Часть15) Семья Задорожных.
Стоят Галя с Тамарой в небольшой группе отупевших от пережитого людей, вдыхая смрад разрушения и разложения и пытаясь понять, дать свою оценку случившемуся. Они еще конечно малы, не любили, не знакомились, не встречались с молодыми людьми, не имеют представление о том, какими будут их женихи. Девчонки не подозревают того, что здесь на разбитых путях в растерзанных эшелонах погибло их несостоявшееся молодое счастье. Согнав тысячи прекрасных, полные здоровых сил, щедрых и самоотверженных юношей, тоже не успевших познакомиться со своими нареченными, еще никогда по-настоящему не любивших, погибли здесь, не успев доехать до мест сражений, еще не увидевших в глаза противника, но готовых грудью защитить вот таких, как эти, юных, беззащитных и беспомощных стариков и младенцев. Они погибли, им теперь не встать на пути продвигающегося врага. Уцелевшие, разрозненные силы отступают, собираясь в кулак для ответного удара. Кончилась война, вернулась семья Запорожных к своему убогому жилищу, которое за время отсутствия хозяев не разрушилось, так, как было приспособлено оккупантами: под ее покосившейся крышей ночевали вражеские солдаты. Очевидно долго держали в этой хатенке лошадей-весь пол был загажен навозом. Подросшие девочки взялись под руководством отца, за восстановление своего жилища. Девочкам нужно было замазать многочисленные дыры в стенах, заложить глиной проломы. Навозили тачкой глины, раздобыл отец соломы, половы, опилок. Все это тщательно замесили. Галя с Тамарой наблюдали, как обмазывают свои дома другие женщины. Это же самое она видела в деревне, живя у родственников, помогая теткам. Для большей уверенности они попросили совета у одной из своих соседок. Все было готово. Отец ушел на работу и девочки взялись за дело. Весь летний день, длинный как год, трудились они, не покладая рук, замазывали, закладывали дыры в стенах. Возвратившийся с работы отец сам вынужден был готовить обед и кормить утомившихся работниц, которые буквально с ног валились от усталости. Девочки работали самозабвенно, воодушевляясь сознанием того, что делают большое дело. За этот день они заложили, замазали все дыры в стенах и уснули на голой земле с сознанием выполненного долга. Проснувшись утром, они в надежде полюбоваться плодами вчерашнего труда, только глянули на стены и тут же залились горючими слезами. Вся их работа пошла на смарку: глина вывалилась из заделанных девочками дыр. В их старом домишке по прежнему зияли насквозь все старые пробоины. В чем дело? Чего не предусмотрели? кинулись девочки в слезах к отцу, к соседке-советчице. Причина оказалась самой простой: не следовало так сразу заделывать все. Надо было работать медленно, постепенно, чтобы глина успевала затвердевать, подсыхать. Но как начинать все сначала? Бедняги и так надорвались за прошедший день, что сил не было трудиться. Погоревали, отлежались и опять принялись за дело. Так постепенно, с помощью отца-инвалида они к зиме отремонтировали свой домик. За годы войны, несмотря ни на какие лишения, девочки эти постепенно становились девушками. Тамаре было уже 17лет, а Гале-15. Обоим захотелось выйти в праздник на улицу, сходить в кино, потанцевать см подружками. Но во что обуться, одеться? Кое-что из материного старья, сотни раз перешитое, приспособили девочки себе в качестве праздничных нарядов. Хуже всего было с обувью: старая износилась совсем, да и ноги выросли. Но голь на выдумки хитра. Отыскали девчонки в хламе старья материны туфли без подметок, скрепили их кое-как снизу суровыми нитками так, что туфли облегали ногу как полагается; а то, что нет подошвы-ничего, сверху не видно. Так и ходили девушки на танцы сверху в туфельках, начищенных до блеска кремом, а снизу-босой ногой ступая по земле. Мать свою Галя с Тамарой конечно не забывали, написали в ее родное село, но ответа не получили. Дети притерпелись к старой боли утраты и постепенно смирились с тем, что мать их где-то там, на родине погибла с братишкой в самом начале войны. Мог и поезд не дойти до места, возможно его разбомбили. Да мало ли что? Поздно, осенью, когда никто уже этого не ждал, пришел к Задорожным тот самый сосед, который предупреждал Марфу не ехать на родину 20 июня 1941года. Он показал девочкам и Семену чудесное письмо от их жены и матери. Женщина написала домой сразу после освобождения от оккупации, но дом стоял полуразрушенным, хозяева жили еще в деревне, и письмо возвратилось обратно. Тогда Марфа решила обратиться к знакомым, соседям. Одно из ее писем попало к живому адресату. Долго ждали мать-хозяйку домой, но она что-то никак не могла добраться. Писем от нее больше не было, а те, что были посланы на старый адрес, обратно не вернулись, и было непонятно, получила она их. Зимним пасмурным утром, когда ожидание для Задорожных стало несколько привычным, что казалось бесконечным, в дом к ним, не постучавшись, вошла седая, сгорбившаяся, совершенно беззубая нищенка с высоким тоненьким подростком. Первое впечатление от ее появления было такое, будто вошла слепая с поводырем. Не говоря никому ни слова, женщина тяжело опустилась, словно рухнула, на лавку и громко зарыдала. Первым узнал ее отец. Он кинулся к жене с поцелуями, обнял и расцеловал вытянувшегося за годы отсутствия своего сынишку. Галя с Тамарой стояли, не двигаясь с места, подозрительно, изподлобья рассматривая пришелицу, не отвечая на ее ласку. Нет, нет, это не их мать. Это совершенно другая женщина, у которой нет никакого сходства с прежней Марфой Задорожной. И девочки единодушно решили, что все это подделал отец. Надоело ему жить одиноко, понял он что жена и сын его погибли и никогда не вернутся (а может получил известие об этом) и, чтобы не расстраивать дочерей, подделали и письмо и появление этой женщины, с которой обо всем договорился заранее. Вот она и инсценировала возвращение матери в родной дом. Но девочки уже не маленькие, которых можно провести, они уже почти взрослые и вполне проницательны, чтобы разгадать невинную хитрость отца. Поняв все это, Галя и Тамара еще больше загоревали и не проявляли никаких родственных чувств к матери и братишке. Но время, всемогущее время, сделало свое дело. Постепенно, сами не желая этого, девочки, вместо того, чтобы утверждаться в своем убеждении, стали в нем разувериваться. В незнакомой сначала женщине постепенно стали проступать родные черты: то улыбка, то давно забытое, присущее только ее речи словечко, то воспоминание сокровенной подробности из раннего детства. И вот завеса времени и забвения упала, и перед девочками во всей своей милой сердцу материнской привлекательности встала настоящая родная их мать Марфа Задорожная. А Семен Задорожный с возвращением жены почуствовал что все заботы по дому, как гора с плеч свалились с него на сутулые плечи жены. Сам он вместо того, чтобы ожить, поправиться, помолодеть, сник, осунулся, еще больше постарел. Кончилось нервное напряжение, которым жил он все эти трудные годы, отрицательно сказались на его организме все перенесенные лишения и тревоги. До возвращения жены Семен не сдавался недугам, не смел о них думать, а девочкам казалось, что отец у них трехжильный. Теперь он бессильно свалился на заботливые руки любящей супруги, расслабился, расхворался и постепенно сошел на нет. Недолго прожил после этого Семен Задорожный.
Присоединяйтесь к ОК, чтобы посмотреть больше фото, видео и найти новых друзей.
Комментарии 5