Событие, которое оказалось, исключительно по воле случая, главным, определяющим и судьбоносным во всей моей жизни. Ибо я никогда в детстве и в юности даже не помышлял об офицерской службе. Мог бы элементарно оказаться и за бортом даже солдатской службы, поскольку окончил железнодорожный техникум и в те времена запросто воспользовался бы бронью. Но Провиденье словно шепнуло мне в какой-то момент: не майся дурь, иди служить в армию. Ибо с характером твоим запросто угодишь за решётку. И я, видит Бог, отправился в Сырдарьинский военкомат добровольно. Ну а дальше уже были служба в мотострелковом полку Самаркандской орденоносной учебной дивизии и поступление во Львовское высшее военно-политическое училище на факультет журналистики. И уже та благотворная среда, в которую я попал вроде бы как и случайно, занималась моей рихтовкой и моим мужским становлением.
Наш курс в ЛВВПУ был особенным – первым численностью в 60 человек. До нас на факультете журналистики обучалось только по 30 курсантов. Нас принимал и, практически, до четвёртого курса вёл майор Альберт Анатольевич Керн. А выпустил уже капитан Валентин Егорович Скотников. Ему в помощь придали лейтенанта Валерия Макарова, моложе многих из нас. И это тоже было впервые. До сих пор такого «командирского тандема» на факультете не наблюдалось. Командовали курсантским людом начальники курсов, старшина и командиры групп. В частности, нашей группой командовал старший сержант Олег Фаличев, а параллельной – старший сержант Александр Мирошниченко. Саньки уже нет в живых. Как не дожили до сегодняшнего дня: Володя Чилигин, Сергей Трефилов, Володя Исаева, Валерка Глезденёв, Костя Яблонский, Сашка Бессилина, Сашка Гузеев, Вадик Серебряков, Паша Дмитрюк, Петя Грень, Володя Коржавых, Вася Бейдин, Юра Завелицкий, Коля Зубцов, Саша Минаков, Валера Бунин, Миша Никонов, Петя Гвоздев, Валера Дюбкин, Володя Павлов, Толя Боровков, Володя Верховод, Валера Волостных, Вася Ткачёв, Славик Русинов – более трети курса. Земля им пухом…
Курс наш не вырастил в своей среде, увы, ни одного генерала. Зато наш однокашник Владимир Леонидович Чупахин шесть лет возглавлял главную военную газету Советского Союза и нынешней России «Красную звезду». Он единственный за всю историю ЛВВПУ офицер, достигший главной нашей профессиональной высоты. А Сергей Павлов был министром в Московской области. Мы дали армии двух главных редакторов и трёх ответственных. Половина наших выпускников – орденоносцы. А один Василий Ткачёв написал столько книг, что на каждого однокурсника по одной придётся.
Мы в своё время получили уникальное, великолепное, просто-таки фантастическое образование, равного которому не давал ни один другой военный вуз мира. И потому каждому из нас той науки хватает с лихвой до сих пор. Нас учили выдающиеся, от Бога педагоги, а командовали нами блестящие офицеры-воспитатели. Они за своими детьми не могли следить так пристально, как следили за нами. Потому что всё время пропадали на службе. От бела лица до сырой земли низкий им наш офицерский поклон.
Никогда я не испытывал сладострастного кайфа от воинских порядков, царящих хотя бы в том же училище. Но и никогда они мне не казались бессмысленными. Ибо ещё на незабвенной курсантской скамье я твёрдо усвоил великую, императивную истину, которую русский генерал от инфантерии Пётр Ольховский сформулировал так: «Воспитанием человек в войсках обрабатывается так, что достигается что-то столь большое и важное, что он не желая служить, служит; не желая идти в бой, идет; когда из присущего чувства страха смерти, его неудержимо тянет назад, все же идет вперед, преодолевая с огромным усилием этот страх».
Не каждому даны от природы способности и возможности выучиться на офицера и пройти нелёгкую офицерскую дистанцию хотя бы до полковника. Тринадцать моих однокашников справились с этой не простой задачей. Это о них и таких как они офицерах написал военный публицист Карем Раш: «Если взять, положим, сто журналистов, сто врачей, сто рабочих и колхозников, сто ученых, сто писателей, сейчас я бы сказал, и сто народных депутатов, сто учителей, — словом, сто человек любых категорий наших граждан и сто офицеров, то беру на себя смелость утверждать, что сто офицеров всегда и при всех обстоятельствах будут на голову выше. Вижу недоумение и иронию на ваших лицах, потому загибайте пальчики, а я буду перечислять, почему сто офицеров будут предпочтительнее.
