Предыдущая публикация
☬ С А М А Р К А Н Д И А Н А ☬
===*===
ВЫДАЮЩИЙСЯ ИССЛЕДОВАТЕЛЬ ИСТОРИИ САМАРКАНДА.
Василий Лаврентьевич Вяткин внес огромный вклад в исследовании истории Самарканда, охране памятников архитектуры, изучению древних рукописей.
Он родился 18 августа 1869 г. в семье семиреченского казака. После окончания Ташкентской учительской семинарии, Вяткин работал в русско-туземном училище в Самарканде. Владел персидско-таджикским и узбекским языками. Его перу принадлежали изданные в 1918 в Самарканде "Учебник узбекского языка для русских школ" и "Бухари-даниш. Учебник персидского языка".
Огромная тяга к исследовательской работе, внимание к изучению и сохранению исторического наследия Туркестана определили всю дальнейшую судьбу В.Л. Вяткина. Основатель Самаркандского музея и его директор, смотритель памятников Самарканда, археолог, собиратель, хранитель и переводчик восточных рукописей - он оставил заметный след в науке. Ученым было опубликовано более 70 научных работ, посвященных главным образом истории и археологии Самарканда и всего Туркестанского края.
В 1896 году издал работу "Самарканд и его окрестности в прошлом по описанию Султана Бабура-Мирзы. Перевод книги Бабур-намэ". В 1899 году опубликовал перевод сочинения Абу Тахир-Ходжи Самарканди "Самарийа", написанного в 30-е XIX в., содержащего ценные сведения для археологов и историков архитектуры. В 1896-97 гг. опубликовал цикл народных легенд о древних памятниках Самарканда.
В 1902 году В.Вяткин публикует книгу «Материалы к исторической географии Самаркандского вилайета».
В 1905-1931 гг. вел археологические раскопки на городище Афрасиаб, на их основе написал книгу «Афрасиаб - городище былого Самарканда», изданное в 1926 году.
Крупнейшим успехом исследователя стали начатые в 1908-1911 гг. раскопки и изучение остатков обсерватории Улугбека XV в. вблизи города Самарканда, на одном из холмов возвышенности Кухак, местонахождение которой он определил, изучая средневековые источники. Им был отрыт огромный каменный секстант (радиус окружности равнялся 40,212 метра, а длина самой дуги составляла 63 метра), являвшийся главным инструментом обсерватории.
К сожалению, часть рукописного наследства ученого до сих пор неопубликована, например, "Намогильные камни в Самарканде первых веков ислама", "Монетные клады Узбекистана", дневники раскопок и др.
В 1918 избран почетным членом "Туркестанского народного ун-та, являлся также почетным членом Восточного института в Ташкенте. Преподавал в Самаркандском институте просвещения. В 1923 году В.Вяткину было присвоено звание профессора.
В 1920 провел учет памятников в Бухаре, в 1925 обследовал мавзолей Исмаила Самани, в 1927 участвовал в раскопках древнего Термеза, в 1929 году - Арбиджана и Хорезма.
Великий исследователь скончался 26 июня 1932 г. Был похоронен на Регистане – центральной площади Самарканда. 29 декабря 1934 г. его останки были перенесены к месту обсерватории Улугбека.
Вниманию уважаемых читателей представим статью В.Вяткина «Гури-эмир»
Г У Р И – Э М И Р
(Библиографическая заметка)
Императорской Археологической Комиссией предпринято богатое научное издание альбома рисунков древностей г. Самарканда под общим названием “Мечети Самарканда”. Вышел выпуск первый – “Мечеть Гур-эмир”, который содержит много рисунков на 18 больших листах эстамнажной бумаги. Рисунки дают полное представление как с архитектурной, так и с художественной стороны о великолепном сооружении Тимура.
