Предыдущая публикация
«Как мне спастись?
» — «Держись за юбку Богородицы»
Воспоминания о старце Паисии
А. К., инженер с Халкидики
ПРЕСВЯТАЯ БОГОРОДИЦА, СПАСИ НАС!
ПРЕСВЯТАЯ БОГОРОДИЦА, СПАСИ НАС!
12 июля (29 июня ст. стиля) Христова Церковь впервые совершит память преподобного старца Паисия Святогорца, прославленного в самом конце ушедшего года. Портал Православие.Ru предлагает читателям интереснейшие воспоминания о святом Паисии одного из тех, кому посчастливилось знать великого старца в течение 20 лет. Данные воспоминания были опубликованы в книге издательства Сретенского монастыря «Старец Паисий Святогорец: Свидетельства паломников».
Со старцем Паисием, с нашим пастырем, я познакомился через год после военной мобилизации 1974 года. Тогда я впервые поехал на Святую Гору. Мы взяли у него благословение и пошли в монастырь Ставроникита. Через несколько дней я услышал, как другие рассказывают о старце, и я спросил: «Это кто, тот, к которому мы ходили?» Я еще не знал, что старец был носителем даров благодати. Однако на меня произвел глубокое впечатление его пронизывающий взгляд.
Я чувствовал потребность просто посидеть немного рядом с ним
С тех пор каждые два месяца я ездил на Афон. Я чувствовал потребность просто посидеть немного рядом с ним, даже если мы бы ничего не говорили. Он, конечно же, всегда что-то говорил, касался больных вопросов без какой-либо просьбы.
В то время, когда я и моя жена познакомились со старцем, у нас было двое детей. Теперь у нас четверо детей, и четыре кесарева… Когда у нас было двое детей, он говорил нам, чтобы мы родили еще одного. Я сказал: «Геронда, как мы можем еще родить ребенка? У нас проблема со здоровьем». — «Пусть врачи говорят. А вы родите. Господь хочет, чтобы вы родили, и вы родите». Моя жена, услышав об этом, набралась такой храбрости… Родила третьего, а потом и четвертого ребенка. Врачи говорили: «Безумные, вы сошли с ума! Об этом и речи быть не может! Мы за это не возьмемся, уходите». Мы же смеялись. «Ребенок умрет, но умрешь и ты», — говорили они моей жене. Но, как старец и сказал, все прошло хорошо. Нас покрыли его любовь и его благословение. Когда он пришел к нам в дом, моя жена спросила: «Как мне спастись?» — «Держись за юбку Богородицы», — ответил он ей. То есть с абсолютным доверием, которое имеет ребенок к своей матери.
Однажды некий господин из Патр спросил старца: «Геронда, что мне сказать брату Панайотису?» — «Как у него дела?» — «Все хорошо, слава Богу». — «У него не все хорошо», — сказал старец. «Как же, — возразил тот, — у него все хорошо. Он получил повышение…» — «Эх, хороший мой, никакое это не повышение. У него “квадратные колеса”…» Когда ушел этот человек, я спросил: «Что значит “квадратные колеса”?» — «Бог дал нам мозги “круглые”, а мы, умники, делаем их “квадратными”. Мы знаем всё и вся! Нашей “квадратной” логикой мы хотим решать всё» (другими словами, логикой, которая не оставляет места действию Божию).
Как-то я поехал к отцу Паисию со своим сыном, который был в предпоследнем классе школы. Сын собирался работать в сфере обслуживания, хотел заняться туризмом и т. д. Он был и ростом меньше своих сверстников. Заметив нас, старец издали закричал: «Милости просим, инженер и архитектор! Вот это да, вижу архитектора, такого высокого, который достает до второго этажа без лестницы!» Мы взяли у него благословение, и я рассказал о намерениях сына работать в области туризма. Старец не сказал ни да, ни нет. Позднее желание сына поменялось, он стал архитектором и даже достиг известных высот.
