Предыдущая публикация
— Мадам, понимаю вашу катастрофическую занятость, а поехали ко мне на дачу!
Елена Петровна подняла глаза на говорившего и спросила:
— Что?
— Поехали на дачу! – повторил, недавно въехавший, потому неизвестный, сосед.
— Прямо сейчас? – спросила она.
— А чего вам тут одной сидеть? Пять часов утра. К тому же лимузин у подъезда, — сосед улыбнулся.
Ха! Лимузин! Так громко «буханку» еще не именовал никто. Елена Петровна часа полтора наблюдала, как сосед ее загружает коробками и ящичками. А вот конец погрузки и приближение к ней соседа с экстравагантным приглашением она пропустила, видимо, задремала.
И не мудрено, что задремала. Ночь на лавочке в скверике возле собственного дома, особенно на самом рассвете, сморит кого угодно.
— Но мы даже не знакомы, — сказала Елена Петровна, — А вы, вот так сразу, на дачу.
— Пардон, мадам! Виноват! Исправляюсь! Даниил Аркадьевич! Прошу любить, жаловать и поехать со мной на дачу!
— Да что вы заладили про эту дачу? Вас не пугает, если я соглашусь? – спросила Елена Петровна.
— Меня пугает причина, по которой вы всю ночь тут на лавочке просидели, — серьезно сказал он, — Ладно, хватит рассуждать, — он протянул ей руку, — Поехали!
— А поехали! – она приняла руку и поднялась.
Эта ночь на лавочке была далеко не первой в жизни Елены Петровны, и, видимо, далеко не последней. Иногда ей удавалось заночевать у какой-нибудь подруги или остаться на ночь на работе. К подругам каждый раз напрашиваться не получалось, а работа, как это ни странно, неожиданно закончилась.
За вредность ей полагалась ранняя пенсия, на которую ее и ушли, чтобы освободить дорогу молодым.
Так что место на лавочке было уже практически родным.
Больно и горько осознавать тот факт, что ночные бдения достались Елене Петровне благодаря ее собственному сыну. Хотя, если разобраться, виновата она была сама.
Когда-то, тридцать лет назад, она решила родить себе ребенка. Только для себя. Хоть ей и говорили, чтобы она для вида вышла замуж, чтобы у ребенка был номинальный отец. Но она сказала:
— Нет! Ребенок будет мой и только мой, без всяких там фальшивых папаш!
Родила. Холила и лелеяла. Баловала, конечно. Вот и добаловала до того, что когда мальчику хотелось пригласить друзей на пирушку, мама отправлялась из дома, чтобы не мешала.
Первые, проведенные на улице ночи, ей было страшно. К одинокой женщине мог пристать пьяный хулиган, грабитель, в принципе, кто угодно. В последующие ночи, а вероятность нападения не уменьшилась, Елена Петровна стала относиться к потенциальным неприятностям с нездоровым фатализмом.
— Если что-то случится, значит, такая судьба.
А ее сыночек, свет в окошке, мамина радость, миленький Левушка, не проявлял даже намека на участие. Он, значит, король, а все остальные, включая родную мать, челядь и не более.
Его было кому любить, но не было, кому воспитывать. Поэтому выросло то, что выросло.
— Мадам, кофе! – предложил сосед, протягивая термос.
— Спасибо, — сказала Елена Петровна, — А нам долго ехать?
— Часика три, не меньше, — ответил сосед.
— Вы не обидитесь, если я немного подремлю? – спросила Елена Петровна, так и не открыв термос.
— Если вас не беспокоит тряска, дороги, знаете ли – не фонтан, да и амортизаторы слабые, то спите сколько угодно, – ответил Даниил Аркадьевич.
— Про дороги можете мне не рассказывать, я шестнадцать лет по городу автобус водила, — она впервые улыбнулась, — А спать могу при любой тряске.
— Тогда, приятных сновидений! Я разбужу, когда приедем.
