Предыдущая публикация
«Я к вам травою прорасту».
К 87-летию со дня рождения поэта, кинорежиссёра, сценариста Геннадия Шпаликова (1937-1974)
Какие все-таки странные повороты совершаются в судьбе вроде бы обычного человека. Перед юным Геннадием Шпаликовым расстилалась широкая дорога «государевого служения» – в Суворовском училище а затем и в «Кремлевке» он демонстрировал явные способности, необходимые для профессионального военного: был отличным спортсменом, проявлял интерес к истории, даже фехтование факультативно освоил.
Там же, в Суворовском, начал писать рассказы и стихи, публиковаться в молодежной газете «Сталинское племя». Впервые увидев свои стихи напечатанными, 18-летний юноша критически оценил собственное незрелое творчество:
Не смотри на будущее хмуро,
Горестно качая головой...
Я сегодня стал литературой
Самой средней, очень рядовой.
Пусть моя строка другой заслонится,
Но благодарю судьбу свою
Я за право творческой бессонницы
И за счастье рядовых в строю.
С военной карьерой не сложилось: из-за травмы колена командир отделения младший лейтенант Шпаликов был признан негодным к дальнейшему несению службы. Зато во ВГИК на факультет литературного сценария Геннадий поступает с необыкновенной легкостью, пройдя огромный конкурс и с разбегу вписавшись в богемную среду талантливого студенчества 50-х. На первых курсах Шпаликов, обладая счастливым даром быстрого пера, создает множество стихов, но пишет «в стол», не делая даже малейшей попытки их опубликовать – собирал подборку, которую хотел отправить Константину Паустовскому для оценки.
В 1960 году режиссер Марлен Хуциев пригласил пятикурсника Шпаликова в качестве сценариста на картину, которая должна была отразить пульс времени – «Заставу Ильича». Шпаликов загорелся идеей, и уже через полгода в журнале «Искусство кино» появился готовый сценарий под названием «Мне двадцать лет». «Идеологически вредный» фильм ожидаемо не дошел до широких экранов. «Вы что, хотите восстановить молодёжь против старших поколений?», - отзыв Никиты Сергеевича Хрущева стал отправной точкой к перелицовке всего фильма, об оригинальной версии которого пришлось надолго забыть.
«Я шагаю по Москве» - фильм на все времена, снятый по сценарию Геннадия Шпаликова, тоже не избежал цензуры. Литературные чиновники сразу обнаружили некоторые аналогии с запрещенной «Заставой Ильича» - те же образные типажи, герои точно так же вроде бы бесцельно бродят по Москве. Но, несмотря на серьезные обвинения в легковесности, фильм собрал огромную зрительскую аудиторию. Умытая летними дождями, спокойная, поэтическая Москва, где все люди добры и отзывчивы, стремятся помочь друг другу, открыто и радостно смотрят в новый день. Могло ли быть такое на самом деле? Могло, именно так все и было, - скажет каждый из нас. Лучше всего общенародное впечатление о картине выразил Михаил Ромм: «Вспоминаешь её — и хочется улыбаться. Картина начинается с улыбки и кончается ею. Она улыбается всеми своими кадрами…».
Шпаликов состоялся и как режиссер: его единственный фильм «Долгая счастливая жизнь» потряс Микеланджело Антониони (а его сложно было чем-либо удивить) авторским выражением «некоммуникабельности чувств».
Фильм «Долгая счастливая жизнь», названный киноведом Юрием Богомоловым «автобиографией души», — единственная режиссёрская работа Шпаликова. Картина снималась на «Ленфильме». Обсуждение сценария, написанного Геннадием, проходило в январе 1964 года на заседании редакционного совета студии, члены которого рекомендовали кинодраматургу обратить внимание на психологическую достоверность ряда эпизодов. В числе тех, кто поддержал автора, был Александр Володин, отметивший: «Очень хорошо, что в наше объединение пришёл Шпаликов. Он делает удивительные вещи…»
В 1966 году «Долгая счастливая жизнь» получила главный приз на фестивале авторского кино в Бергамо. Шпаликов на вручение кубка не ездил — награду передали в Москву «по дипломатическим каналам».
…Геннадий Шпаликов. Его литературное наследие состоит из рассказов, сценариев и всего из сотни стихов, многие из которых мы знаем наизусть, чаще всего даже не задумываясь об их авторстве: «Я к вам травою прорасту», «Я шагаю по Москве», «Рио-Рита». Последние - сразу же начинаем напевать, светлея душой. «Успел я мало, - писал Шпаликов в дневнике, который вел всю жизнь, - Думал иной раз хорошо, но думать — не исполнить. Я мог сделать больше, чем успел. У меня не было многого, что составляет гения или просто личность, которая как-то устраивает современников или потомков. Пишу об этом совершенно всерьез, потому что твердо знаю, что при определенных обстоятельствах мог бы сделать немало».