Однажды за полчаса до полуночи мне вдруг захотелось увидеть старца. Я позвонил трем своим друзьям, и мы решили на следующее утро поехать на Святую Гору. Увидевшись со старцем, вечером мы спустились вниз, к келлии Святого Иоанна Богослова, к отцу Григорию, чтобы присутствовать на ночной службе, которая должна была там совершаться. Ночная служба началась, как и полагалось, и я встал в стасидию в задней части храма. Вскоре вижу, заходит отец Паисий и встает в стасидию слева, на два ряда впереди от меня. Я смотрел на него все время в течение ночной службы. Однако ближе к концу он встал и ушел. На следующий день на корабле я говорю остальным: «Слушайте, а почему же старец не остался до конца, а ушел рано утром?» — «Какой старец?» — «Старец Паисий, — говорю им, — был на ночной службе». — «Его не было на ночной службе», — отвечают они. — Он не приходил!» — «Дорогие, да приходил же!» — настаиваю я. «Нет, не приходил», — упорствуют они. Позднее, когда я рассказал об этом своему духовному отцу, он мне сказал: «Отец Паисий приходил, он был там из-за твоей жажды его увидеть. Он пришел для тебя, и видел его только ты. Для других он не приходил. Они его не видели».
То, что дети впитали с детства, не пропадет
В отношении детей старец говорил: «Без давления; не сжимайте их чересчур». И приводил пример с деревьями: «Маленькое деревце мы осторожно привязываем к колышку тряпкой или хлопчатобумажным шнуром, чтобы оно не повредилось. И сильно не затягиваем, чтобы оно могло легко расти. Так же и с детьми, их надо брать мягкостью, лаской, пока они маленькие». Он говорил, чтобы они были рядом с нами в любви, чтобы мы учили их участвовать в Таинствах, объясняли, что означает духовный отец, что означает исповедь. «Послезавтра, когда они вырастут, то, что они впитали с детства, не пропадет». Он приводил также пример с ключом для завода часов. «Не поворачивайте его до конца, чтобы вдруг не сломалась пружина. Так же и с детьми: как только вы видите, что им трудно, ослабьте зажим». Когда ему говорили, что старшие дети сбились с пути и творили всякое, он успокаивал: «Не переживайте. Это грязь. Это не причиняет вред глубоко, потому что внутри имеется киноварь. Это не вызывает ржавчины. Когда-нибудь грязь отмоется, отпадет и ржавчины не будет».
Как только видите, что детям трудно, ослабьте зажим
От детей он требовал уважения к родителям, кем бы они ни были. Если они уже умерли, он хотел, чтобы мы много молились, как и за всех усопших. Он говорил: «Молитвой вы их угощаете “лимонадом, прохладительным напитком”». Он заострял на этом внимание: «Уделяйте время молитве за усопших. Умершие не могут сделать ничего. А живые могут». Он подчеркивал, что за усопших надо давать много милостыни: «Когда вы даете кому-то милостыню, — говорите, за кого вы подаете. Чтобы принимающий милостыню сказал: “Господи, упокой его душу”». Если другой скажет от сердца, то Господь это засчитает». Еще он говорил об усопших: «Приносите в церковь просфору[1] и давайте имя усопшего, чтобы священник поминал его на проскомидии. Также служите заупокойные службы и панихиды. Просто панихида, без Божественной литургии, — это самое малое. Самое большое, что мы можем сделать для кого-то, это сорокоуст. И хорошо, если он будет сопровождаться милостыней».
Лучше было бы, если бы мать родила ребенка, крестила его, а потом убила, чем убить его до рождения
Его душа горела о детках, которые «уходят» через аборты. Как-то ему было видение. Он увидел поле. С одной стороны была хлебная житница и слышалось ангельское пение. С другой стороны зияла пропасть и слышались стоны, вопль и детские голоса. Там были умерщвленные через аборты дети, которые не могли сделать ничего, чтобы спастись. После этого видения он повторял: «Будьте осторожны и молитесь. Лучше было бы, если бы мать родила ребенка, крестила его, а потом убила, чем убить его до рождения».
В другой раз он рассказал мне, что видел своего Ангела. Когда он сидел в своей келлии, ему явился Ангел, его было видно от пояса и выше, он был очень красивый; Ангел смотрел на отца Паисия и улыбался.
Однажды он увидел диавола, который высовывал язык и дразнил его
Как-то он молился за весь мир, за всю тварь, даже за диавола, чтобы Господь помиловал всех. И когда он повернулся, то увидел диавола, который высовывал язык и дразнил его.
