Предыдущая публикация
#наследиепобеды2024
Акции «Мы славим победу на всех языках».
Номинация «Поэтическое произведение».
«Судьба»
рассказ в стихах. Автор Попова Аксана
Памяти моего деда Резникова Василия Матвеевича посвящается.
Война застала деда в сорок третьем
Тогда ещё безусым пацаном.
Под Ленинградом он фашиста встретил,
Ответив гневным, праведным огнём.
Прошло ещё 4 долгих года
4 года дома не бывал
И вот, забыв бывалые невзгоды,
С гармошкой к поезду солдат шагал.
Высокий, чуб волной, голубоглазый,
Плечистый, стройный парень молодой.
Его девчата примечали сразу,
И голову вскружил он не одной.
Так на перроне, подымив немного,
Сел в поезд, свой вагон нашёл,
Сказал тихонько: «В добрую дорогу».
И поздоровавшись, в купе вошёл.
Попутчик-офицер с улыбкой встретил:
«Ну, что, брат, отслужил? Домой?
А я тебя в окне еще приметил.
Ты вон у нас орёл какой!»
«Так точно, но ещё послужим малость,
Пока это нам смена подрастёт…
Ведь мужиков, считай и не осталось»
А сколько служишь?»-«Пятый год».
Заговорили по душам, не по уставу,
Как будто давние товарищи-друзья.
«А как зовут тебя, ефрейтор бравый?»
«С обыкновением, Василий я».
«Да ты, гляжу никак с гармошкой,
Везёшь в подарок иль твоя?»
«Так, для души играю понемножку,
Я с детства с нею, самоучка я».
Их прервала цыганка молодая.
Вошла, и взгляд застыл на ней;
Глаза как ночь, да статная такая,
А глянет, пробирает до костей.
Тут офицер, привстав, зарделся.
Не в силах был и слово проронить,
Но потихоньку как-то огляделся
И порешили: надо стол накрыть.
Так время полетело незаметно…
Курили, говорили о войне.
И каждый думал о своём, заветном,
И вот, что дед поведал о себе.
В 17 лет уже на фронт призвался
И сразу на передовую он.
И после боя первого живой остался
Лишь потому, что во второй попал заслон.
А в первом полегли, все кто был рядом,
С одной деревни, улицы одной.
Той первый бой им показался адом,
Не пощадивший жизни ни одной.
Смешалось всё: земля, и небо,
И кровь, и смерть, и взрывы, и свинец.
И думалось: быль это, или небыль,
И будет ли страданиям конец!?
Потом приехали с границы люди,
Собрали документы у ребят:
«Кто тут у вас мастеровитым будет,
Нам бы таких, десятка два солдат»
«Вон, Резников, столяр и плотник,
Варить умеет, даже хлебопёк.
С двенадцати годов уже работник
Детдомовский толковый паренёк.
Так на границу с финнами попали.
Там и стреляли, и бомбили их,
А по ночам, бывало, вырезали
По-тихому, «ухлопав» часовых.
А раненые корчились от боли,
Кто покурить просил, а кто попить.
И сколько ж у народа было воли,
Чтоб выстоять вот так и победить.
И вдруг цыганка, выслушав, сказала:
«Не всё сказал, я больше расскажу, -
Про доблесть и отвагу, будто знала, -
Я на ладонь твою давно уже гляжу.
Служить тебе нелёгких семь годочков,
И вижу, что от пуль не пропадёшь.
Жена родит трёх сыновей и дочку,
Жить долго будешь, в 70 помрёшь».
Сказала так. Да кто ж тогда поверил?!
«Подумаешь, что прошлое сошлось!
А проживу я - сколько Бог отмерил».
Да вышло так, всё с точностью сбылось.
Приехал в отпуск, а ему сказали,
Та, что ждала, уж замужем давно,
Но не было в глазах его печали,
Увидел девушку, как будто «из кино».
Красавица, чернявая, с косою
Ему разбила сердце в пух и прах.
«Моя, подумал. - Век бы жил с такою!
Носил её всю жизнь бы на руках».
Так и ходил за нею неотступно,
С ума свела. Смеётся мне в глаза.
Другие бегают за мной беспутно,
А эта - гордая, ну девка-егоза»!
Прощаясь, ничего не обещала.
Молчание - на письма был ответ.
Так Евдокия сердце растерзала,
Так не на шутку и влюбился дед.
От своего он всё ж не отступился,
Лишь отслужил, сватов прислал «отряд»
И по любви-согласию женился,
Родили дочку и троих ребят.
Им восстанавливать страну досталось,
А труд и голод, просто с ног валил.
Ведь с долей этой только оставалось-
Детей растить, работать, что есть сил.
Война закончилась, но, искалечив судьбы,
Всё нарывало в душах у людей.
Ну, хоть бы раз без памяти уснуть бы
И жить без страха за своих детей.
Вот сколько раз Победу отмечая,
Его не приглашали, как на грех.
Не ветераном, а приравненным считая,
А он-то воевал, не хуже всех!
Его ль вина?! В боях кровопролитных
Под Ленинградом, на передовой,
В бомбёжке и огне зенитных
Сгорело знамя с меткой полковой.
Ну, это ж надо, сто раз умирали!
А в документах кто-то написал:
В боях участия не принимали.
Приравненный, - как приговор звучал.
И чтобы заглушить мужичьи слёзы,
Он брал гармонь и громко в голос пел
Про степь и про кудрявые берёзы,
Ломая боль, до хрипоты вопел.
Как я, его жалея, обнимала!
«Дедуленька, а ну-ка, дай гармонь».
И под «сердешную» тихонько напевала,
Он, улыбаясь, целовал мою ладонь.
Шли годы. И такой был случай:
Дед словно высох, сильно захворал
И врач с фамилией смешной - Везучий
Рак пищевода по анализам признал.
Заплакала родня, запричитала.
Дед из палаты: «хватит голосить!
Ну, вспомните, цыганка ж нагадала,
Мне до семидесяти жить ещё да жить»!
При операции врач удивлялся:
«Тут рака и в помине нет.
А пищевод какой-то тканью обмотался
Счастливчик, будет жить сто лет».
И вот уж с армии, дождавшись внука,
Чуть выпив, так заговорил:
«Мне ж семьдесят, внучок, такая штука-
Цыганку, я выходит, обдурил» …
Никто словам и не придал значенья,
Он ночью умер, и сомненья нет.
Два месяца не дотянул до дня рожденья.
Судьба такая. И таков мой дед.
Следующая публикация
Нет комментариев