Являясь с отдаленнейших времен центром богатого обширного района и находясь на главном торговом пути, Самарканд всегда занимал видное положение в числе городов Средней Азии, но наибольшего блеска и славы он достиг при одном из величайших мировых завоевателей - Тамерлане, сделавшего этот город столицей своей мировой империи. Богатство и относительная образованность издавна создали популярность Самарканду, но особой известностью он обязан Тимуру. Легенды о богатстве и великолепии города пережили его многократные эпохи падения и жестоких разорений врагами, но самыми яркими вещественными памятниками былой славы его служат величественные архитектурные сооружения, всегда вызывавшие восхищение и удивление у зрителей. Тимур не составил исключения из числа крупных мусульманских государей, которые сосредоточивая в своих руках богатые материальные и духовные средства, стремились в грандиозных постройках возвеличить славу исламу. Счастливый завоеватель Тимур, подчинивший себе обширные страны, захватил колоссальние богатства и вместе с тем, щадя жизнь искусным местерам разного рода, уводил их в плен в свою столицу, где искусство и знание архитекторов, художников и мастеров должны были найти применение в создании дворцов, мечетей, мавзолеев, садов. История различных построек показывает, что Тимур сам принимал деятельное участие в сооружении зданий и приказывал разрушить в них то, что ему не нравилось, и переделывать. В Х1У веке в Персии процветала каллиграфия и на самаркандских мечетях это отразилось в высшей мере: стены их испещрены надписями всевозможных почерков в гармоничных и красивых сочетаниях. Персия славилась тогда искусством воспроизведения яркой и чистой майолики, секрет которой до нас не дошел, и изразцовая облицовка самаркандских мечетей эпохи Тамерлана превосходит все, что уцелело в этом отношении в Средней Азии до настоящего времени. В некоторых случаях персидские художники из Тавриза и Испагани отметили свои имена на постройках, но очевидно не все. Были мастера и из других мест. Известен один кашгарец, который применил в Самарканде китайские приемы орнаментировки внутренности зданий.
Первоначальные сведения об этом сооружении находятся в классическом труде о жизни и деятельности Тимура - в “Зафар-наме”(книга побед) Шараф-ед-дина Али Язди, современника великого завоевателя. К интересующему нас зданию в этом сочинении относятся следующие сообщения.
Возвратившись после так называемого семилетнего похода в Самарканд, Тимур в конце мухаррама 807 г. (начало августа 1404 г.) остановился в Чинаровом саду (Боги Чинор), в окрестностях города,
а затем въехал в самый город и осмотрел мадрасу Мухаммад Султана, которую он еще не видел со времени её окончания, и совершил обряд новоселья. Затем он снова возвратился в Чинаровый сад, далее переехал в Райский сад (Боги-Бехишт), где проболел около недели, затем по выздоровлении переехал в сад Ветра (Боги-Шамол)
для празднования рождения внука, через несколько дней переселился в Высокий сад (Боги-Балянд) затем снова отправился в город и остановился в доме царевича Мухаммад Султана. “Отдан был приказ, чтобы рядом с мадрасою, которая сооружена щедрым строителем, названным царевичем, построено было куполообразное здание (гумбаз) для усыпальницы (“маркад”) пресветлой его (т.е. царевича). Согласно (сему) распоряжению, перед открытой стороной ханаки, смежно с южной “суфой” (эстрадой) вознесли купольную постройку, подобную небу, панель её устроили из мрамора, отделанного золотом и лазурью и соорудили склеп для места похорон источника всепрощения (т.е. царевича). И несколько бывших по близости домов разрушили и устроили садик, подобно райскому”. Таким образом выясняется, что в мадрасе Мухаммад Султана была ханака – помещение первоначально в значении монастыря, а в описываемое время в значении помещения для молитвы. Сооруженная же рядом с этой ханакой купольная постройка предназначалась для погребения любимого внука и наследника Тимура, Мухаммад Султана, умершего в Персии 25 марта 1403 года и временно похороненного там же в гор. Султании.