От своего духовного отца я слышал следующее. Когда старец был в келлии Честного Креста монастыря Ставроникита, он увидел диавола, который походил на гигантского арапа, сидящего возле его келлии. Старец, естественно, не испугался, совершил крестное знамение, тот сделал «бам-м» — и исчез. Потом старец говорил, что если бы люди знали, насколько диавол отвратителен, насколько он вонюч, избегали бы его.
В монастыре Святого Иоанна Предтечи, в местечке Метаморфоси в Халкидики, бесноватая кричала и визжала. Мой духовный отец поехал туда со святыми мощами и благословил ее. «Уходи, мясник, — закричала она, — у тебя с рук течет кровь». Только что закончилась Божественная литургия. Он подозвал меня (в тот день я был в монастыре) и сказал: «Беги скорее, привези старца». Тогда отец Паисий был в монастыре в Суроти. Я сел в машину и по мчался. «Что тебе нужно, мой дорогой?» — спросил он. «Мой духовный отец попросил, чтобы Вы приехали. Там бесноватая безобразничает». — «Мой хороший, это всё? Я не поеду. Пусть ее благословит твой духовный отец, и она исцелится». — «Но он мне сказал…» — «Делай то, что я тебе говорю. — Он улыбнулся. — «Давай, всего тебе хорошего». Я взял благословение и уехал. Когда вернулся в монастырь, девушка, бывшая бесноватая, стояла спокойно. Я спросил духовного отца: «Почему же старец не приехал?» — «Если бы он приехал, сказали бы, приехал старец и совершил чудо. Чтобы этого избегнуть, он помолился оттуда». Он сразу понимал, что у больного — психическая проблема или беснование.
Старец как-то сказал: мол, хочу, чтобы у всех, кого люблю, были искушения, чтобы им спастись через терпение. «Не жалей их, у кого искушения», — говорил он мне (но, естественно, не тех, у кого искушения по своей собственной вине). Я стал сетовать, потому что чувствовал себя спокойно, у меня не было искушений: «Отец Паисий, если у меня нет искушения, значит, Бог не любит?» — «Что ты говоришь, мой хороший? Все люди стали тебе родными, и ты приезжаешь сюда с чужими проблемами. Еще и другие тебе должен дать Господь? Ты болеешь за всех». Конечно, прошло время, и ко мне пришли проблемы. Я испытал всё. Но в течение какого-то времени я, насколько мог, охватил своей любовью окружавших меня людей, и Господь укрыл меня от искушений.
Мальчик из Афониады на Святой Горе Афон, у которого была язва, решил встретиться со старцем. «Иди сюда, Георгаки», — сказал старец, увидев мальчика, которого знал. Он взял его к себе в келлию, взял мощи святого Арсения, благословил его, и всё! Раз — и всё. Боли в желудке его никогда не беспокоили.
Он говорил нам, что делать, когда у кого-то серьезная болезнь
Он говорил нам, что нужно делать, когда у кого-то из нас серьезная болезнь. «Сразу же и больной, и его окружающие — все начинайте молиться. Оповестите об этом братьев, чтобы они начали молиться, много молиться, сердечно молиться. Надо вручить проблему Богу. С этого времени ее будет решать Бог. Тогда, что бы ни произошло, выздоровеет ли больной или уйдет, это будет по воле Божией. Однако если мы не будем молиться, болезнь будет развиваться по естественным законам. В случае с раком естественное развитие болезни — это наступление смерти через несколько месяцев. Если же мы будем молиться, вмешается Господь, и, выздоровеет ли человек или его возьмет Господь, будет так, как полезнее для его души. Поэтому, когда мы молимся, то не должны переживать о результате, все будет по воле Божией. Если же мы не молимся, Господь уступает, то есть отходит в сторону, — тут старец сделал движение, которое мы делаем, когда отходим в сторону, чтобы прошел другой человек, — и дает ход естественным законам».
