Предыдущая публикация
Никудышная мать.
Миловидная худая женщина лет сорока с небольшим стояла возле ворот частного дома, придерживая руками распахивающиеся от ветра полы старой домашней курточки. Вроде бы на дворе еще середина осени, а ветер уже по-зимнему холодный. Может быть потому, что время позднее, приближается к полуночи, а осенние ночи, как известно, всегда холоднее дней.Ветер трепал жидкие светлые волосы на голове женщины и холодил ее голые икры. Она не планировала стоять вот тут, возле дома, практически ночью. Сердце не выдержало и выгнало ее за порог, хотя бы посмотреть, может быть сын уже возвращается домой? Она же очень просила вернуться его не позже десяти.
Женщину звали Оксана и сына она воспитывала одна последние несколько лет. После того, как у мужа внезапно зародилась новая любовь по стороне, и зародилась настолько сильно, что он не постеснялся оставить жену и сына для того, чтобы создать новую ячейку общества.
Несмотря на то, что муж уходил в новые отношения, он постарался обвинить в этом жену. Оказывается, все годы их брака Оксана что-то ему не додавала. И хозяйка она плохая, и за собой не следит, растолстела. Оксана никогда не считала себя полной. Обыкновенная женщина с несколькими лишними килограммами. По этому поводу она не заморачивалась, но когда муж уходил, он не постеснялся презрительно ее осмотреть, будто плюнув в душу.
— Посмотри на себя, разве на такой я когда-то женился? У тебя бока висят, и двойной подбородок наметился. К тебе же возвращаться не хочется. Ты стала безобразной.
Оксана понимала, что мужчина «плюётся ядом» и старается её унизить, чтобы оправдать свой уход, и всё равно было обидно. А он всё не унимался:
— А дом? Посмотри, во что ты превратила дом. Это же натуральный свинарник, по всем углам грязь. Как жить с такой неряхой?
И это тоже было неправдой. Оксана работала в школьной столовой, поваром. Казалось бы, работа не сильно тяжелая, но натаскавшись за день огромных кастрюль и котлов, она приползала домой «без задних ног» и все равно старалась дом в порядке содержать. Может быть, генеральную уборку делала только по выходным, но грязь по углам не лежала, как муж заявлял. Он это делал, чтобы уйти красиво и остаться чистеньким. Он вроде бы не к другой уходит, а от неряшливой жены, которая, к тому же, стала безобразной.
И вроде бы, все это Оксана понимала, но все равно уход мужа восприняла очень тяжело. Часами разглядывала себя в зеркало, склоняясь к тому, что она на самом деле уродка. Перестала есть и начала стремительно худеть. Не специально, просто не было аппетита. Не было аппетита, зато была постоянная, непрекращающаяся депрессия.
Первые недели после ухода супруга Оксана окунулась в эту депрессию с головой. Не вылезала из нее, не видела ничего вокруг себя. Не замечала, что рядом с ней есть человек, которому так же тяжело, если не тяжелее.
Десятилетний сын Артем из жизнерадостного, общительного мальчика, как по щелчку пальцев, превратился в замкнутого, смотрящего исподлобья зверька. Погрузившись в пучину страданий Оксана поначалу не осознавала, что Артём, присутствующий при обвинениях отца, впитал всё, как губка, и в уходе папы тоже обвиняет её. Плохая мама, ставшая непривлекательной, не занимающаяся уборкой мгновенно стала для собственного ребёнка врагом номер один.
Выяснилось это как-то неожиданно. Оксану вызвали к директору школы в связи с порчей имущества её сыном. Артём выцарапал на партах нехорошие слова и испортил классную доску. Конечно, как любая мать, Оксана дома попыталась с Артёмом поговорить, и тут из него полилось:
— Ты не можешь мне указывать, ты плохая! Слышишь, плохая! Даже папа с тобой не смог жить. Была бы ты хорошей, он бы не ушёл, и всё у нас было как раньше.
