Тюмвед-68.
Долгий путь к правде о вечной лжи.
В нашем санатории «Тараскуль» поправляют здоровье люди со всей России, и мне всякий раз интересно узнавать у отдыхающих, кто откуда приехал. И вот недавно столкнулся с женщиной из Тавды, что в соседней Свердловской области.
- Ну и как нынче ваш город, работает еще гидролизный завод, продукцией которого многие травились в 90-х? – спросил я с напускным шутливым сарказмом.
- Ой, да вы что, завод давно уже не работает, как и многие другие. Но зато сам город преобразился, в центре так все украсили, брусчатку уложили, что любо-дорого посмотреть. Города сейчас не узнать, есть куда нам – пенсионерам сходить, отдохнуть.
И мне вспомнилось, как в тех же 90-х мы с Артуркой ездили на родину Павлика Морозова за репортажем о его таинственной легендарной судьбе, и первые сутки нам пришлось перекантоваться в райцентре – городе Тавде.
Ночевали у родителей Вити Егорова – нашего Кузлона Хартли. Егоров дал адрес, но сопутствующей записки не отписал, а сотовых телефонов в ту пору еще не водилось. К тому же поклонниками «Тюменских ведомостей» родители Вити, похоже, не были, естественно, фотографий наших с Артуркой они не видели, поэтому матушка приняла нас радушно, а отчим был весьма насторожен – несколько раз просил показать удостоверения, внимательно их изучая. Оно и понятно: в 90-е годы запросто могли подделать удостоверение президента так, что и комар бы носа не подточил. Артурку это не смущало, а я, испытывая некоторую неловкость, напрашивался нарубить старикам дров, накосить сена или сотворить что-либо в этом духе. Матушка категорически была против, постоянно тянула нас к столу.
Помню, привлек внимание портрет на стенке Вити Егорова, где он был девятиклассником. Тот же упрямый взор, белесые шелковистые волосы, которые закручивались в непокорные кольца. Матушка выдала детскую егоровскую тайну:
- Ох, как он не любил эти свои кудри. Постоянно тщательно их прилизывал расческой и очень злился, когда они топорщились.
Писать про самого Павлика на правах самого матерого, из нас двоих, историков пришлось Кабаневскому, а мне досталась лишь зарисовка о самой Тавде.
"ТОЛЬКО СПИРТ ТАВДУ НА ПЛАВУ ДЕРЖИТ.
Тавда – симпатичный городок в Свердловской области. Через него путь наш пролегал в деревню Герасимовку – на родину великого пионера всех времен и народов Павки Морозова, и поэтому есть смысл пару слов черкнуть и об этом славном населенном пункте.
Сразу же у деревянного железнодорожного вокзала вам встретятся нищие пацанята. Причем они очень непохожи на тюменских. Изжеванная, не по размеру обувь, истлевшие серые штаны, слипшиеся от грязи волосы и тоскливые, уже потускневшие глаза делают их схожими со старичьем. Это, однако, детдомовцы.
Уборная у вокзала удивила и восхитила Кабаневского. Он обнаружил в ней нечто похожее на печь и сделал вывод, что в зимнее время в годы застоя к приезду высокопоставленных чиновников уборная обильно протапливалась.
Лично мне доводилось бывать во многих городах, где имеются памятники Ленину. Владимир Ильич обычно бывает без кепки или кепку крепко сжимает в руке. Тавда, пожалуй, единственный в мире город, где вождю революции кепка нахлобучена по самые уши, а в руке от сжимает газету, «Тюменские ведомости», надо полагать.
В Тавде также имеется парк имени Сталина. На его территории, кстати, находился клуб, в котором вершился суд над родственниками Павла Морозова. На сегодня клуб стерт с лица земли, а возведение нового было начато и превращено в руины.
Живет в Тавде местный Жулик. Симпатичный дворняжный пес, который несколько раз в день переплывает реку Тавду. Переплывает необычно, виляя хвостом и запрыгивая всякий раз на паромчик. Чистая речка Тавда – гордость, красота и единственная достопримечательность города. На другом низком берегу живет немало людей. Поселок их обнесен дамбой, за которой ежегодно следили местные организации, а сегодня, по словам стариков, следить некому. Размоет дамбу, затопит поселок – никому не будет печали.
