а она все не привыкнет. Хотя одной ей побыть-то редко случалось. Как сегодня. Звонок в домофон вытащил Светлану Матвеевну из тёплой кровати в восемь утра. — Бабушка! Это мы! — услышала она в трубке детский голосок. Сын с внуком вошли в прихожую, наполнив её запахом морозного утра. — Привет, мам! — чмокнув Светлану Матвеевну в щёку, произнёс сын. — Мы с Динкой сегодня с утра прямо решили поехать, чего ждать? Раньше уедем, раньше приедем, вот. Кстати, Андрюшка не завтракал ещё. Ты покормишь его, ладно? Всё. Пока. Завтра заеду, заберу его. Часикам к восьми. Светлана Матвеевна застыла, держа в руках свой домашний халат, который так и не успела накинуть, после того как вылезла из уютной постели, разбуженная звонком домофона. Когда за сыном захлопнулась дверь, она растерянно оглянулась. Трёхлетний внук Андрюша сидел на полу и сосредоточенно сопя, пытался снять свои зимние сапожки, рядом стояла сумка, которую принёс сын. В ней виднелись вещи Андрюши: сменные футболочки и колготки, а также его любимый плюшевый мишка и пара детских книжек… Она взяла в руки свой смартфон. Семь пропущенных вызовов. От сына. Понятно. Она так устала, что спала без задних ног и не слышала звонков. Хотя, что бы это изменило? С некоторых пор сын стал так делать. Сваливался, как снег на голову в выходной. Ясное дело. Они молодые, им погулять хочется, отдохнуть в выходные дни, вот и привозят внука. Прямо сразу, как только он родился, так и стали его привозить. Пришлось Светлане Матвеевне вспоминать, как пеленать, как кормить и укладывать малышей спать. Дина, супруга сына, не кормила малыша грудью. Пропало молоко, почти сразу. Неизвестно почему. И пришлось переводить его на смесь. Сама она была очень нервная и чувствительная особа. Если не выспится, то всем в доме караул наступал, поэтому ночами с сыном занимался Лёня, сын Светланы Матвеевны. Качал, менял памперсы, кормил из бутылочки. И утром супруге тоже надо было давать выспаться. Хотя бы по выходным. Поэтому чуть свет Лёня отправлялся с сыном на прогулку. А там и до бабушки недалеко. Всего две остановки на автобусе. Вот и устраивали сюрпризы Светлане Матвеевне. А той вроде и отказаться неудобно. Не по людски как-то… Внук родной, да и любит она его, но… После выходных она приходила на работу совсем не отдохнувшей. Женщина работала в регистратуре ведомственной поликлиники. Целый день вереница посетителей, куча бумаг, заявления, оформления, звонки… Иногда приходилось бегать весь день. У не выспавшейся Светланы Матвеевны бывало, всё плыло перед глазами, но она стойко терпела. Что она за бабушка такая, если внука родного будет выгонять! И как это вообще можно представить? Вот прямо взять и выставить за дверь? Бабушки другой у них не было, помогать надо, — решила для себя Светлана Матвеевна. Да и дети растут быстро. Скоро в садик пойдёт, там полегче будет, сами справятся. Но и через некоторое время ничего не изменилось. Андрюша по-прежнему проводил у бабушки все выходные. С раннего утра субботы до вечера воскресенья, а иногда и с вечера пятницы. — Так тебе и повеселей, правда, мам? — говорил Лёня. — Одной-то, поди, тоска берёт сидеть в четырёх стенах… — Да уж, — отвечала Светлана Матвеевна,— Скоро ещё веселей будет. Марине вот-вот рожать. Марина — это сестра Лёни, младшая дочь Светланы Матвеевны. Она тоже, выйдя замуж, жила недалеко от матери. На электричке можно было доехать за десять минут. — Спасибо, мамуль! Ты самая лучшая! Смотри, у тебя теперь настоящий детский сад! — улыбалась дочь Марина, завозя в прихожую коляску с дочкой. — А малышка-то на бабушку похожа становится, гляди глаза какие! Твои! Внуков стало двое. Вся квартира Светланы Матвеевны заполнилась баночками с детским питанием, упаковками памперсов, пирамидками, детскими книжками и ещё