Оксана пришла в ужас от этой вспышки ребёнка. Ему же только десять, откуда столько агрессии? Получается, он отцу поверил и сделал маму виноватой в уходе папы? Но, надо признаться, Оксана и сама себя чувствовала виноватой. Нет, не в уходе мужа, а в том, что, тяжело переживая этот уход, не заметила состояния сына. Артем — это все, что у нее есть. Самый дорогой на свете человек. Ради него она обязана взять себя в руки, перестать жить своими страданиями.
С тех пор прошло уже пять лет. Артему пятнадцать и он очень сложный подросток. Как бы Оксана ни билась, прежним жизнерадостным мальчиком он не стал. Годом к одиннадцати вроде бы перестал сильно огрызаться и постоянно упрекать маму в том, что не удержала отца, но всё равно был совсем не таким, как раньше.
Оксана работала в школе, где учился Артём, и в начальных классах сын прибегал к ней каждую перемену. После ухода отца он, даже заходя в столовую, старательно отводил от раздаточной глаза, чтобы случайно не встретиться взглядом с матерью. Чтобы она с ним не заговорила. Будто Артём стеснялся своей матери—повара.
В школе сын вообще к ней не подходил, да и дома разговаривал снисходительно. Смотрел свысока и хоть словами маму и не упрекал, она многое видела в этом взгляде.
До четырнадцатилетия Артёма они могли как-то сосуществовать более-менее спокойно. А потом пацана «понесло». Сказать, что Артём был трудным подростком — это ничего не сказать. В школе он начал дружить с самыми отпетыми хулиганами, а Оксана стала частым гостем у директора. Краснела и опускала глаза, выслушивая про курение под лестницей, разбитые окна и подожжённые потолки. Выслушивать-то женщина выслушивала, только сделать уже ничего не могла. А что тут сделаешь, когда на Артёма даже голос повысить невозможно? Он сразу психует и уходит из дома, хлопнув дверью. И это ещё в лучшем случае, а в худшем может так матери нагрубить, что она будет рыдать всю ночь и пить корвалол трясущимися руками.
Артёму пятнадцать и он всё ещё учится в школе, в девятом классе. Но ведёт себя так, будто взрослый и мамино мнение ему не интересно. Домой поздно возвращается, курит практически в открытую. А недавно Оксана нашла под кроватью несколько баночек из-под пива. Возмущалась, конечно, да что толку! Сын окинул её своим обычным презрительным взглядом и заявил, что банки не его. Старшие друзья в гости заходили и оставили. И вообще, нечего матери лезть в его жизнь и указывать. Пусть со своей сначала разберётся. Артём часто так говорил. С чем Оксане было разбираться, она не понимала. Что с её жизнью не так? Видимо, это стотысячный намёк на уход папы из семьи.
Много чего терпела Оксана от своего сына, но единственное, с чем она не могла смириться, это с его поздними возвращениями домой. Пусть придёт пахнущий сигаретами, наглый, вызывающе себя ведущий, но только пусть придёт и будет в своей комнате. Так Оксане спокойнее. Сын дома, а значит ни в какую историю не встрянет, ничего с ним не случится.
Сегодня Оксана опять просила Артёма вернуться в десять, а на часах уже двенадцать. Вот и выскочила она из ворот, под холодный осенний ветер, в шлепках на босу ногу. Вышла, потому что устала звонить. Артём не брал трубку. Думала, только глянет по сторонам, не идёт ли сын, и сразу забежит. Однако вышла и пристыла к месту, вертя головой. Каждую секунду ожидая, что сын вот-вот появится и можно будет выдохнуть. Неужели он снова не придёт ночевать?
Так было уже три раза. В самый первый раз Оксана побежала в полицию. Артём нашёлся к утру, в каком-то грязном притоне, в почти невменяемом состоянии. Когда проспался, вылил на мать «ушат помоев». Так наорал за то, что она обратилась в полицию! В общем, в следующие два раза, когда сын не ночевал дома, Оксана в полицию не ходила. Она ходила по дому, из угла в угол, всю ночь, не в силах даже присесть от волнения. Неужели вновь предстоит такая ночь?