С начала учебного года в школах Тавды тишина и покой. Учителя бастуют, а детишки слоняются по подворотням. Из-за безделья и отсутствия у родителей денег на сладости местная ребятня обломала почти все заборы, при помощи которых она добывает себе на прокорм лакомые ранетки. Сегодня пацаны обрывают пока только яблочки, завтра будут обрывать своим соотечественникам головы.
Особого криминала в Тавде не наблюдается. Люди так уже устали от этой житухи, что и на криминал их не тянет. Последняя история, которая на памяти у населения, связана с коммерческим ларьком.
Местные тетки крепко держатся за место продавца в этих самых ларьках. Деньги, хоть и не большие, но зато вовремя выдаются хозяином. К одной такой продавщице ночью приехал любимый. Заползла к нему в машину. Любовь их так закрутила, что уснули в машине. Нет, чтобы припереть машиной дверь или предаться любви в киоске. Под утро кто-то в киоск заглянул и умыкнул всю выручку.
Самым большим и печальным криминалом считает местное население то, что не работают давно предприятия. Заглох моторный завод, на ладан дышит фанерный комбинат. Из местной газетки можно узнать, что на некогда знаменитом на весь лесной край фанерокомбинате сейчас идет война между руководством и рабочим классом. Пашет в Тавде лишь гидролизный завод, выпускает технический спирт. Как нам сообщили по секрету, спирт этот в чекушках стоимостью в 7 тысяч рублей можно найти посреди ночи в каждом втором доме. Травятся люди этим спиртом с астрономической скоростью.
В Тавде некогда были большие поселения немцев. Сегодня они уезжают целыми косяками в родную Германию. Остаются лишь воспоминания о них и их пунктуальности. Рассказывают, как одно немецкое семейство строило дом. Если автобус, на котором необходимо было ехать к месту строительства, опаздывал на пару минут, то семейство, не дожидаясь, двигалось пешим ходом. При помощи веревки поднимали бревна. Как только звучало время обеда, немцы, не донеся бревно всего лишь сантиметров 15, стопорили его веревками и отправлялись обедать.
В Герасимовке жизнь и того хлеще. Крепкий некогда на всю область колхоз имени Паши Морозова развалился напрочь. Нынче погода благоприятствовала успешной уборке урожая, но многие поля остались неубранными, так как не были в сове время и засеяны. С остатних полей зерно везли, видимо, в дырявых грузовиках. На дороге лежат миллиарды зернышек, за десяток которых в тридцатые годы гноили на каторгах. Коровок в хозяйстве осталось около ста голов. Крестьяне более ловкие периодически потрошат хозяйских коровок в лесу и разворовывают мясцо. И хотя в деревне все почти знают, кто именно этим занимается, все одно остатний деревенский стыд не пущает заниматься этим в открытую. Уводят в лес и там потрошат. Мы с Артуркой видели в лесу и сгнившие шкуры, и свежие потроха, над которыми собиралось пировать воронье.
Иногда из тюменского города Урая прилетает сюда вертолет, и население несет остатки своих продуктов в надежде увидеть живые копейки. Больше всего крестьяне боятся, что в их домах отрубят свет, в машинно-тракторном парке уже отрубили.
Каждый месяц в Герасимовке кто-нибудь умирает. Причем не по возрасту, а именно от того самого техспирта. В 35, в 40, в 45 лет. Последним на берегу Тавды нашли молодого учителя, захлебнулся рвотой. В октябре пока еще никто не умирал, но умрет. Иначе нельзя, это уж судьбой запланировано.
Могилки Паши Морозова и его брата Феди в лесу не ухожены. Никто сюда в последнее время не ходит, хотя в былые годы со всей страны приезжали вереницы автобусов. Медный памятник яростному пионеру в центре деревни пока еще стоит. Смотришь на него с грустью и невольно думаешь: сейчас много объявлений в газетах о приеме лома цветных металлов. Вот однажды загонят односельчане памятник Павки в какую-нибудь шарагу за доллоры, и все будет в полном ажуре. Будет поставлена окончательная точка всей нашей вывернутой наизнанку житухе.
