15 шт. Ничего не ела весь день, только чай, надо было засветло успеть, и кормушки зимние поставить, и замотать стволики, чтобы перезимовали. Не день, а сплошные испытания. На обратном пути зашла в магазин, стою в кассе, а передо мной ― мопс стоит. В вязаной жилеточке. На жилеточке тряпочка нашита, написано «Пуся».
Тут Пусина хозяйка приходит с корзиной еды. Берёт она Пусю на руки. Мы тут стояли, говорит. И Пуся на меня смотрит так гордо, с высоты хозяйки: стояли, да! Хорошо, говорю. А я устала так, давление упало, есть хочу, нет сил спорить и т. д. Жизнь одна, и так мало времени для радости.
И тут наша касса зависает, к нам бежит Галя, начинает что-то нажимать, мы все стоим ждём. А у меня аж в ушах свистит и в глазах искрит, как я устала. И я беру, открываю пакетик с булочкой «Конвертик грушевый» и кусаю большой кусок.
― Ээээ! ― говорит возмущённо Пуся. — Гляньте, граждане, что творится! Прямо у кассы, из пакетика, булочку откусывают!
И хозяйку свою лапой так тычет: гляди, мол, что! Хозяйка смотрит и говорит: а вот мы домой придём, и тоже покушаем, Пуся. Мы дома кушаем, а не в очереди в кассу!
А я устала, сил нет ответить даже, объяснять что-то там и т.д. Жизнь одна, так мало времени для радости. Поэтому я творожный сырок распаковала и откусила тоже. А то аж руки трясутся. 15 кустов укрыть ― это знаете ли трудно, каждый куст же надо обвязать, потом лутрасил и вообще... сдохнешь тут, пока там Галя кассу отвисает.
― Йооо! ― кричит Пуся. ― Она ещё и сырок ест! Смотрите все!
И видно, что Пуся тоже хочет сырок.
― А вот мы до дома потерпим, да, Пуся, ― говорит хозяйка. — Мы терпим всегда до дома, да?
Я спокойно доедаю себе сырок, и Пуся уже не особо терпит, потому что тянется к корзинке, где ещё сырки и всякое вкусное.
Галя жмёт на кассу, касса выплёвывает какие-то пустые чеки, мы стоим.
Мне немного лучше после сырка и булочки, но я ещё беру маленький иммунеле, открываю и пью. Потому что зачем мне лишние испытания.
― Аааа! ― вопит Пуся. ― Я тут до дома терплю, как неродная, а она ещё и пьёт тут не знаю что, но тоже хочу!
― А вот мы всегда до дома терпим и дома едим! ― говорит хозяйка. ― И пьём дома!
Бедные... говорю я. Хочешь кусочек булочки, спрашиваю я Пусю. Тут без варенья остался уголок. Тебе можно?
― Даааа! ― орёт Пуся. И показывает, толкаясь ногами, что она переезжает жить ко мне. И тут отвисает касса, и я достаю копчёную куриную ногу в упаковке и кладу её на ленту.
― Аммм! ― орёт Пуся, уверенная, что ногу я тоже, прямо у кассы, сейчас же начну есть.
― Можно ей кусочек булочки? ― спрашиваю я хозяйку.
— Маленький, да? ― сдаётся та. Пуся сметает булочку и всем видом показывает, что хозяйка ей больше не родная мать, а Пуся есть сирота. И она согласна ехать ко мне в дом, особенно если нога тоже с нами поедет.
― Мы вот уже сейчас, сейчас идём! ― говорит хозяйка Пуси и начинает выкладывать пакетики Гале на кассу. Но Пусю было уже не унять. Она рассказывала, что её обманывали всю жизнь и говорили, что в магазине есть нельзя, а вот та тётя ест, а Пуся ― нет, и надо немедленно звонить в опеку и в ООН, и высылать уже делегацию: тут собака помирает от голода в кассе, а мировое сообщество молчит!
― Аяяяя! ― стонет Пуся. ― Аяяяя!
И вся очередь прям прониклась: да дайте ей кусочек какой-нибудь, сказала очередь. И хозяйка сказала: ну сейчас, и дала Пусе какую-то палочку сушёную, для собак. ― Я и сама без обеда, ― сказала хозяйка. ― И я без обеда, ― сказала Галя. И многие в очереди начали хрустеть, и распаковывать что-то, и это есть. Потому что жизнь ― одна. Так мало времени для радости.
И нам не нужны лишние испытания.
© Наталья Иванова
Присоединяйтесь к ОК, чтобы посмотреть больше фото, видео и найти новых друзей.
Нет комментариев