Проснулась Елена Петровна после обеда. Конечно, Даниил Аркадьевич будить ее не стал. Просто на руках перенес в дом и бережно уложил на диван.
— Апчхи! – звонко чихнула Елена Петровна.
— Мадам, прошу прощения за пыль! – появился в дверях Даниил Аркадьевич, — У старого холостяка проблемы с уборкой.
Только чихнула Елена Петровна не из-за пыли, а от того, что в носу защекотал запах чего-то вкусного.
— Ничего страшного, — сказала она, — Если хотите, я помогу вам с уборкой.
— Лучше помогите мне с оладьями, — он сделал загадочное лицо.
— Приготовить?
— Нет, — он покачал головой, — Съесть!
Ели в тишине.
Даниил Аркадьевич в душу не лез и с расспросами не приставал.
Елене Петровне было стыдно за свое решение, как говорят молодые люди: «прыгнуть в тачку к первому встречному». Неудобно было и даже как-то неправильно. Опять же волновалась, как там Левушка? Все ли у него хорошо?
— Даниил Аркадьевич, — обратилась она к соседу, — Может, я как-нибудь обратно, в город вернусь?
— Ключевая фраза – как-нибудь, — ответил он, — Мой Буцефал охромел, надо колесо латать. Так что я отвезти вас смогу только завтра.
— А электричка или автобус? – спросила Елена Петровна.
— До станции тут километров двадцать, а автобусы в нашу глушь не ездят, — он развел руки в стороны, — Прошу пользоваться моим гостеприимством, как вам будет угодно.
— Мне бы позвонить, сына предупредить, что со мной все хорошо, — сказала она, хотя ей было важнее узнать, как там дела у сына.
— А тут, простите, никак! Мобильный ловит только на станции.
— Господи! Он же волнуется! – воскликнула Елена Петровна.
— А он не волновался, когда вы ночью на лавочке загорали? – спросил Даниил Аркадьевич жестко.
— Вы не понимаете, это другое!
— Видел я вашего мальчика, — Даниил Аркадьевич покачал головой, — Годков три десятка, а в голове ветер. Перетопчется он без вашего общества. А если вам важна формулировка, считайте, что я вас похитил!
— Так вы и вправду похитили, — сказала она неуверенно, — В машину посадил, неизвестно куда вывезли, уехать без вас отсюда невозможно, так еще и мобильной связи тут нет.
— Вот какой я злодей! – сказал Даниил Аркадьевич с улыбкой, — Вот моя злодейская воля: отдыхайте! А потом я еще что-нибудь придумаю.
Елена Петровна сидела на диване и не знала, что и думать. Похитили – не похитили, но в машину она села сама. Покинуть это место она могла, дверь не заперта, и силой ее удерживать не будут. Можно спокойно оправдать свое тут пребывание тем, что куда идти – неизвестно. А еще ее накормили, напоили, и отдыхать усадили.
Когда такое было?
А вот по поводу Левушки Даниил Аркадьевич прав, мальчик уже взрослый, пора своим умом жить. Ему уже тридцать, а из всех атрибутов взрослой жизни, у него только работа. Елена Петровна так окружила его своей заботой, что он не знает, откуда берутся чистые трусы с носками. Если мама на полочку не положила, значит, их нет.
Когда-нибудь Леву воспитывать придется, потому что он сам жить взрослой жизнью не хочет. Понимать не хочет, что образ его жизни сейчас, мало чем отличается от жизни взрослого, самостоятельного человека.
Невеселые мысли, и мягкий диван вводили в состояние легкой дремы. Елена Петровна не помнила такого случая, чтобы можно было просто сидеть без гнета тысячи дел, которые все равно нужно делать при любой погоде и самочувствии.
Даниил Аркадьевич переносил коробки из салона «буханки» в дом, распаковывал их и раскладывал по всевозможным полочкам и ящичкам разнообразную утварь и вещи. Ходил он практически бесшумно, что ни в коей мере не мешало дремать Елене Петровне.
