Он все «жданки» проглядел, косясь в открытое окно, чтобы тотчас же известить об этом районное начальство. Мыслимое ли дело, в кои годы его колхоз первым в районе завершает посевную кампанию. Мечтательно довольная гримаса не сходила с его чисто выбритого лица. Одно только беспокоило парторга: по какой-то неподвластной ему причине отсутствовала связь с райкомом. Чёрный с никелированными вставками телефон бессовестно молчал на его столе. И мысль эта непрестанно сверлила мозг партийного деятеля.
Но время шло и сразу же после обеда, в раскрытом настежь окошке показался всадник. Ладно скроенный рыжий жеребец лихо отсвечивал взмыленными боками. Прокричав парторгу о завершении сева, взъерошенный вестовой спешно повернул коня обратно в степь. И сколько не кричал, не свистел ему вслед парторг, всё было напрасно, всадника уже было не вернуть.
А меж тем связь с райкомом так и не налаживалась! Что делать? С кем передать радостную весть в станицу Вёшенскую? И разного рода мысли пчелиным роем понеслись в дипломированной голове парторга, однако заслуживающего внимание достойного выхода из сложившейся ситуации не находилось. И вдруг его осенило. На колхозной конюшне вот уже целых три недели без всякого толку слоняется ожеребившаяся кобыла. На ней-то и можно будет отправить депешу в райком.
И где быстрым шагом, а где и короткими перебежками отправился партиец в конюшню. Прибыв на место, он по-командирски громко крикнул дежурному конюху, чтобы тот седлал Машку, мол, надо ехать в Вёшки. Сам же отправился писать рапорт высокому начальству. Ершистый конюх, до безумия любивший лошадей, тут же встал на защиту недавно ожеребившейся кобылы. А немного осмелившись, даже озвучил некоторые заслуживающие внимания контр аргументы. То бишь нельзя в такой далёкий путь кобылу пущать, ведь жеребёнок совсем маленький и чего доброго может отстать или совсем потеряться. Да и кобыла ещё слаба, а до Вёшенской почти двадцать пять километров, и то если по прямой.
Остановившийся парторг, к немалому удивлению конюха, тоже проникся вниманием к жеребёнку:
- Правильно, что о жеребёнке заботишься, молодец.
Растерявшийся от неожиданного поворота дела конюх разом воспрял духом и на радостях стеганул себя по голенищу сыромятным кнутом, а корчась от причинённой себе же боли, вдруг услышал:
- Ты это, дружок, закрой-ка мальца в зимний сарай! Нечего ему по базу болтаться, а сам дуй на кобыле в станицу - пакет в райком отвезёшь. До вечера, думаю, обернешься.
Что было делать бедному конюху? Отказаться? Нельзя! Могли б и за саботаж привлечь, а ехать… Причин не ехать было много, да кто ж к ним прислушается? И поворчав с минуту-другую, притихший конюх принялся седлать кобылу.
Осёдланная наспех лошадь нехотя, тревожно сопя и мотая головой, вышла за ворота. Покрасневшие, наполненные кровью глаза с щемящей тоской поглядывали на ненавистные двери сарая. Там бился её маленький жеребёнок не согласный со своей первой разлукой с матерью. Но, что можно было сделать, да ничего. И для жеребёнка потянулись долгие минуты, а потом и часы ожидания.
А тем временем подгоняемая юрким конюхом кобыла, завернув по пути в Правление за пакетом, мало-помалу перешла на рысь, а потом и вовсе понеслась галопом. И вскоре новоявленный вестовой, и попавшая под раздачу кобыла, скрылись за станичным песчаным Курганом…
Только к ночи приковыляла кобыла с обессилевшим всадником в конюшню. Метавшийся по сараю жеребёнок, почуяв знакомый запах, радостно заржал и выпущенный на волю резво скаканул к кобыле пососать молока. Возвращавшиеся с посева люди искренне дивились почти человеческой теплоте отношений кобылицы-матери и малыша жеребёнка. Измученная дальней дорогой лошадь тяжело и натужно дышала, а вперемежку с глубокими вздохами и шумными выдохами облизывала изголодавшегося жеребёнка.
Подобное проявление материнской заботы продолжалось с минуту-другую. Затем уставшее животное сначала медленно, а потом всё быстрее и быстрее стало оседать на землю. И завалившись на бок, чуть было не подмяло под себя жеребёнка.
Подскочивший было конюх только, и успел сказать, побледневшими от гнева и бессилия губами:
- Сдохла… такую мать! Вот же, живодёры, - и всё, больше ничего. Ком подкатил к его горлу и он, в сердцах швырнув в лошадиный помёт кнут, пошёл прочь.
Но, на этом история не закончилась.Наутро из соседнего хутора привезли специалиста для вскрытия трупа и написания, необходимого в таких случаях заключения. Вскрыв кобылу, опытный ветеринар сразу же определил, что у животного не выдержало сердце. Просто не перенесло нетренированное кобылье сердце тяжести дальней дороги, которую преодолела она по вине парторга. Казалось бы, всё ясно. И причина гибели животного установлена, и заполнить акт на списание не составляло большого труда, но не тут то было.
Перед несчастным ветеринаром встала почти не разрешимая в такой ситуации задача. Если написать правду, то значит отправить безвинного конюха в тюрьму, он-то по сути дела загнал кобылу. А написать ложь, значит взять всю ответственность на себя и подвергнуть риску и себя и свою семью с четырьмя малолетними детьми. И промучившись в бесконечных раздумьях всю ночь, не выспавшийся ветеринар, всё же передал в правление колхоза требуемую бумагу.
В ней синими чернилами по белому было написано: «… животное: серой масти кобыла, пяти лет от роду, пало от радости…», - то бишь от радостной встречи с жеребёнком. И далее шло необходимое в таких случаях обоснование причины смерти животного с точки зрения ветеринарной науки. Оставалось лишь подписать «Акт…» вышестоящему начальнику и всё. Однако осторожное начальство все изложенное в «Акте…» приняло за издёвку и подало на ветеринара в суд.
Состоявшийся было суд полностью оправдал поступок Винокурова Григория Сергеевича (на фото), а именно так звали этого смелого и находчивого, но на редкость скромного в быту человека. Председатель суда, Самойлов Стефан Афанасьевич, уроженец станицы Каргинской до глубины души тронутый благородным поступком ветеринара, причину гибели указанную в «Акте…» признал обоснованной.
И это один из редчайших случаев, когда добро восторжествовало над злом. Ведь ветеринару даже походный «тормозок» был собран, да и супружние безутешные слёзы тоже были пролиты. Никто и мечтать не мог на столь благополучный исход дела.
Сидеть бы да сидеть бы многодетному отцу за свою добросердечность - ан нет, мир не без добрых людей оказался! Выручили…
Нет комментариев