Во-первых, жить по-своему может каждый дурак, — пусть попробует жить по уставу.
Во-вторых, жить по уставу — есть верный признак благородства натуры, ибо смирение есть стержень любого высокого служения. Только тот, кто умеет выполнять приказы, способен повелевать. Попробуйте научить выполнять приказы дворняжку. Только породистая собака способна к обучению и выполнению приказов, ибо только у породы есть память.
В-третьих, сто офицеров будут лучше за гарнизонную тоску, заброшенность, одиночество, казарменное убожество и однообразие. Это крест, который не под силу даже нынешним монахам.
В-четвертых, как бы ни было плохо в армии, даже при преступлениях, которые называют неуставными взаимоотношениями, за пределами армии гораздо хуже, ибо армия всегда портится последней.
В-пятых, за верность офицеров знамени и державе.
В-шестых, сто офицеров будут лучше за то, что за двадцать пять лет службы их семья двадцать раз переезжает. Это двадцать пожаров, двадцать утрат и разрывов. Их дети не знают укорененности, друзей, школ.
В-седьмых, за то, что без всяких Даманских, Афганистанов, Карабахов, Сумгаитов и Чернобылей они погибают и в мирное время.
В-восьмых, за то, что никто в стране не испытывает таких десятилетних унижений с наймом квартир и бездомностью, как они.
За то, что, в-девятых, после всех мытарств службы он будет выброшен на задворки общества. За то, что в трудную минуту на улице, кроме офицера, кто еще придет на помощь.
В-десятых, за то, что путь офицерского корпуса был всегда жертвенным и ни один слой, сословие и группа, кроме священников, не подвергся в стране за семьдесят лет таким репрессиям и расстрелам, как офицеры.
В-одиннадцатых, заслоняя всех грудью, умирая за нас, они остаются самой социально незащищенной частью общества.
И, наконец, в-двенадцатых, хотя я мог бы еще назвать дюжину-другую доводов: сто офицеров будут всегда на голову выше за то, что нет на них ни одной вашей поганой иностранной нитки — они одеты во все родное. И именно эта приверженность родным началам более всего врагов и бесит.
В России не было, нет и не будет звания выше офицерского. Партия и народ никогда не были едины, а вот армия и народ едины вовек. Офицер — любимец народа со времен Ильи Муромца».
Сказать по правде, я не во всём согласен с Каремом Багировичем, с которым мы были в великолепных отношениях. Но в целом его наблюдения верные. Как справедливы и слова Георгия Петровича — командира эскадрона, бывшего царского офицера: «Есть такая профессия, взводный, — Родину защищать».
«Куда не сунься, одно офицерье! Проходу от них нет. И ведь подлецы все могут - и страной управлять умело, и девок брюхатить, и официантам чаевые раздавать! Не зря государь определил дворян в службу офицерскую сызмальства загонять, дабы государство от них всенепременно процветало!» П. Н. Столыпин.
Присоединяйтесь к ОК, чтобы посмотреть больше фото, видео и найти новых друзей.
Комментарии 30
И ПО ЖИЗНИ НЕСЕТ ЭТОТ ЧИН ДО КРЕСТА !
ОФИЦЕР, ОН ВСЕГДА ОФИЦЕР ПОКА ДЫШИТ...
И НЕ ВАЖНО, КАКОГО РАЗМЕРА, ЗВЕЗДА!!Каждый из вас, от юного лейтенанта до умудренного опытом генерала ежедневно, не считаясь с личным временем, готов взять в руки оружие и дать достойный отпор неприятелю, какой бы угрожающей не была его мощь. Благодаря храбрости, предусмотрительности и здравому смыслу советских, а теперь российских офицеров, армия страны считается НЕПОБЕДИМОЙ.
ВИДЕО -Офицерам запаса посвящается https://youtu.be/RbFlnjoFBjs?t=153
ВСЕМ СЕРДЦЕМ ПОЗДРАВЛЯЮ ВАС!
И дружбы с истиной!
Что может лучше!