Моя сестра погибла в автокатострофе в 1993 году. Я приехал к отцу Паисию и рассказал ему об этом. «Э-э, — говорит он, — не переживай. Она теперь села на поезд. Пусть псы лают (он имел в виду воздушные мытарства). Если сядешь на поезд, то потом уже будешь вне опасности. Собаки снаружи ничего не смогут сделать. Не беспокойся, она в пути». Так он меня утешил, и я успокоился.
Он во всем находил свою вину
Кто-то попросил старца: помолитесь, разошлась такая-то пара. Старец не был знаком с этой парой. Случилось, что в те дни и мы пришли к нему в каливу. Тогда он говорит: «Ох, это я виноват». — «Чем вы виноваты, батюшка?» — спрашиваем мы его. «Вот, развелись тут одни люди». «И вы их знаете?» — «Нет, я их не знаю». — «Ну тогда почему же виноваты вы?» — «Я виноват, — повторяет он, — если бы я имел дерзновение перед Богом, если бы молитва моя слышалась и если бы я еще больше молился, они бы не развелись. Их бы покрыла молитва». Он во всем находил свою вину. Во всем плохом, что происходило на земле, был виноват он. Так чувствуют святые.
Ночи он проводил стоя. Я увидел крючок в его келлии. Там была веревка, привязанная к потолку. Он держался за нее, чтобы не упасть от стояния, и молился. Он изнурял свое тело. Кровь опускалась в ноги. Он стоял целыми часами. Он начинал молитву, как только смеркалось, и заканчивал незадолго до восхода солнца. Вскоре после этого начинали приходить посетители. Они занимали весь его день. А ночью он снова молился за них и за весь мир.
С тех пор как я с ним познакомился, он все время болел. Он об этом не говорил и не показывал этого. У него были постоянные головные боли. Часто он накладывал пластырь на голову и сверху надевал скуфью, чтобы его не было видно. Он принимал боль без ропота.
Как-то с моим духовным отцом мы зашли в кавсокаливию[2] и получили благословение — деревянную частичку от гроба святого Максима Кавсокаливита. Монах, давая ее нам, сказал: «Если у вас головные боли, вы можете опускать ее в небольшое количество воды и пить ее». Мы взяли по частичке. Мой духовный отец, страдавший головными болями, опустил ее в воду, выпил, и боли у него прошли. Придя к старцу, мы рассказали ему об этом. «Мой хороший батюшка… — говорит ему старец. — Господь даровал тебе благословение — головную боль, а ты его утратил. Ушло теперь благословение головной боли!» Я этого не слышал, но мне поведал об этом позже мой духовный отец.
Старец смотрел на все болезни как на благословение. Он молился обо всех, чтобы они излечились, и исцелял их своей молитвой, за исключением себя самого. Он не только не искал своего исцеления, но брал на себя и болезни других. Мы часто слышали, как он говорил: «Боже мой, дай мне болезнь того-то, той-то…»
Как-то я поехал к старцу с одним моим знакомым из Салоник. У его жены был рак. Ее лечили химиотерапией, у нее выпали волосы. «Не бойся, — сказал ему старец, — ничего с твоей женой не случится». — «Как же, ведь врачи сказали…» — «Ничего с твоей женой не случится, — повторил отец Паисий. — Вот, возьми еще этот крест». И дал ему крест из тех, которые делал сам, своими руками, с тем чтобы его носила больная. И действительно, с госпожой Феулой (так ее звали) ничего не случилось, у нее родились дети, потом — внуки, и она живет и здравствует.
В последнее время старец сильно болел. По словам врачей, у него скорее всего были постоянные боли в кишечнике, постоянная резь. И вдобавок к тому с давних пор еще и головная боль. Однажды у него не болела голова. Тогда он сказал моему духовному отцу: «Ах, батюшка… хорошо, когда голова не болит». Редко она у него не болела. В течение всех тридцати пяти лет, которые его знал мой духовный отец, у него постоянно была головная боль. Однажды, когда рак поразил уже его кишечник и у него началось кровотечение, он сказал мне: «Каждые пятнадцать минут я хожу в туалет, из меня выходит по стакану крови». Он говорил это без ропота и потом еще шутил.
