Прадедам моих детей
Я не слыхал разрывов бомб,
Шипения мин, вот только лица...
Листая старенький альбом,
Я гладил желтые страницы.
И в черноте застывших глаз
Мне открывалось поле боя,
Сожжённый фрицами лабаз,
И санитарка Мамазоя.
Она сидела на крыльце,
В руках дымилась папироса,
А на измученном лице
Застыли два немых вопроса:
Когда конец? И почему,
Чужим мужьям сшивая раны,
Она пытается спасти
От смерти своего Ивана?
Но нет. Не сможет. Не спасёт...
Сейчас я знаю это точно.
В бою за переправу в брод
Его настигнет одиночный.
Они готовились с утра
Валили лес, вязали брёвна,
Шутили, пели иногда.
Хор был, увы, не очень стройный.
Когда в чернеющей воде
Тонул последний луч заката,
Они ещё не знали, где
Они умрут. Под Сталинградом.
То был последний их закат,
Последнее письмо и ужин.
Стучали ложки, как набат
Сердца молчали. «Может сдюжим?»
И кружева заветных слов
Ложились на листок не ровно
Она прочтёт их. Но потом,
Когда над ним сомкнётся Волга.
Бурля под струями свинца,
Мешаясь с кровью и слезами,
Вода шипела и кляла
Тот бой последними словами.
Она спасала. Как могла,
Вздымаясь к небу бурунами,
Но нет..., и Волга не смогла...
Сомкнула воды над телами.
«Мы, если надо, повторим!»
Над бампером на мерседесе...
Опомнитесь! Ваш «героизм»
Дешевый глуп и не уместен.
Как верили они тогда, весной,
В далеком сорок пятом,
Что никогда земля войной
Не будет на куски распята!
Пройдя сквозь ад, огонь и смерть,
Ввысь улетая журавлями,
Нам завещали жизнь беречь
Поступками, а не словами...
Д. Д.
Октябрь 2020
Присоединяйтесь к ОК, чтобы посмотреть больше фото, видео и найти новых друзей.
Нет комментариев