Предыдущая публикация
Милитаризм и комплексы.
Непостижимый для миллионов людей в разных странах ответ на вопрос - в чём причина того, что россияне готовы оправдывать и поддерживать своё участие в войнах на чужих территориях - кроется, на самом деле, в практически элементарной вещи. Причина сия уходит корнями в Великую Отечественную Войну. Именно в Великую Отечественную, а не во Вторую Мировую - как для всего остального мира. Годы советской власти наложили на российский менталитет неизгладимую печать истории - причём истории не мировой, а исключительно собственной, закрытой, тщательно оберегаемой от дополнений и изменений извне, дозволенной коммунистической партией "от сих до сих" - такой, какой её преподавали ещё в мою бытность ученицей средних классов. Печать эта создаёт крайне действенные психологические шоры победного превосходства над фашистами и захватчиками - превосходства суверенного, единоличного - оплаченного 20-ю миллионами загубленных в боях человеческих жизней, о которых нам твердили более полувека, что в конечном итоге и заставило большинство россиян не придавать значения гибели десятков миллионов европейцев и азиатов, военной помощи США, участию колониальной Индии и т.д.. В контексте ВОВ мы с детства привыкли слышать исключительно о себе - о том, что это наша победа - о том, что нас погибло больше, чем подсчитываемых по отдельности представителей других наций и народов - и о том, что исход боевых действий решили мы - и только мы. И если учесть, что преподнесение нашей военной истории всегда сопровождалось и сопровождается словосочетанием "победа любой ценой" - то на уровне подсознания среднестатистического российского гражданина отдельно взятая человеческая жизнь постепенно становилась пренебрежительно "любой" и незаметно утрачивала ценность, отождествляясь с расходным материалом для достижения государственной цели.
.
Советская власть никогда не позволяла индивиду отделиться от социальной общности и обрести собственную, полноценную, значимую личность, поскольку миллионами личностей управлять при помощи недосказанностей, приписок, лжи, насилия, очковтирательства, сокрытия или частичного сокрытия правды, анти-западной пропаганды, устрашения, поощрения доносительства и утопической идеологии всеобщего равенства (а именно таким был манипулятивный инструментарий советских идеологов) физически невозможно - в отличие от скопления существ, не чувствующих себя полноценными и защищёнными без социальной подпорки в виде причастности отдельного лица к общей непобедимой массе, способной постоять и за себя, и за другие народы - и уложить на обе лопатки в праведной войне любого фашиствующего врага. Только временной и политический парадокс заключается в том, что пока мы за железным занавесом беспрестанно боролись в своих головах с мировым злом, праведные войны в пределах границ нашего влияния кончились, а "мировое зло" стало заниматься, в основном (за исключением нескольких очень далёких от нас эпизодов), своими домашними делами - бишь развивало науку, культуру, технологии, медицину, социальную сферу и т.д. - и вспоминало о нас только тогда, когда мы влезали по неподконтрольному гражданам решению руководства страны, принимавшемуся, как происходит и поныне, за закрытыми дверями высших кремлёвских кабинетов, в какую-нибудь далёкую внешнюю военную заварушку, которая преподносилась нам всегда одинаково - в качестве борьбы с очередным проявлением искренне ненавистного нам фашизма, отнявшего когда-то почти у каждого из нас кого-то из родных и пытавшегося захватить нашу землю, наш дом - ввиду чего привкус идейного противостояния всегда создавал для нас некий ореол священности наших действий. И даже если мы чуть позже и прозревали (как, например, после Афганистана), то, по крайней мере, нам не приходилось искать себе частных оправданий: ответственность перекладывалась нами на плечи государей, пославших нас обманом воевать под святыми для нас знамёнами и хоругвями.
.
Однажды железный занавес рухнул. И, когда пыль немного осела, мы увидели по ту сторону реальности вместо карикатурных западных врагов в военных касках и с перекошенными от злобы лицами обычных людей - только не совсем нам понятных - и живущих почему-то в лучших, нежели привычные нам, условиях. Мы стали неумело общаться, ездить к ним в гости, пытаться перенимать хотя бы с поверхности их повадки и образы - и имитировать обычный для них комфорт, перетаскивая в свой дом их удобные, качественные и красивые бытовые штучки, машинки, одёжки, вкусняшки... И мы так увлеклись внешней стороной "медали", что забыли о внутренней - и, прежде всего, о прошедшей мимо нас за 50 лет исторической, научной, правовой и культурной составляющей - поскольку и без этих деталей и тонкостей захлёбывались хлынувшими на нас в связи со свободой слова новостями и новшествами, да и вообще - самой свободой, граничившей тогда со вседозволенностью...
.
