Предыдущая публикация
Он спас страну от предательства Ельцина".
История подвига Виктора Дубынина
В 1992 году на несколько месяцев до смерти генерал Виктор Дубынин провел свою последнюю схватку с силами демократической России, пытавшимися продать часть Курильских островов Японии. Он оградил нашу страну от очередного ельцинского позора и ушел с высоко поднятой головой, оставив колоссальное наследство и теплые воспоминания сослуживцев.
Статья получилось длинной, но, на мой взгляд, интересной. Буду рад, если прочитаете до конца)
Боевой генерал в Афгане
После окончания Академии Генштаба он скоро стал командующим 40-й армией Туркестанского ВО, которая, составляла львиную долю нашего ограниченного контингента в Афганистане. Все, знавшие Дубынина по этому периоду, уважали его безмерно. И было за что. Генерал-полковник Георгий Кондратьев вспоминал:
"Когда американцы передали душманам стингеры, ситуация ухудшилась. Любой полет в дневное время был сопряжен с большим риском. Но Виктор Петрович летал. В любую точку, в любой район и при любой обстановке. Более того. Дубынин активно устраивал вылазки в тыл. Совершал рейды на караваны, снабжавшие моджахедов стингерами. Вообще Виктор Петрович уделял колоссальное внимание разведке и агентуре. Во многом из-за этого подобные операции были возможны".
Он умел воевать «малой кровью», снизив безвозвратные потери вдвое. Перестал вести боестолкновения на больших территориях, сосредоточившись на точечных операциях и уничтожении опорных пунктов душманов. Первым начал компьютеризацию управления войсками и первым выступил против замалчивания наших потерь.
Главный ценностью для Дубынина были его бойцы, и порой он шел на весьма странные в глазах многих вояк решения. Так, он отказался от армейских сапогов, приказав сменить их на более удобную обувь – кроссовки. Генерал-майор Никитенко вспоминал:
Дубынин тщательно изучал доклады полевых врачей, писавших: "если на мину наступает солдат в сапогах, боец теряет ногу вместе с сапогом, а если в кроссовках, то теряет ступню или пятку". Дубынин моментально приказывает – все трофейные деньги тратить на закупку кроссовок для бойцов.
А однажды Дубынин отказался сдать государству конфискованное у душманов золото, потратив его на выкуп наших пленников.
"Петрович воевал по уму. Все тщательно планировал и всегда учитывал даже самые незначительные детали. Выезжал на встречи с вождями местных племен, плотно общался с представителями ГРУ и агентурой. Полученную информацию скрупулезно обрабатывал и использовал для проведения операций.
В дневнике Дубынин писал:
"Нужно принимать рациональные решения. За потери рвать надо в клочья. Без объективной информации советский командир слеп, обречен".
Сослуживцы про него говорили, что столь же бережно к солдатским жизням относились в истории Великой Отечественной лишь маршал Рокоссовский и командарм Петров. Враги же считали его выскочкой.
В истории сохранилась потрясающая фраза Дубынина: "Я всегда говорю, что думаю, а не то, что кто-то хочет услышать".
"Он всегда говорил в лицо только правду, поэтому наверху врагов у него было немало. Поэтому и отправили его после Афганистана не на повышение, а на ту же должность.
Начальник Генштаба
На эту должность 49-летнего Дубынина рекомендовал Павел Грачев, командовавший в Афганистане дивизией. В Кремле возражали, припоминая, что Дубынин поддерживал ГКЧП. Но здравый смысл все же возобладал. Борис Громов, позже говорил:
Назначение Дубынина начальником Генштаба было одним из немногих вменяемых шагов тогдашнего руководства. Петрович был рожден для того, чтобы делать все по уму и наилучшим образом. Если бы он прожил подольше…
Но отпущено на эту работу Виктору Петровичу было меньше полугода…
Пять месяцев – это много или мало?
Дубынину хватило, чтобы совершить ряд настоящих подвигов. На одном из первых заседаний Совбеза он поддержал приоритеты долгосрочной военно-технической политики. Это благодаря ему у нас есть сейчас «Искандеры», «Бореи», «Су-34», «Ка-50», «Ми28Н», высокоточное оружие.
Он прекратил «интендантский беспредел» в Минобороны. В.Баранец, военный обозреватель «Комсомольской правды», писал, как пытался обратить внимания Грачева на вопиющее предательство в армии, но министр не стал его слушать:
Виктор Петрович сам подошел ко мне, спросил, о каком предательстве идет речь. Я пояснил, как минобороновские «коммерсанты» хотят продать на Запад наши противогазы. И речь шла не о самих противогазах, а о фильтровальном материале в них – нашей секретной разработке, которую и хотели заполучить иностранцы. Дубынин все подробно записал в блокнот. Мы выпили шампанского, а через некоторое время я узнал, что сделку он жестко пресек.
Ну а последней операцией Дубынина стало спасение Курильских остров, часть которых Ельцин и Ко пытались продать за деньги японцам.