Оксана окончательно окоченела возле ворот глядя на улицу освещаемую несколькими фонарями. Было безлюдно. Вот показалась какая-то фигура, но это женская. В фигуре Оксана не сразу узнала соседку, живущую через несколько домов. Только, когда та поравнялась с ней и заговорила:
— Оксана, ты чего тут так поздно босиком стоишь? — удивилась возвращавшаяся с вечерней смены соседка, и тут же догадалась. — Ты, наверное, Артёма своего ждёшь? Что, опять гуляет?
— И не говори, — тяжко вздохнула Оксана.
Не очень ей хотелось обсуждать сына с соседкой, но что поделать, если все, кто рядом живёт, в курсе ситуации в их семье. Люди не слепые, да и Артём, когда орёт на мать, не старается голос понижать. Многие слышали.
Чтобы не продолжать разговор, Оксана хотела зайти в ворота, но соседке не терпелось пообщаться.
— Представляешь, Оксан, а ведь твой Артём к дочке моей «клинья подбивает». После школы дожидается, написывает ей.
— И что? — замерла Оксана. — Что твоя Настя?
— Да понятно, что. Ты, Оксан, конечно, не обижайся, но подумай сама — Настя отличница, по вечерам, как твой, не гуляет. В общем, хорошая она девочка, и твой Артём ей не пара. Уж не обижайся, повторяю. О, гляди, а это не он там шатается?
Как назло, именно в этот момент Артём решил вернуться домой. Оксана уже заметила знакомую фигуру на середине квартала. Фигура эта шла явно не трезвой походкой. Соседка сочувственно на Оксану посмотрела и убежала. Оксана тоже зашла. Не хотелось ей выяснять отношения с сыном посреди ночной тишины улицы, да и дома не хотелось выяснять. Пятнадцатилетний подросток ввалился, еле держась на ногах. Прошел мимо осуждающе глядящей матери и, ни слова не говоря, завалился спать.
Оксана кусала губы от отчаяния. Хотелось ей надеяться, что поведение Артема — это просто подростковый бунт, и это пройдет. А если нет? Что, ну что можно с этим сделать, чтобы остановить его, не дать сломать себе жизнь?
Оксана вспомнила слова соседки. Артёму, оказывается, нравится Настя. Положительная, во всех смыслах, девочка. Если бы она согласилась с парнем дружить, возможно, это повлияло бы на него в лучшую сторону.
И тут появилась у Оксаны мысль. Может, не самая удачная мысль, но мозг за неё зацепился, и никак не получалось выбросить из головы. Несколько часов женщина ворочалась в кровати, обдумывая появившуюся идею и понимая, что она не самая лучшая. Просто других вариантов нет, а это хоть что-то может изменить.
Утром, невыспавшаяся и продолжавшаяся сомневаться, Оксана пошла на работу в школьную столовую. После второго урока в столовую влетели восьмые классы. А среди них и Настя, соседкина дочка. Красивая девочка, опрятная, с аккуратно убранными волосами и большими серыми глазами. Выглядит очень серьезной и ответственной. Оксана слегка испугалась к ней подходить, считая, что Настя никогда не согласится на ее предложение. Испугалась, но все-таки отозвала девочку в сторону. Торопливо и сбивчиво изложила свою просьбу, быстро засветила пятисотрублевую купюру, что положила в карман рабочего халата еще с самого утра.
— Я не поняла, что вы от меня конкретно хотите за эти деньги? — моргнула серьезными серыми глазами Настя. — Чтобы я попереписывалась с Артемом, погуляла с ним пару вечеров?
— Нет, не только, — замотала голова Оксана, — ты должна положительно на него повлиять. Чтобы бросил курить, не гулял ночами, не выпивал. Если ты ему действительно нравишься, он может тебя послушать.
— Думаю, может, — кивнула Настя и неожиданно протянула ладонь. — Давайте, давайте ваши деньги, но имейте ввиду, это только на неделю. Захотите, чтобы я продолжила общение с Артёмом, будете доплачивать.