Из дома Мухаммад Султана Тимур отправился осматривать соборную мечеть (впоследствии получившую название Биби-ханым), расправился здесь с недобросовестными строителями, переехал в Чинаровый сад, а затем отбыл в сад Увлекающий сердце (Боги-Дилкушо), где ему представилось посольство “от повелителя франкских гоударств”, т.е. известное посольство Кастильского короля во главе с Гонзалес де Клавихо. Из дневника того посольства узнаем, что представление это произошло 8 сентября 1404 года. “В четверг, 30 октября, пишет далее Клавихо, царь отправился из орды в город и остановился в доме с мечетью, который он построил для того, чтобы похоронить своего внука, по имени Мухамада Султана Мирассу, умершего в Турции, когда Тамурбек победил Турка, а потом заболел и умер. Царь очень любил его, а потому приказал построить эту мечеть, дом и гробницу. В этот день царь отправился туда, чтобы устроить в память его праздник в роде поминок и пригласил на торжество посланников. Когда они приехали, им показали часовню и гробницу. Часовня была четыреугольная, очень высокая, и как внутри, так и снаружи расписана золотом и лазурью и отделана изразцами и стеклом. Когда внук царя умер в Турции, царь прислал тело его в Самарканд, чтобы похоронить, и приказал сказать городскому управлению, чтобы построили эту мечеть и гробницу. Когда же царь сам возвратился, он остался недоволен часовней, потому что, говорил он, она была слишком низка; он приказал разломать ее и в десять дней построить вновь под страхом строгого наказания; тут надо было так торопиться, что работали день и ночь. Он сам приезжал два раза в город, а когда ему нужно было отправляться куда-нибудь, он ездил на носилках, потому что не мог ехать верхом. Эта часовня была построена и окончена в эти десять дней, нельзя не удивляться, что такая большая работа совершена в ”.
Из приведенной цитаты при сопоставления её с сообщением Шараф-ед-дина Али Язди выясняется, что под гробницей здесь следует разуметь ни какое либо иное здание, а именно теперешнюю усыпальницу Гури –эмир, так как она только строилась Тимуром для похорон Мухаммад Султана. Под мечетью с домом очевидно следует разуметь ханаку и мадрасу этого царевича. Конечно, в десять дней никоим образом нельзя было построить здание Гури-эмир. Вероятнее всего разломана и переделена была какая нибудь часть постройки. В момент же осмотра её посольством она закончена не была и даже позже в пятницу первого числа ноября месяца... они (послы) нашли его (Тимура) в том Доме с мечетью, который он приказал построить и в котором тогда шли работы. Вероятнее же всего, что при Тимуре Гури-эмир закончен не был. В противном случае перенесенный из Султании прах Мухаммада Султана похоронен был бы непосредственно в означенном для того здания, а не в ханаке основанной им мадрасы. “Часовня была четыреугольная”, говорит Клавихо. Это не может противоречить действительности, так как внутренний вид Гури-эмира хотя и имеет форму креста, но слабо выраженную, и вообще маловнимательный наблюдатель выносит впечатление о внутренности здания как о четыреуголнике, скорее квадрат. Никто из посланников туземных языков не знал и знакомились они с положением вещей в государстве Тамерлана или личным осмотром или из уст переводчика. Поэтому оказались многие ошибки и неточности в сообщении дневника, веденного Клавихо. В число их несомненно ошибочно сообщение, что “когда внук царя (т.е. Мухаммад Султан) умер в Турции, царь прислал тело его в Самарканд, чтобы похоронить, и приказал сказать городскому управлению, чтобы построили мечеть и гробницу”. Точно известно, хотя бы из “Зафар-намы”, источника может быть уклоняющегося от истины в превознесении достоинств великого завоевателя, но достоверного в передаче сведений, не могущих бросить тени на его деятельноть, написанного спустя менее десяти лет после его смерти современником Тимура по письменным и устным, данным его сподвижников, что Мухаммад Султан, временно похоронен был в Персии, в г. Султании, как сказано раньше. Через год, т.е. в конце марта 1404 г. Ханзада Бекум, мать Мухаммад Султана, отправилась в Султанию, чтобы перенести в Самарканд прах сына. Когда это было выполнено неизвестно. Но осенью того же года Ханзада Бекум была в Самарканде. Следует думать, что тогда уже прах был доставлен в Самарканд. Затем из той же “Зафар-намы” усматривается, что Гур-эмир заложен был только при вторичном посещении Тимуром мадрасы Мухаммад Султана, что произошло приблизительно в августе 1404 г. Поэтому оказалось необходимым похоронить принца временно в другом помещении, для чего и избрана была ханака в мадрасе, им построенной. Очень может быть, что первоначально Тимуром и предполагалась похоронить внука в этой ханаке, но когда при осмотре она оказалась недостаточно соответствующей по своей велечине служить местом вечного успокоения его любимого внука и наследника, он и приказал строить новое величественное сооружение для означенной цели. Должно быть это обстоятельство превратно понятое, и послужило поводом Клавихо внести в свой дневник нелепицу о сооружении здания усыпальницы в десять дней.
В. Вяткин
(Продолжение следует)
⋞ НМ ⋟
Следующая публикация
Комментарии 1