многими милыми вещами, которые сопровождают малышей. Андрюша уже подрос и поэтому он больше времени проводил, играя с машинками, тогда как четырехмесячная внучка не слезала с рук. Дочери хотелось помочь. Бедная девочка! Муж у неё совсем не помощник. Работает на двух работах по графику «сутки-трое» и ночует дома только раз в два дня… — Баю-баюшки, баю, не ложися на краю. Придёт серенький волчок и утащит за бочок, — тихонько напевала Светлана Матвеевна. Она носила на руках внучку Лизочку уже час. Та всё плакала и никак не могла уснуть. Андрюша прошлёпал босыми ногами в тёмную комнату. — Бабушка, мне не спится, я кушать хочу! — Тише, тише, дорогой, — прошептала Светлана Матвеевна, укладывая засопевшую, наконец, внучку на кровать. — Пойдём на кухню, я налью тебе молочка. После того как внуки наконец улеглись, она не заметила как уснула, сидя на кухонном стульчике, прислонившись к холодильнику. Как и когда она на туда села, женщина не помнила. Просто открыла глаза, а уже утро. Лизочка разоспалась, правда вся раскрылась. А Андрюша, который спал на раскладном кресле в соседней комнате, наоборот весь закрутился в одеяло, правда, из-под него всё же торчали две розовые пяточки… Светлана Матвеевна без сил опустилась на кровать, в надежде ещё хоть немножечко подремать. «Скоро отпуск, скоро отпуск», — на грани сна и яви крутилось в голове у женщины. «Однако, что он изменит, — грустно подумала Светлана Матвеевна, — Вообще на весь месяц привезут детей... Нельзя раскисать… Надо помогать… Это мои внуки, мои дети…Нельзя… Надо витаминов что-ли каких-нибудь попить…» Светлана Матвеевна начала проваливаться в сон. Внучка засопела, заворочалась и заплакала. Проснулась. Нужно было её покормить и переодеть. Светлана Матвеевна с трудом разлепила веки и поднялась с кровати. Начинался новый день… *** — Светлана Матвеевна! Будете брать путевку в санаторий? От профсоюза. Это же дёшево выходит! Вы подумайте, у вас отпуск как раз совпадает. — Нет! — Светлана Матвеевна отвлеклась от заполнения бумаг, и посмотрела на коллегу, — Надя, шутишь? Какая путёвка? Я не могу. «Или могу?..» — вдруг подумала женщина, а потом решительно тряхнула головой и сказала: — Надя, погоди. Я беру. Я беру путёвку. — Ну, вот и отлично! — повеселела Надежда. — Тогда идите сейчас поставьте вот тут печать, потом… *** Дочь растерялась: — Мам, я так не смогу, без отдыха совсем… Ты же знаешь, Серёжка на работе всё время, так хоть выходные я отдыхала, может, передумаешь, с путёвкой-то? Я думала в отпуске как раз на недельку тебе Лизочку оставить. Сережка, может, отпуск возьмёт и мы съездим куда-нибудь… А теперь… — Ну, извини, дорогая, — наигранно грустно произнесла Светлана Матвеевна, — Не только тебе нужен отпуск и Серёжке твоему. Знаешь, я без отдыха тоже не могу. Вы думали, я двужильная? Сколько можно–то? Марина странно посмотрела на мать и ничего не сказала. Ушла. Зато потом позвонил сын. — Мам, мне Маринка рассказала про твой отпуск… Странно, что ты решила ехать. Ты же никогда не любила санатории? А Андрюшку куда теперь? Может, не поедешь? Светлана Матвеевна в душе испытывала сильное смятение. Никогда она ещё не выражала свои желания столь сильно. И никогда не защищала их так яростно. — Нет, Лёня. Это решено. Я еду, — ответила она сыну и пошла собирать чемодан. Настроение было великолепным. Светлана Матвеевна мечтала о предстоящем отдыхе. Как хорошо, что она решила отправиться в санаторий! Никогда она больше не позволит на себе «ездить». Всё. Хватит. Сначала отдых, а потом другая жизнь. «Поставлю условия. Пусть как хотят, приспосабливаются, — размышляла Светлана Матвеевна, — Мне тоже нужен отдых. На меня им совершенно наплевать. Вот попробуют месячишко без меня, покрутятся, а там, глядишь, и привыкнут…» Автор Жанна Шинелева