При жизни не вышло ни одной его книги - это как раз неудивительно, Шпаликов был «неудобным» человеком, всегда отстаивающим свои взгляды и истово критикующим цензуру в литературе и кинематографии шестидесятых.
Осенью 1974 года Шпаликов получил путёвку на заселение в Дом творчества писателей «Переделкино»; ему досталась комната № 6 на втором этаже небольшого коттеджа, расположенного возле главных ворот. 1 ноября 1974 года Геннадий прибыл из Переделкина в Москву, на Новодевичье кладбище, где открывался памятник режиссёру Михаилу Ромму, скончавшемуся тремя годами ранее. Шпаликов, по словам редактора «Мосфильма» Эллы Корсунской, ходил среди знакомых кинематографистов неприкаянный, не пытаясь примкнуть к отдельным группам; ей запомнился чёрный плащ сценариста и длинный красный шарф.
В тот день Геннадий взял в долг небольшую сумму денег у писателя-сатирика Григория Горина и пригласил молодого киноведа Ольгу Суркову в кафе гостиницы «Юность». Там Шпаликов купил две бутылки вина, одну из которых, неначатую, позже привёз в Переделкино.
Утром 2 ноября, когда он не пришёл на завтрак, проживавший по соседству Горин забрался с улицы на второй этаж и, разбив стекло, проник в комнату № 6. Горин — врач по образованию — обнаружил Геннадия мёртвым. Шпаликов покончил с собой, повесившись на красном шарфе. Ему было 37 лет. На столе стояла недопитая бутылка «Цинандали» и лежала (по данным режиссёра Сергея Соловьёва со ссылкой на Горина) раскрытая сберегательная книжка кинодраматурга — на его счету оставалось 57 копеек.
Пятого ноября семьдесят четвёртого, в дождь, мы все — очень много тогда нас было — потрясённо похоронили его на Ваганьковском кладбище. Там у него место оказалось — рядом с любимой бабушкой, которая когда-то вязала ему тёплые носки.
Похоронен Шпаликов на Ваганьковском кладбище. На памятнике высечены строки из его песни: «Страна не пожалеет обо мне, Но обо мне товарищи заплачут»
В 2009 году перед главным входом во ВГИК появился памятник: три студента, три грандиозных таланта, три великих судьбы: Василий Шукшин, Андрей Тарковский и Геннадий Шпаликов. Режиссёр Сергей Сольвьёв сказал так: «Эти люди никогда не были профессорами ВГИКа и членами ученых советов, но они в полной мере определили художественное лицо отечественной и мировой кинематографии второй половины 20 века».
📖 Стихи Геннадия Шпаликова:
По несчастью или к счастью,
Истина проста:
Никогда не возвращайся
В прежние места.
Даже если пепелище
Выглядит вполне,
Не найти того, что ищем,
Ни тебе, ни мне.
Путешествие в обратно
Я бы запретил,
Я прошу тебя, как брата,
Душу не мути.
А не то рвану по следу —
Кто меня вернёт? —
И на валенках уеду
В сорок пятый год.
В сорок пятом угадаю,
Там, где — боже мой! —
Будет мама молодая
И отец живой.
***
Людей теряют только раз,
И след, теряя, не находят,
А человек гостит у вас,
Прощается и в ночь уходит.
А если он уходит днем,
Он все равно от вас уходит.
Давай сейчас его вернем,
Пока он площадь переходит.
Немедленно его вернем,
Поговорим и стол накроем,
Весь дом вверх дном перевернем
И праздник для него устроим.
***
Я к вам травою прорасту,
Попробую к вам дотянуться,
Как почка тянется к листу
Вся в ожидании проснуться.
Однажды утром зацвести,
Пока ее никто не видит,
А уж на ней роса блестит
И сохнет, если солнце выйдет.
Оно восходит каждый раз
И согревает нашу землю,
И достигает ваших глаз,
А я ему уже не внемлю.
Не приоткроет мне оно
Опущенные тяжко веки,
И обо мне грустить смешно,
Как о реальном человеке.
А я — осенняя трава,
Летящие по ветру листья,
Но мысль об этом не нова,
Принадлежит к разряду истин.
Желанье вечное гнетет,
Травой хотя бы сохраниться —
Она весною прорастет
И к жизни присоединится.
Следующая публикация
Нет комментариев