В какой-то момент она почувствовала, что попала в сказку, где всё происходит по волшебству.
Открыла глаза, а на столе уже блюдо с яблоками, Опять вынырнула из дремы, в серванте стопочкой встали тарелки и полукругом бокалы. Миг и на стене появилась репродукция картины Шишкина с медвежатами.
«Как это прекрасно, — подумала она, — Что весь этот уют создается не ее руками. Впервые в жизни что-то хорошее происходит без ее участия!» И сон поглотил ее окончательно.
— Даниил Аркадьевич, а вы собственно кто? – спросила Елена Петровна за завтраком.
— А вы, на какой предмет интересуетесь? – с ухмылкой спросил он.
— Должна же я хоть что-то знать о своем похитителе?
— Вам для показаний, когда будете меня в полицию сдавать, или собственное любопытство удовлетворить?
— Про полицию я не думала, — сказала она растерянно, — Мне бы для общего сведения.
— В таком случае, открою завесу тайны. Я ваш сосед по дому.
— Это тайна? – спросила Елена Петровна.
— Это для общего сведения, — он улыбнулся, — Вы же так просили?
— А если копнуть глубже? – попросила она.
— Пенсионер, — ответил Даниил Аркадьевич.
— Инвалид? – спросила Елена Петровна.
— Почему инвалид? – удивился он, — Со здоровьем у меня все в порядке!
— Ну, больно возраст у вас не пенсионный, — объяснила свое предположение Елена Петровна.
— А, вы в этом контексте, — облегченно вздохнул Даниил Аркадьевич,
— Почетная пенсия защитника Родины. Из военных мы.. Выслужил нужный срок и ушел в запас, чтобы пожить.
— Интересно вы жить начинаете, человека похитили, в глушь нецивилизованную вывезли, злодействовать обещали! – Елена Петровна откровенно веселилась.
— Я еще и ухаживать за вами буду! – поддержал шутку Даниил Аркадьевич.
Но в его глазах что-то переменилось. А Елена Петровна, заметив это, смеяться перестала.
— Надеюсь, вы шутите? – настороженно спросила она.
— А вот и не надейтесь! – выдал он, — Раз уж проговорился, буду откровенен.
— Уж, будьте любезны.
— Елена Петровна, я человек военный и с сантиментами не знаком. Но я увидел красивую женщину, увидел вас на лавочке ночью, сына вашего, простите, оболтуса увидел. Тут не надо быть великим математиком, чтобы понять, что вы ему больше служанка, чем мать.
И обидно мне стало, и горько. Сначала я хотел ему по-мужски объяснить, что с матерью так поступать нельзя. Да подумал, что вы расстроитесь, если я ему костюм помну.
Поэтому я решил вас у него украсть. Пусть себе в другом месте рабов набирает. Или пусть вырастет, в конце концов!
Елена Петровна сидела, как в воду опущенная. Она не думала, что происходящее в ее семье – открытая книга для соседей. Теперь понятны двусмысленные ухмылки на их лицах, недоговоренные фразы и прекращающиеся беседы при её приближении.
Соседи в курсе, что она своей любовью к сыну воспитала очередного эгоистичного потребителя.
Одна слезинка упала на белоснежную скатерть, вторая приземлилась в недопитый чай. А в душе было пусто.
— Елена Петровна, — позвал ее Даниил Аркадьевич,
— Я, наверное, опять не туда акценты расставил, — он протянул ей носовой платок, — Я хотел сказать, что вы мне понравились, и я хочу забрать вас к себе в жизнь!
— Даниил Аркадьевич, вы так странно рассуждаете, — сказала она, вытирая слезы, — По-вашему, отношения так строятся?
Понравилась – забрал?
— Я и благословения могу попросить у сыночка вашего! Я же со всей серьезностью, вплоть до свадьбы, голубей и медового месяца!
— Вы рассуждаете, как маленький мальчик. Мы знакомы от силы сутки, а вы про свадьбу?