А пока что жизнь еще продолжается…. "
Артурка свой материал вынашивал пару недель. Непонятно где (интернета тогда не было, а библиотеками он не пользовался) наскреб исторических справок, и начиналось его повествование с тонкого лиризма и глубочайшей философии…
"КТО УБИЛ ПАВЛИКА МОРОЗОВА.
Когда мы выезжали из Тавды в Герасимовку, на родину легендарного пионера Павлика Морозова, за окнами в сей ранний час стояла непроглядная темень. По мере приближения к цели небо стало сереть, и уже можно было разглядеть окрестный пейзаж. В этом я даже усмотрел некую надежду на то, что 65-летняя тайна тайги хоть на чуть-чуть приоткроет нам свои завесы.
В самой Герасимовке уже не осталось ни одного живого свидетеля той трагедии. Единственное исключение – одноклассник и лучший друг Пашки Дмитрий Васильевич Прокопенко".
Дмитрия Васильевича мы встретили одним из первых. В пасмурный день, он – бодрый еще однорукий старичок, будто приведение, не торопясь, шел из леса неторопливой походкой, держа в единственной правой руке топор. Помнится, я еще пошутил, шепнув Артурке на ухо: «О, это он! Только что грохнул Павлика и его брата». Мы еще в ту минуту не знали, что это за человек.
Дом Дмитрия Васильевича был самый крайний к лесу, в котором в метрах в трехстах от деревни покоятся рядом обыкновенных два памятника со звездами. На местах, где нашли убиенными братьев.
Беседовали с одноклассником, сидя на лавочке возле его дома. Было ощущение какой-то неправдоподобности, какой-то фантастичности, будто мы виделись с человеком из другого времени. Дмитрий Васильевич, как мне показалось, в друге детства Павле Морозовом видит лишь обыкновенного деревенского паренька со своими страстями, со своим обостренным детским чувством чести и не более. Кто его убил – до сих пор остается тайной: то ли родственники, с которыми у матери Павла были некоторые разногласия; то ли работники ОГПУ – некоторые жители утверждали в свое время, что видели в ту пору у деревни неизвестных людей. Запомнилась последняя фраза Прокопенко:
- Еще в советское время к нам приезжали различные писатели. Да ведь после войны уже участников тех событий почти не осталось. Вот и писали они, что народ расскажет. Потом читаешь и диву даешься – кто такое мог наговорить?!
Артурка в своем материале, как мне показалось, тоже больше склонился к версии, что из Павлика Морозова пропаганда того времени вылепила образ героя, которого требовало время. Слишком много путаницы в показаниях участников тех событий, слишком много нестыковок в судебных материалах этого дела. А политика и пропаганда всегда идут рука об руку. Как, впрочем, и по сегодняшний день.
Эпилог Артуркиного материала выглядит следующе:
"Когда мы были в Герасимовке, музей Павлика Морозова еще находился там, но уже был закрыт. Содержать его ради одной-двух групп в год очень невыгодно. Вскорости все экспонаты передадут в Тавдинский краеведческий музей. И там будет открыт «уголок» Павлика Морозова.
Администрация Тавдинского района в ближайшее время намерена настаивать на пересмотре дела об убийстве братьев Морозовых. С намерением разобраться, были ли признательные документы сфабрикованы чекистами.
Так что семейная рана Морозовых продолжает кровоточить".
Когда уезжали, на Герасимовку навалились тяжелые тучи. Словив несколько деревенских пацанов, упросили их сфотографироваться возле знаменитого памятника Павке Морозову, который возле школы. Там же, кстати, перезахоронены и останки братьев.
Потом, ожидая автобуса, в местном магазине закупили шмат деревенского сала и пузырь какого-то пойла. Уже у другого памятника, не у школы который, с высеченными словами Горького: «Память о нем не должна исчезнуть» мы все это, словно на поминках, употребили. И мысленно давали клятву себе, что хотя бы в нас-то эта память никогда не исчезнет.
Присоединяйтесь к ОК, чтобы посмотреть больше фото, видео и найти новых друзей.
Комментарии 4