Предыдущая публикация
Прекрасная книга В.
В. Колесова "Русская ментальность в языке и тексте"
Когда я беру эту книгу в руки, то моё женское Я не может остановиться))) Столько там всего интересного и любопытного. Я не всегда согласна со всеми выводами, но как же это
глубоко по мысли...
Решила поделиться с вами, друзья!
"Женское и мужское (237)
Однако в какой мере "вечно-женственное" в его чертах присуще русской ментальности вообще? Тут много сложностей, потому что "мужское-женское" и "русское-нерусское" пересекаются лишь частично. Русские авторы не раз обращались к этой теме; у нас есть возможность использовать интуиции Вл. Соловьева, Ивана Ильина (вот он всегда говорил о "вечно-женственном"), Петра Астафьева, Василия Розанова и других, писавших о "вечно-женственном в русской душе". Сводка их авторитетных мнений будет небесполезна в изучении вопроса.
Женщина-Природа, мужчина-Культура. Женское ближе к природе, тема женского в христианстве связана с темами творения и эсхатологии - с жизнью и смертью (с началом и концом), "смысл любви" (Соловьев) и "смысл творчества" (Бердяев). Женщине ближе ритмы природы, она легче приспосабливается к среде, ей свойственна живучесть. Все механизмы изобрели мужчины - женщина предпочитает тепло организма. Категория женственность есть "переход из области телесной жизни в духовную" (Астафьев), но что выигрывается в скорости операций, то теряется в силе их. Отсюда же и особенности женского характера: впечатлительность и раздражительность, изменчивость "общего настроения", робость, не склонность к излишествам, и даже "слабая женщина выносливее сильного мужчины". Все, что перечислено, отчасти присуще русскому характеру; еще недавно это осознавалось всеми на типе русского крестьянина, жившего в природной среде столетиями.
Стремление к солидарности присуще женщинам, мужчина больше индивидуалист. Коллективно-родовое начало за женщиной, мужчина ценит личность. Изменение в обществе - дело мужчины, сохранение достигнутого в семье - дело женщины. Активность в силе отталкивания- это мужчина, пассивная сила притяжения ("заманивания") - женщина. Наши мыслители полагали, что именно женское начало в истории нейтрализовало степени тирании (начиная с дома и семьи) и усиливало уровни нравственности. Но именно нравственность, а не право - основная установка русской ментальности, тысячу лет исповедующей мысль, что благодать выше закона. Женщина нуждается в обществе, даже в развлечениях, и только в них она сама себя реализует как личность. Установка на общину как основную форму социальной организации - ментальный признак русского сознания: морально общество всегда выше государства.
Отсюда черты женского характера: направленное любопытство, стремление преувеличивать самые мелкие события ежедневной жизни, склонность к сплетне, аффектация, частые капризы, даже особая бережливость ("скупее мужчины"), - но всё это моментально исчезает, говорит Астафьев, если "женщина глубоко чувствует". Чувство способно преобразовать в сознании отрицательные стороны бытия.
Накопление информации у женщины идет быстро - и реакция на нее следует немедленно, скорее, чем сведения обобщены и обдуманы. Эта "безоглядность" поведения под влиянием чувств - тоже черта народного характера русских.
В мужском характере резко выражено индивидуально-видовое, тогда как в женском "преобладает неопределенное родовое". Это вид, данный как род, часть и вместе с тем целое - а это тоже черта русской ментальности: один из видов одновременно предстает как род. Конкретность "мужских проявлений" законченно оформлена, здесь главенствует принцип границы и предела; женское в своей отвлеченности есть матерь-материя, беспредельная бездна в потенции действий. Иван Ильин замечал, что вечно-женственное в принципе склонно к беспредельному; это существо открытое, принимающее, "всевидящее". Оно - не форма жизни, а смысл ее и сущность, состояние оно предпочитает пустой деятельности. Центростремительность ее характера обращает к середине, к центру - к сердцу ("чувствительное сердце - ее центральный орган"), тогда как мужчина в центробежном движении уходит от общества и государства (хотя бы мысленно); ему необходимо "выйти из себя".
Мужское - порядок, женское - не обретший формы хаос; основная идея женщины - во всем и всегда "наводить порядок" - она не видит внутренней связи вещей, уже создавших порядок. "Бесформенная материя" - черта женская, а мужчина ее формует, придавая законченность форм естественной красоте жизни.