Оксана быстро сунула снятую пятисотку в ладонь Насте. Девушка ушла обедать со своим классом. Женщина обречённо покачала головой. Что она только что сделала? Пятьсот рублей в их семье совсем не лишние, а сейчас затея казалась очень глупой. Да и Настя совсем не такая положительная девочка, раз так цепко выхватила деньги. Скорее всего, не будет ничего делать. Деньги потратит и над Оксаной посмеется.
Однако уже вечером Оксана поняла, что Настя свое обещание выполняет. Женщина поняла это по поведению Артема. Парень долго плескался в ванной, потом попросил маму погладить ему светлую футболку и джинсы. Вымыл кроссовки, и это было так на него не похоже. Парень ушел благоухая дезодорантом, а вернулся уже в девять вечера, трезвый, красивый, без посторонних запахов.
Целую неделю Оксана ликовала. Артема было не узнать. Он либо гулял с Настей, и это было понятно по тому, как рано он возвращался, либо сидел дома и переписывался с девушкой. Парень просто светился, выглядел счастливым и даже с мамой начал общаться намного мягче.
Ровно через неделю Настя подошла в столовой к Оксане. Невинно махнув ресницами спросила:
— Продлять будете? Если да, то тариф вырос. Теперь семьсот пятьдесят. Мне слишком много времени приходится тратить на вашего Артёма.
Оксана поразилась наглости девушки, но беспрекословно деньги отдала. Отдала бы и больше, если бы Настя попросила. Слишком разительная перемена была в сыне.
Через месяц регулярных платежей Оксана увидела в сыне прежнего, жизнерадостного общительного мальчика, каким он был в десять лет, до ухода отца из семьи. Артем совершенно перестал повышать голос на маму. Часто находясь дома по вечерам, начал немного помогать по хозяйству. И более того, он делился с Оксаной сокровенным.
— Мам, я с девушкой встречаюсь. Это Настя, соседка наша, ты ее знаешь. Сегодня вот мы пойдем с ней в кино.
— Здорово, сынок, — кивала Оксана, а сердце ее замирало в предчувствии беды.
Слишком далеко зашло. Что будет, если правда раскроется? Страшно даже представить.
А правда, конечно же, раскрылась. Целых два месяца спокойной жизни было у Оксаны, прежде, чем до Артёма дошли разговоры, что велись в школе. Настя поделилась с одной своей подружкой, та поделилась ещё с двумя, и волна покатилась. Открытие правды Артёму было дело времени. Когда это случилось, парень впал в такое бешенство, что сложно было представить. Оксане было очень страшно, когда сын ломал мебель в своей комнате и орал с пеной у рта:
— Как ты могла? Что ты натворила? Ты платила Насте за то, чтобы она встречалась со мной! Твой сын настолько плох, что за встречи с ним нужно платить? А я, как последний дурак, делился с тобой, радовался. Моя собственная мать унизила меня так, как никто и никогда не унижал. Вот как я теперь буду ходить в школу? Надо мной же все ржут. Я ненавижу тебя. Слышишь, ненавижу!!! Ты самая худшая мать на свете. Мне непонятно, как отец столько времени с тобой жил. Будь ты проклята!
Артем выскочил из дома, хлопнув зверью так, что звякнула посуда в кухонном шкафу. Он убежал, а Оксана сползла по стене, прикусив кулак, чтобы не завыть. Так тяжело, как сейчас, ей было только в момент ухода мужа. Казалось, что Артем ушел навсегда и больше никогда к ней не вернется. Ночью женщина сыну не звонила, понимала, что бесполезно. А ранним утром ей самой позвонили, из больницы. Артем в реанимации, в тяжелом состоянии.
Оксана плохо помнила, как мчалась в больницу, и объяснения врача были, как в тумане.