Последний бой за Курилы
Вопрос по Курилам решался в Кремле и на Смоленской площади. Козыревский МИД буквально умолял Ельцина подписать с Японией договор и отдать им Курилы, откровенно игнорируя позицию военных – мол, вопросы дипломатии вояк интересовать не должны. Козырев даже лично вылетал на Камчатку – проводил, как это называют в МИДе, разъяснительную работу с населением. Но ничего не вышло. Простые люди стояли на своем – отдавать нельзя. Начались тяжелые бои между Генштабом с одной стороны и МИДом с Кремлем – с другой. Баранец вспоминал:
Позицию Генштаба в прессе никто не хотел публиковать. Когда же статья Минобороны вышла в "Красной звезде", посыпались звонки из МИДа, мол "Да как вы смеете?", "Почему такое неуважение к Ельцину?". В ГШ отвечали коротко: "У нас плюрализм мнений".
Когда на стол начальнику Генштаба легла бумага с требование составить план вывода наших воинских частей, стало ясно, что принципиальное решение руководством по сдаче Курил принято. Акт предательства (официально объявить о передаче) планировалось совершить во время поездки Ельцина в Японию. Прямое сопротивление этому было чревато обвинением в антиправительственном заговоре. Дубынин разработал свою последнюю в жизни стратегическую операцию…
В стране разворачивалась мощная информационная кампания, целью которой было убедить народ в том, что идея передачи нашей территории другому государству исторически справедлива и законна. Попытки публично высказать противоположное мнение пресекались. Целый ряд японских «эмиссаров», включая «обустройщика России» Солженицына, день за днем твердили, что мелкие Курильские острова нам не нужны, что мы их «оккупировали», что Япония даст нам денег, нужные для экономического развития. В те дни Дубынин часто с горечью повторял:
Не понимаю, почему русские люди с такой яростью выступают против своей страны и отстаивают интересы чужой.
Он собирал данные – как о Курилах, так и о настроениях народа. Убеждался, что военные, казачество, жители России, особенно Дальнего Востока относятся к идее передачи островов крайне отрицательно. Общался с депутатами, донося до них эту информацию, использовал поддержку национально-патриотической оппозиции, находил редкие не ангажированные СМИ. Через некоторое время альтернативное общественное мнение достигло таких масштабов, что игнорировать его было трудно.
Последний удар
Летом 92-го Дубынин пригласил Баранца и попросил его собрать группу журналистов, которая полетит на Курилы, побывает во всех гарнизонах, увидит и покажет читателям/зрителям настрой людей:
Он сказал: «Мне предстоит выступить на слушаниях по этому поводу. Нужно сверить с жизнью нашу теорию. Самому мне уже не добраться». И протянул объемную папку: «Вооружайся. Изучите, пока будете лететь. Это все, что мы собрали». То была историческая, экономическая, социальная биография Курильских островов….
Журналистов «тормозили» на всех этапах. Дорога, которая должна была занять часов 12, продолжалась неделю. Даже некоторое военное начальство на местах отказывалось с ними разговаривать:
У меня тут шифрограмма из Центра: «Никаких контактов с журналистами»
Но люди говорили и говорили много, а "дубынинский" десант из журналистов все это фиксировал… Фотография военнослужащего, выставившего вперед огромный кукиш: «Во вам, а не Курилы!» обойдет потом все газеты… Проведя на Курилах почти 2 недели, Баранец привез Дубынину массу диктофонных кассет, снимков, газетных публикаций, обращений военнослужащих и гражданских людей.
До конца лета Дубынин со всеми доказательствами многократно выступал на эту тему на слушаниях в МИДе, правительстве, Парламенте. После очередного мероприятия Баранец спросил, как продвигается дело:
Он поднял на меня смертельно уставшие глаза, в которых мелькнул хитроватый огонек и ответил: «Статус-кво восстанавливается» …
Вскоре было объявлено, что Ельцин в Токио не поедет. Хотя газеты уже раструбили, в какой именно день он запланировал поход на матч сумо, и президентский «ЗИЛ» в Японию был доставлен.
А Дубынин в сентябре слег, в ноябре скончался. За полтора месяца до кончины Министр обороны лично привез ему в больницу новые погоны Генерала армии… Проститься с боевым товарищем слетелись сослуживцы со всех уголков бывшего Союза. Баранец вспоминал:
Людей было очень много. Летели из Казахстана, Узбекистана, Белоруссии, Украины. А у могилы Дубынина стояли двое министров обороны – Армении и Азербайджана. В тот момент их страны воевали. Но на время похорон они стояли рядом, а боевые действия прекратили. Даже своей смертью генерал на время остановил кровопролитие.
Как вы думаете, если бы судьба отмерила этому человеку больший срок, скольких еще бед могла бы избежать наша страна в «лихие 90-е»?
Следующая публикация
Нет комментариев