Женщине присуща мягкость, пластичность, стремление подражать; мужчина жесто́к и же́сток, он инициативен - женщина поддается влиянию и внушению. Все "женские" черты знакомы русской ментальности. Доброта и отзывчивость, любовь-жалость, известная неоформленность (незавершенность) дел и даже мечтаний.
У женщины более быстрый психический ритм, она разнообразно и тонко чувствует, поэтому "ее настроение более жизнерадостно и ясно". Она больше живет внутренней жизнью души и чувства, более инстинктивна, не всегда осознанно действует, меньше себя контролирует в некоторых ситуациях, впечатления у нее преобладают над вниманием. В целом она хитрее и ловчей мужчины, практичнее и внимательнее к тем, с кем имеет дело; мужчина просто потребляет свой "безличный общелогический разум", не интересуясь настроением собеседника. Мужчина доказывает - женщина убеждает. Мужчина подчиняет - женщина привлекает; она использует интерес собеседника - мужчина просто добивается собственной цели. Словом, мужчина воплощает физическое действие, женщина - психологическое переживание.
Немецкий писатель поражен: "Русский - это каскад чувств. Одна эмоция внезапно и беспричинно переходит в другую, противоположную... Смена крайностей придает русскому характеру нечто капризно-женственное. Это облегчает обращение к Богу, но одновременно и вероотступничество, и измену" [Шубарт 2003: 84-85].
"Женская мысль столь же бездоказательна и непоследовательна, как сама жизнь. В этом ее слабость, и в этом же и ее сила" [Астафьев 2000: 295]. "Мысль женщины конкретна, образна, интуитивна" [Ильин 6, 3: 179]. Но даже в науке столь важно совмещение системной мысли отвлеченного мужского ума с живым и конкретным, образно обобщающим женским. Женщина ведь полагает, что существуют больные люди, но нет осязаемой вещи болезнь - это абстракция ума, а таким она не доверяет. В своем мышлении женщина идет от вещи к идее, мужчина - от идеи к вещи; женщина во многом номиналистична, мужчина всегда реалист. Логический процесс у женщины быстр - она обходится без большой посылки (которая находится в подсознании и сразу же соотносится с конкретной ситуацией) - это воспринимается как работа немотивированной интуиции, как женский дар предвидения. Мужчина непременно хочет знать, женщина довольствуется верой, поэтому ей подозрительны всякие мелочные доказательства: ведь ее интересует не истинность, а подлинность. Русская ментальность также ценит подлинную правду, а не доказанность истины.
Интересна логика специалистов, отметивших, что слова ум и умный к мужчинам прилагаются редко, а слово дурак - часто; к женщинам наоборот (говорят умная женщина) - следовательно, подчеркивают особый ум женщины [Кирилина 1999: 102]. Тут номиналистическое смешение понятий и слов. Мужчина в своем обозначении по определению умен (корень слова тот же, что "мысль", "ум"), и незачем лишний раз на этом останавливаться. При желании тот же факт можно истолковать как неприятный для женщин - что также будет неверно. В конце концов экспансивность женского характера часто прорывается в эмфатическом дура! - произнесенном вовсе не в адрес мужчины.
Воля и познание мужчины направлены к общему, у женщины - к целому. Русская мысль также исходит не из аналитически данных частей целого, а из самого целого (ибо целое - это живое; всякая проблема осознается "в общем и целом").
Все представления женщины эмоционально и этически окрашены - это тоже совпадает с особенностями русской ментальности, как они выражены в языке. Женщина мыслит "словами или образами", а не отстоявшимися понятиями, что также соответствует духу русской ментальности, которая основана на работе с символическим образом в составе словесного знака, а не с понятием.
Современные психофизические исследования подтверждают, что женский мозг использует больший процент коры больших полушарий, чем мужской ("скупость" экономии), быстро реагирует на эмоции, ибо правое полушарие здесь развито больше левого (впрочем, капризы и раздражительность связаны как раз с активностью правого полушария).
У женщин острее память, они живут результатами прошедших изменений, не стремясь создавать неудобно-новые (это их "здравый смысл"). Но традиционно русская ментальность также была нацелена на память прошлого, лишь со временем сменившись ориентацией на будущую цель, следовательно - на воображение.
Женский мозг стареет медленней, он сохраняет способность к постоянному воспроизведению прошлого опыта. И еще особенность: ассоциации идей у женщины совершаются в пространстве (ум охватывает предметы одновременно), а не во временной последовательности; метонимичность русского мышления такой же известный факт, как и скептическое отношение русского человека к идее причинности.