— Вашего сына избили, очень сильно избили. Повреждены внутренние органы, трещины в ребрах, но самое страшное — это травма головы. Будем надеяться на лучшее. С нашей стороны мы сделаем все, что в наших силах. Вы знаете, какая-то странная ситуация. Скорая помощь прибыла на место избиения одновременно с полицией. Избившие вашего сына не пытались скрыться. Они говорят, что парень сам виноват. Они стояли втроем и никого не трогали, а Артем подошел, начал оскорблять. Полез в драку первым. Он будто бы нарывался на это избиение, оскорбляя как их матерно. Вообще, говорят, вел себя неадекватно. Вы не знаете, с чего бы это?
Оксана знала. Все она знала. Но зачем объяснять что-то врачу? Сейчас нужно только молиться, чтобы сын выжил и не остался инвалидом.
Оксана провела сутки под дверью реанимации, прежде чем вышедший врач ей сказал, что опасность миновала.
— Артем будет жить. Езжайте домой, — мягко произнес мужчина в белом халате. — Вы устали. Поспите. К сыну вас пустить я все равно пока не могу. Возможно, если будет положительная динамика, через день мы переведем его в палату. Вот тогда вы и сможете его навестить.
Оксана врача послушала, поехала домой. Спать не получалось, и она звонила через каждые два часа, пока реанимационная медсестра ее не отчитала. Но главное женщина уже знала — положительная динамика есть.
Когда Артема перевели в палату, Оксана засобиралась. Приготовила пакет с вещами, и не знала, чего бы вкусненького сыну положить, чем его порадовать, что ему сейчас можно есть. Из дома выйти женщина не успела. Открылась входная дверь и через порог шагнул ни кто иной, как ее бывший муж, которого Оксана не видела уже целых пять лет. Он почти не изменился, но теперь, со стороны, было видно, насколько Артем сильно похож на отца.
Мужчина так же презрительно глянул на Оксану, как еще недавно смотрел Артем.
— Что, пакет в больницу собираешь? Можешь не торопиться. Артем распорядился, чтобы тебя к нему не пускали. Вообще никогда. Он не хочет тебя больше знать. С момента выписки Артём будет жить со мной. Он сам мне позвонил и попросил об этом. Оксан, это насколько нужно быть никудышной матерью, чтобы собственного сына так довести? Он говорит, что в реанимацию из-за тебя попал. Говорит, что ненавидит тебя, и из-за тебя ему придётся доучиваться в другой школе.
— И ты согласен? Согласен, чтобы он жил у тебя? — тусклым, ничего не выражающим голосом спросила Оксана.
— Да мне деваться некуда, Оксан, — психуя, ответил мужчина. — Артем заявляет, что покончит с собой, если ему придётся к тебе вернуться. Представить сложно, что ты такого могла натворить. Всё-таки я был о тебе лучшего мнения. Ладно, давай сюда пакет с вещами. За остальным я заеду позже. Я тебя очень прошу, только не пытайся проникнуть в больницу.
Мужчина выхватил у Оксаны приготовленный пакет и ушёл. На этот раз женщина не просто сползла по стене, она упала на пол. Рухнула, как подкошенная и зарыдала.
Теперь у нее нет никого, ни мужа, ни сына!
Следующая публикация
Комментарии 86
Но Оксане не повезло
А как нашел другую, так презрением её оплевал при сыне.
Почему сына не забрал с собой,раз решил ,что она некудышная жена,а значит ,и мать?
Тонуть будешь,за соломинку хвататься станешь...
Кто не делал ошибок в своей жизни?
Мы всегда хотим как лучше,а получается,как всегда...
От отчаяния ,что сын катится по наклонной ,и нет никакой помощи от отца в воспитании сына,схватишься и за соломинку,как в этой ситуации.
Тем более ,это самый трудный возрастной период ребёнка.
Я ,очень сочуствую Оксане....
Но , при всём при этом,никто не осудил: ни отца,ни сына,ни Настю....
Попробуй,наваляй.
А сын Оксаны,по-любому стоял на учёте в школе...
Опять Оксана была виновата...
Ответственность за детей несут оба родителя,где был отец 5 лет?