И именно в тот момент, опьянённые настоящим и влекомые будущим, находясь в полном эмоциональном, экономическом и правовом раздрае, мы забыли восполнить пробелы в своём виденье исторических процессов и фактов, которые и доселе остались для нас неизменными со времён СССР... Таким образом, не нащупав никакой иной связи с внешним миром, кроме поверхностной и материальной, и не восстановив в полной мере картины своего во многом сокрытого от нас коммунистическими бонзами и всемогущим КГБ прошлого, мы застыли в восприятии национальных себя в мировых исторических процессах в статичной позе всегда и во всём правых солдат-освободителей и первых в космосе Гагариных - так и не ощутив на себе, каким волевым и интеллектуальным усилием мир шагнул в век технического прогресса и объединения в глобальные политические и экономические союзы.
.
И в отсутствие необходимости что-то самостоятельно мучительно разрабатывать и развивать в науке, технике, производственной, банковской, политической и дипломатической сфере, мы из советской ресурсозависимой разрухи, пару раз крепко споткнувшись, впрыгнули прямиком в эпоху демократического потребления чужих достижений в обмен, опять же, на природные ресурсы, считая всё, приобретённое и заимствованное у Запада, безоговорочно своим - родным - исконно отечественным. И, имея советский опыт "доставания" всего, чего угодно - колбасы, дублёнок, колготок, люстр, жвачек, сигарет, духов, алкоголя, спальных гарнитуров и т.д. - мы срочно занялись торговлей. Торговали все и всем - "стенка на стенку" - и поскольку это приносило какие-то деньги, создавало наёмную занятость, давало возможность печатать себе визитки с гордыми званиями Директор, Президент, Менеджер и т.п. и казалось нескончаемой манной небесной - то мы слегка приоделись, подзагорели в Турциях и Испаниях - и скоропостижно возомнили себя "белыми воротничками" вполне себе европейского образца. Промежуточная между "А" и "Я" надоба планомерно учиться (а учиться результативно - это вырабатываемый навык, который приобретается исключительно тяжким трудом) так, как это делал мир в период нашего вынужденного 50-илетнего отсутствия, отпала для нас сама собой. Наше "Я" в собственных глазах (квадратные очи западных зрителей - не в счёт) состоялось - и у нас незамедлительно возник самостийный пост-перестроечный "русский путь"...
.
Но по сей день, будучи надолго лишёнными возможности развития вместе с западным миром, в глубинах своего национального, выхолощенного за десятилетия советской власти подсознания, к тому же в голодные перестроечные годы в той или иной степени обременённого относительно Запада (недавнего врага) комплексом своей от него бытовой, технологической, кредитной и инвестиционной зависимости (и желанием утверждаться и кому-то что-то диктовать - как следствие), мы всей страной так и не смогли вернуться с Великой Отечественной - и сойти с тропы гнева и мести за близких - не обрели внутренние мир, ощущение стабильности, равновесие и спокойствие - и, соответственно, не смогли научиться настоящему миролюбию, осознающему ценность каждой отдельно взятой человеческой жизни, личности и её прав. Мы застряли в тисках неизжитого прошлого и не наступившего светлого для всех будущего - в идеологическо-площадном миролюбии, которое с чувством собственной значимости, непобедимости и гордости готово вскочить, едва заслышав клич: "Там фашисты наших бьют!" - и побежать вон из своего дома туда, куда укажут, бить проклятых негодяев с оружием в руках, не озадачиваясь даже вскользь вопросом: а туда ли мы бежим, кто они - эти "наши", и вдруг нас обманули - и никаких наших личных, не имеющих срока давности врагов-фашистов там нет - и персонально нашему дому никто не угрожает?..
.
Миленькие мои, вынуждена вас огорчить: мы - целая страна глубинно изуродованных психологических калек, которых никто никогда не любил в той степени, чтобы пощадить и вернуть домой с собственной личной войны - поскольку нашу увечную массу, опирающуюся на один социальный костыль исключительно общей значимости, очень удобно вести в бой без долгих объяснений, компенсаций, заботы о наших жизнях и благополучии. И того легче заставить нас терпеть и выносить любые тяготы жизни внутри своего дома [какой же самоуничижительный для любой уважающей себя личности рефрен идёт почти весь фильм: "Мы всё вытерпим, мы всё вынесем - вы не знаете, что мы способны вынести", - причём от людей, которые, судя по их виду - глазам, прежде всего, никогда хорошо не жили - и хочется сквозь слёзы жалости вперемешку с яростью спросить: да когда же вы уже жить-то будете? - почему вы должны с рождения до смерти терпеть, пока власть имущие и их дети всегда жили и живут, как в сказке, на ваши деньги? - нет никаких государственных денег - есть только те, что вы заработали и дали стране, не она вам - вы ей!] ради сплочённости (читай, гарантии выживания) этой же самой массы, которой кажется, что, упади она без родного костыля обезличенности, принимаемого ею за великую духовность национального единства - мир с апокалиптическим грохотом сокрушится вместе с нею... Правда, желательно после того, как рухнет доллар.
.
