пока ты вёл себя гордым кретином, кто-то правда тебя любил и ждал твоего звонка. пока ты ругал щенка за то, что он сгрыз ботинок, чей-то пёс лежал под колёсами грузовика. мы ругались матом и заглушали боль крепким виски, мы любили поговорить о безнадёжности, тьме и аде, на деле: ад - это не узнавать в лицо даже самых близких. это узнать о раке на последней стадии. мы печалились, что нам признавались в любви не те, мы рассуждали о боли, о которой не ведали ни черта. а боль — это жить среди серых больничных стен, это трубки по всему телу, это в кардиограмме сплошная прямая черта. мы думали беда - это пробки, очереди, шумное метро, это ссора с начальником, повышение цен на билет, а беда - это кризы, метастазы, оторвавшийся тромб, это когда не берёшь трубку, а завтра тебе говорят, что человека нет. мы думали горе — это плохая оценка, любовная драма, когда ты шлешь смс и засыпаешь без ответа, а горе — это обмороки и плохая кардиограмма, это каждую ночь слышать, как плачет мама, это каждый день начинать утро с горсти таблеток. мы тряслись над деньгами, долгами, приближающейся сессией, что-то писали про несправедливость мира и пустоту внутри, горе — это слышать про друга: «ему осталось не больше месяца». это быть прикованным к постели в двадцать три. мы любили говорить о безысходности, мраке и пустоте. роптать на жизнь от выходных и до выходных, а боль - это две гвоздички на ледяной плите, это любить мертвого сильнее, чем всех живых. Аня Захарова
Присоединяйтесь к ОК, чтобы подписаться на группу и комментировать публикации.
Нет комментариев