— Есть такой грешок, не образован в этом вопросе, — согласился Даниил Аркадьевич, — А вот то, что женщину нельзя из дома гнать, из её собственного дома, чтобы пирушку закатить, я знаю точно. И как мужчина, нормальный мужчина, допускать такого впредь не могу. Это, знаете ли, как серпом по этим, — он поперхнулся, — По сердцу, в общем!
Елена Петровна встала, прошептала что-то вроде «Пройдусь» и вышла во двор.
Два дня побыла еще Елена Петровна жертвой похищения, а потом все-таки попросила отвезти ее домой. Даниил Аркадьевич согласился при одном условии, что проводит ее до самой квартиры.
— Мама, где ты шляешься? – было первое, что услышала Елена Петровна, открыв дверь, — Есть нечего, рубашка не поглажена, на майке дырка, а ты где-то ходишь!
— Хорошая встреча! – проговорил Даниил Аркадьевич, стоя у Елены Петровны за спиной.
Лева вышел в коридор, пиная мусор, которым был завален пол:
— А это кто? – указал он горлышком пивной бутылки, которую держал в руке.
— Это так, никто, — пролепетала Елена Петровна.
— Ёж там плавал! – выдал Даниил Аркадьевич,
— Не никто, а новый папа, воспитывать пришел любимого сыночка!
Даниил Аркадьевич проворно вынул ремень из штанов:
— Сейчас мы тебя сзади простимулируем, чтобы сверху дошло, как с матерью обращаться нужно!
Он толкнул парня в комнату и закрыл за собой дверь, оставив Елену Петровну в коридоре.
Лева визжал, Даниил Аркадьевич что-то неразборчиво взрыкивал, слышался звон, разбивающегося чего-то стеклянного, и треск, ломаемого чего-то деревянного.
Елена Петровна простояла в полнейшем ступоре добрых минут десять, а потом рванула в комнату, где по ее мнению происходило истязание ее любимого сыночка. Открыв дверь, она уперлась в спину Даниила Аркадьевича, который стоял с ремнем в руке у самой двери. Лева колотился в истерике, забившись в угол и прикрывшись балконной дверью.
— Что вы с ним сделали? – вскрикнула она.
— Ничего, — пробормотал Даниил Аркадьевич, — Вообще ничего! Мадам, а он у вас не припадочный?
Я у него спросил, понимает ли он, что поступает неправильно. А он, видимо, понимает, потому что убегал от меня по всей комнате и, кажется, даже по потолку.
— Левушка! – позвала сына Елена Петровна, — Маленький мой!
— Мамочка! – дрожащим голосом проскулил он из своего укрытия, — Прости меня, пожалуйста! Я думал, что так надо. Что ты сама хочешь вот так мне угождать. Я же не думал, что тебе тяжело.
— Думал-думал, — вставил слово Даниил Аркадьевич, — Если бы не думал, сейчас бы такого не сказал. Понимает собака, что лужу надула, потому и прячется, чтобы ею не вытерли!
— Левушка, вылезай оттуда, я тебя прощаю, — сказала Елена Петровна, а Даниил Аркадьевич добавил:
— Если впредь такого поведения не будет!
— Я лучше тут посижу, — сказал Лева, — Мне тут так удобно! А потом я сам порядок наведу. Мамочка, ты не беспокойся!
— Вот и ладушки! – сказал Даниил Аркадьевич,
— У меня к тебе еще один вопрос. Лев, я хочу жениться на твоей маме, благословение даешь?
— Даю, даю! – прокричал Лева и еще больше вжался в угол.
— Жить будем не вместе, видеться, будем редко, — проговорил Даниил Аркадьевич, — Так что, прощай, щегол.
— А если я не соглашусь? – спросила Елена Петровна.
— У-у, ты цаца, какая! – Даниил Аркадьевич улыбнулся, — Значит, буду похищать, пока не согласишься! – и, обняв ее за плечи, увел в свою жизнь.
Автор:
#ВиталийЗахаренко
©
Следующая публикация
Нет комментариев