Духовный сын отца Паисия, который был военным, офицером, узнал, что появилось какое-то новое лекарство, которое восполняет железо в крови. Он взял это лекарство и поехал на Святую Гору, к старцу. «Отец Паисий, — говорит он ему, — это лекарство с железом, оно не вредит. Оно самое современное». — «Что ты говоришь, мой хороший, куда мне принимать железо? У меня заржавеет все внутри!» Несмотря на то, что он терял столько крови, он не взял лекарства, поднимающего гемоглобин. Так он предавал себя в руки Божии, а не человеческие. Ему было семьдесят лет. Он всегда говорил о своем возрасте: «Семьдесят лет и множае их труд и болезнь». До семидесяти лет хорошо. А после уже хлопотливо». Ровно в семьдесят лет он преставился. Как будто говорил это о себе…
Старец Паисий Святогорец с паломниками на Афоне
Старец Паисий Святогорец с паломниками на Афоне
В вопросах веры и Родины будьте непоколебимыми и строгими
Старец говорил: «В вопросах веры и в вопросах, касающихся Родины, будьте непоколебимыми и строгими. Здесь торговаться неуместно». Новоначальным в духовной жизни он советовал читать жития святых, то есть Синаксарий.
Как-то старец подарил мне большую частицу мощей святого Арсения. Он подарил мне еще и маленькую, сделал сверлом отверстие в иконке Богородицы, поместил туда частицу святых мощей и сверху залепил чистым пчелиным воском. «Это, — сказал он, — возьми к себе в машину». Как-то я попал на машине в аварию, врезался куда-то, а когда пришел в себя и открыл дверцу, увидел у ног иконку с частицей святых мощей. Я поднял иконку, поцеловал и сказал: «Слава Тебе, Боже», — и поблагодарил святого Арсения за то, что спас меня и я никак не пострадал. Машину я поменял. Она разбилась.
В другой раз мне была дана великая милость Божия, самая великая милость в моей жизни. Когда старец переехал в свою последнюю келлию на Афоне из скита Честного Креста в Панагуду, ему понадобилось окно. То, которое выходит на архондарик под открытым небом, выкрашенное в красный цвет. Он сказал мне: «Сними мерку, и посмотрим, как его сделаем». Я измерил и предложил: «Не беспокойтесь, я его сделаю сам. Найду возможность и пришлю его вам». Действительно, было изготовлено железное окно, я прикрепил его к решетчатому багажнику своей машины и привез на Святую Гору. В тот день шел сильный дождь. Нешуточный. Тогда на Святой Горе был только один старый автобус с решетчатым багажником. Вначале водитель не брал окно, но мне удалось его уговорить. Мы приехали в Карею, я погрузил его себе на спину и под дождем спустился к старцу, шагая по грязи. Я промок от дождя и пота. Дохожу до каливы и зову: «Геронда!» Выходит старец: «Господи, помилуй! Что же ты такое делаешь? Заходи скорее. Поставь окно там, сбоку».
Я находился в другом мире. Я переживал что-то удивительное
Я не понимал: вошел я в его келлию или в рай? Так я радовался тому, что наконец-то добрался. Эту радость, это ликование я не забуду никогда. В архондарике с левой стороны от входа был диван из досок. Старец велел мне лечь туда и укутал одеялами, перед этим дав мне переодеться в его одежду. Он сказал: «Оставайся здесь и не говори». Он оставил меня одного только на двадцать минут. А поскольку весь день был сильный дождь, никто не пришел и мы были в каливе вдвоем. Вот он снова подошел ко мне, и мы начали говорить, говорить… Но я находился в другом мире. Я переживал что-то удивительное. Такую радость я не испытывал никогда в жизни. Я сидел там, а рядом старец, он гладил меня по голове и говорил: «Что же ты такое сделал?» Я хотел оставить себе его носки и его одежду…
Как-то в другой раз он понял, что мне хочется какую-нибудь его вещь, и подарил свою скуфью, которая лежит у меня дома. Там были волосики с головы батюшки, я их смешал с чистым пчелиным воском и храню как его благословение.
Я знал старца двадцать лет. Когда приезжаю в Суроти и становлюсь на колени у его могилы, говорю с ним, и кажется, что он меня слушает, как слушал, когда был жив.
10 июля 2015 г. https://pravoslavie.ru/80585.html?ysclid=m4ke8u2dw4197826712
Следующая публикация
Комментарии 5