Мы - не нация. Мы - социально-идеологический Франкенштейн, собранный из обрубков и лоскутов сознаний, памятей, инстинктов (а патриотизм - это не нравственный навык, но природный инстинкт социально организованных существ - в том числе, даже насекомых - что давно уже научно доказано), культур и мучительных эмоций: страха, ярости, гнева, зависимости (личностной несамодостаточности), недоверия, жажды мщения, гордыни... Наши разум и сердце вырвали из тела, кинули в котелок военно-полевой кухни Великой Отечественной - вскипятили - и бросили киснуть там же - в далеком 45-ом... С тех пор мы не можем подойти к зеркалу и честно взглянуть на своё шрамированное уродство, потому что оно причиняет нам нестерпимую всеобъемлющую боль, которая не компенсируется в противовес ничьей такой же глобальной, как эта боль, любовью - ибо пока мы сами себя не полюбим по-настоящему - созидательно - так, чтобы суметь не только взять лучшее у мира, но и дать ему что-то взамен (и это отнюдь не оружие и нефть с газом - их ему и без нас хватает, это нечто другое, важное на простом человеческом уровне - для каждого обычного дня жизни) - любить нас будет некому. Не потому, что мы или они плохие. А потому что эти ребята там, за занавесом, до нашего возвращения в плоскость их бытия целых 50 лет развивались друг с другом - без нас - и ушли от первого человека в космосе очень далеко вперёд...
.
И теперь - гордые, обиженные, подозрительные и никем не любимые - словно водкой, мы заливаем собственный внутренний милитаристский и криворуко-потребительский ад длиной в семь десятилетий - своей непобедимостью, вечной боевой готовностью к борьбе с фашистским врагом, упоением потенциальной силой красной ядерной кнопки, залихватским патриотическим оптимизмом, покровительственно (а откровенно говоря - надменно) братским отождествлением других народов с собой - и подспудной надеждой на то, что вот завтра уж точно - вот завтра обязательно - какой-нибудь Мудрый Гудвин возвратит нам назад наше огромное, фантомно ноющее в далёком военном котелке, доброе русское сердце (и уже чёрт бы с ним, с разумом - без него проще) - и тут сразу же наступит светлое будущее... Но великого Гудвина всё нет - и мы готовы уверовать мудрость и чистосердечие в любого гнома, который обещает нам вернуть наш измученный всеми огнями прошлого национальный "пламенный мотор" - и отправляет нас ради его возвращения воевать с внезапно возродившимся впервые за 24 года мировым фашистским злом. И мы снова учим посредством всё тех же речевых оборотов (исключительно через "Я"), которыми пичкали зашоренных нас, образу ощетиненного, военизированного мышления своих единоутробных чад, обрекая их на нашу вечную муку, и считая нанесение наследственных психологических увечий - связью поколений - мол, "никто не забыт, ничто не забыто". И даём в руки младенцам оружие, наряжаем их в камуфляжную форму, поправляем на их маленьких, пока ещё безгрешных макушках десантные береты и заставляем бездумно радостно повторять за нами боевые лозунги прошлого под наши подбадривающие аплодисменты... Вместо того, чтобы объяснять им, что война - это не праздник, война - это горе - кто бы и за что бы ни воевал. Какие - мы - молодцы.
.
В качестве послесловия
Неужели моя бабка - хрупкая девочка метр шестьдесят ростом, ушедшая на войну беременной - вынесла на себе под пулями за 4 года 158 огромных израненных мужиков, спасая им жизни для их матерей, жён и детей (а вовсе не для какого-то там абстрактного величия родины, Сталина и политики партии) - ради того, чтобы я теперь дала в руки её 12-илетнему правнуку ненавистное ей до последнего её дня оружие и напялила на него гимнастёрку - чтобы ему образнее и веселее ощущалась его ложная сопричастность к чужому героическому подвигу - вместо тихой и тягостной немногословной скорби по миллионам во имя него - и всех нас - погибших - и не только русских, но и грузин, украинцев, поляков, англичан, американцев, индусов - всех?! - Да будь она сейчас рядом, она бы умерла от стыда и горя, видя насколько напрасными были её нечеловеческие ужас и мужество - насколько мы, ряженые-напомаженные, неблагодарны ей формой своего бытия и мышления за тот маленький кусочек простого человеческого мира, который она без всяких идеологий выволокла на себе с передовой - чтобы мы и наши дети никогда не прочувствовали на себе - ни в действительности, ни понарошку - что есть в своей многострадальной сути это проклятое "любой ценой" с автоматом наперевес и в платье победителя... Остановитесь. Созерцать ваше подсознательное самоистязание и очевидное победобесие невыносимо. И ещё более невыносимо видеть ваш восторг, предвкушающий кровь, проливаемую на чужих войнах в чужих домах, но не чужими - а нашими руками... Ша! Достаточно. Хватит. "Бери шинель, пошли домой"...
Следующая публикация
Нет комментариев