Игнорирование "закона непротиворечия" - еще одна "женская" черта: женщина приемлет и одновременно отрицает всякий предикат (а не-а: "женская непоследовательность", "женская логика"). Это проявления "апофатического" типа мышления, издавна присущего русскому реалисту; утверждение в отрицании: неплохо - значит хорошо, не знаю - значит уже решил, а что такое неброская красота? Тоже красота, но особого рода. Женщины лучше говорят (и осваивают языки), чем мужчины, потому что полушария их мозга не "враждуют" друг с другом, как у мужчин; отсюда ревнивое убеждение мужчин в том, что "женщины и дети думают только, когда говорят" (Иван Сеченов). Мужчина стремится в словах рассказать о своих заботах, горестях и радостях, а женщина способна понимать с полуслова, потому что слова выражают общие понятия, лишенные тонких оттенков переживания; переживаемое "ею боится грубой формулы слова" (Астафьев). Русская сдержанность и немногословность в выражении чувств - того же склада.
Историки русской культуры показали на многих примерах, что с древнейших времен женщины выделялись особым интересом к слову, к речи, "изобилие их речевой деятельности" как-то соотносится с их догадливостью. В отличие от мужчин, в загадках и образных сравнениях они оперируют не предметами вещного мира, а языком, в тонкой словесной игре создавая образ вещи. Философы Серебряного века утверждали, что женщина - природный символист. "Языковые тонкости" русской женщины, особенно молодой, давали ей возможность создавать прекрасную лирику русских песен, осветлявших тот быт, в котором они пребывали. Именно они учили языку в семье, раскрывали тайну проникновения в словесный образ, который веками сохраняет природный смысл слова.
Женская воля и слабее, и сильнее мужской. Воля женщины сильнее там, где ощущения непосредственны, несложны, где дело совершается легко и быстро при наличии необходимых средств - "в области непосредственной практической жизни". Где необходимо собраться и выполнить сложное дело, быстро совершить трудное, тут нужны находчивость, быстрота реакции, чтобы без раздумий достигнуть успеха, который всем очевиден. Именно таков и русский характер в свершении дел, о чем еще речь впереди.
Женское постоянство в желаниях - не упрямство, а твердость, модальные предикаты у женщины разнообразнее мужских, и очень часто ее желания заменяют мужскую волю. Однако в целом для женщины характерно "пассивное выжидание, состояние, а не деятельность", поскольку "воля женщины определяется ее сердцем".
Мужчина - сторонник права, женщина - простой справедливости. Значимость обычаев и нравов для женщины абсолютна; она и хранитель, и новатор в области нравов. Старая формула: "мужчина хочет свободы - женщина ищет опоры" - справедлива. Женщине важно одобрение близких - мужчина печется о славе в веках. Тут также много общего с русской ментальностью - она несомненно "женственна".
Женщина страшится - ищет утешения, тогда как мужчина храбрится, самоутверждаясь. Женщина прощает - она мир; мужчина наказывает - он борьба. Женщина - ангел, мужчина - титан.
К сказанному добавляют: мужской взгляд славит сделанное, женский скорбит о несделанном. Женское счастье более ситуативно и переменчиво, чем мужское, но с годами ощущение счастья у мужчин повышается, а у женщин сходит на нет, хотя разнообразия в его проявлениях у женщин много больше [Джидарьян 2001: 168, 178].
Философы Серебряного века сравнивали мужское "аполлоновское" начало с огнем и солнечным небом, женское "дионисийское" - с ночью, луной и землей. Мужчина для них - это норма, женщина - отклонение. Человек и только потом мужчина - женщина и только потом человек (украинское слово чоловік - мужчина). Однако именно женственное и для них остается внутренним нервом жизни, а "женщина несомненно более аристократка, чем рабочая сила жизни - мужчина" (Астафьев).
У каждого из них свои достоинства, "С женщиной проще: она надежнее", - говорил Ильин. "С мужчиной сложнее: он реже предсказуем". И тут уж каждому по себе судить, чего больше в русской ментальности: надежности в деле или предсказуемости в мысли.
"Женская сторона материально-пассивная, мужская - активно-хаотическая", - заметил Вл. Соловьев, как бы заключая разговор на эту тему.
Вся русская история в ее трагедиях крепится на описанных здесь особенностях "женственного", за столетия отложившихся в русской ментальности - в том ее виде, который дан нам в языке и в слове, созданных в том числе и русскими женщинами".
(В. В. Колесов "Русская ментальность в языке и тексте", СПб, 2007, Петербургское Востоковедение)
Следующая публикация
Нет комментариев