И басенджи, и конголезская кустарниковая собака, и ньям-ньям-терьер. Да и это еще не все.
Почему хозяин Юра воспылал любовью именно к нему, Басу, неизвестно, но сам пес был рад этому.
Они прекрасно подходили друг другу. Юра ценил независимый характер Баса, за что тот платил ему уважением. Они стали отличными компаньонами и друзьями.
С Юриной мамой, Софьей Петровной, все было несколько сложнее.
— Неужели этот пес стоит тех бешеных денег, что ты за него отдал? — изумилась она, критически разглядывая Баса. — Что же в нем такого особенного? Хвостик — тугая завитушка, ушки на макушке. Внешне не слишком-то от дворняги отличается.
— Ничего подобного. Пес совершенно особенный. Аутентичный, самобытный, умнейший и красивейший, — Юра погладил рыжую голову Баса. — Ты только представь, порода зародилась сама по себе. Без всяких там селекций, вмешательства человека и прочих танцев с бубнами.
Может, он является вообще прародителем всех собак на земле. Не конкретно Бас, конечно, но его предки...
На Софью Петровну, впрочем, это не произвело ни малейшего впечатления:
— Вот я и говорю: экстерьер простецкий.
Тогда Юра решил зайти с другой стороны:
— А еще басенджи не лают. И псиной не пахнут. Даже после дождя. И не линяют. Да еще и умываются сами, как кошки.
— Вот это уже плюс, — одобрила Софья Петровна. — Значит, наша квартира не пострадает. Ладно, раз он тебе так приглянулся, постараюсь с ним подружиться.
Бас, хоть и не очень-то искал дружбы с мамой молодого хозяина, выдохнул. Не любил он конфликтов.
И до поры до времени все складывалось прекрасно. Собачья площадка, куда они ходили с Юрой, изобиловала прекрасными представителями самых разных пород. Они приводили на поводках своих двуногих: молодых, старых, грустных, веселых, общительных и замкнутых.
Кому-то повезло больше. Вот как, например, Цилиндру. Черного такса сопровождал седой, интеллигентный джентльмен преклонного возраста. Он стелил газетку на лавочку, отцеплял поводок и чинно ждал, пока Цилиндр сделает все свои дела и вернется.
Кому-то повезло меньше. Дошику, например. Его двуногий, Жорик, был маргиналом. Так утверждал сам пес. Нередко Дошику приходилось спешно прощаться с друзьями, чтобы отвести перебравшего человека домой. Бас ему сочувствовал:
— А чего ты себе другого двуногого не заведешь? С этим же, вон, сколько возни...
Дошик задумчиво шевелил ушами и отвечал:
— Да уж, хватает. Но ты пойми, Бас. Он у меня неплохой. Слабохарактерный только. Не могу я его бросить. Пропадет без меня Жорка. Заснет в какой-нибудь канаве ненароком, замерзнет, простудится. Я же себе этого вовек не прощу. Да и вообще...
Ты не смотри, что он у меня неказистый. Зато добрый. Ни разу про меня не забыл. Всегда мне в магазине что-нибудь вкусное покупает. То колбаску, то сосиску, а то и вовсе корм специальный.
Бас понимал. Но тем не менее радовался, что его Юрка совсем другой. Молодой, активный, деликатный, умный. Совсем непохожий на Софью Петровну. Громкую, большую, яркую и бесцеремонную. Словно и не ее он сын вовсе.
Бас гордился своим человеком. Но однажды Юре нужно было уехать по работе в командировку...
*****
— Мама, гуляй с Басиком подольше, если не хочешь, чтобы он устроил погром в квартире. Намордник надевай, он у нас пес-пылесос: все подбирает. Да еще и охотник.
С поводка не спускай. Не поймаешь потом. Бас — мужчина независимый. Если не захочет вернуться, то ты его не дозовешься. В общем, продержитесь неделю как-нибудь.
Юра дал указания и уехал. А для Баса началась неделя позора.
— Куда пошел? Что ты там нюхаешь? К собакам не подходи! Мало ли... Подцепишь еще что-нибудь, — приказы сыпались из Софьи Петровны, как горох из прохудившегося мешка.
Впрочем, оттарабанив необходимый набор слов, она считала свой долг выполненным. После чего хваталась за телефон и, болтаясь на другом конце поводка Баса, заводила громкую беседу с какой-нибудь приятельницей.
— Людочка, привет! С псом нашим дорогущим гуляю, — в этом месте Софья Петровна окидывала остальных собачников на площадке гордым взглядом. — Сынок на меня его оставил. Нет, не утомительно, даже полезно. Мне ведь тоже воздухом дышать надо...
Дальше разговор уходил в другое русло, поводок Баса ослабевал, и он мог наконец пообщаться с приятелями.
— Ты что, Юрку своего на эту тетку в цветочек променял? — поинтересовался Дошик, в первый раз увидев дородную фигуру Софьи Петровны в платье, расписанном аляповатыми лилиями.
— Да нет же! — ужаснулся Бас. — Типун тебе на язык и строгий ошейник на горло! Юра куда-то по делам своим отлучился. Попросил меня мамашу свою выгуливать. Стыдно с ней, а что делать? Не мог же я другу отказать.
— Понимаю... — протянул Дошик. — Другу, конечно, не откажешь. Но ведет она себя хуже, чем мой Жорка. Тот хоть тихий большую часть времени. А эта вон как орет.
Ты бы ее поучил, что ли, язык за зубами держать. А то прямо нонсенс какой-то: у нелающей собаки громогласная двуногая...
— Ох, не трави ты мне душу с этим лаем, — вздыхал Бас. — Она же мне тут знаешь, что заявила?
«Собака обязана голосом обозначать свои границы, — говорит. — Чтобы боялись всякие нежелательные элементы даже подходить к нашей двери! А ты вот ни разу по настоящему не гавкнул. Ворчишь что-то, подвываешь иногда. Но этого же мало!»
Видали? Мало ей.
А если у меня природой пустолайство не заложено. Другая бы радовалась на ее месте, а эта недовольна. Ну ничего. Ее голоса на нас двоих хватает. Вон, как заливается, на весь двор слышно. Позорище мое.
— Странная тетка, — соглашался подошедший в середине их беседы Цилиндр. — Вот мой двуногий, наоборот, говорит:
«Интеллигентный ты такс, Цилиндрик, но когда на тебя «громкое настроение» находит, ты похож на старого склочника».
Он же у меня музыкант бывший. Слух имеет абсолютный, вот и раздражается на мой лай иногда. А твоей без лая спокойно не живется. Бывает же такое...
Софья Петровна, наговорившись по телефону, тянула поводок Баса, он прощался с приятелями и шел гулять с неугомонной двуногой дальше.
Ох, тяжело ему давалась эта прогулка. Софья Петровна постоянно останавливалась, чтобы рассказать очередной знакомой, встретившейся на пути, все свежие новости.
Бас терпел, иногда подергивал поводок, изредка бурчал себе под нос. В такие моменты он жалел, что не умеет лаять. Так хотелось подкрасться к болтливой Софье Петровне сзади и гавкнуть. Да так, чтобы она подскочила и двинулась в нужном направлении.
*****
Неделя без Юры близилась к завершению, и Бас уже считал минуты до встречи с молодым хозяином, когда случилось страшное...
В тот день человек, которого выводил Цилиндр, выглядел плохо. Такс беспокоился, почти не отходил от скамейки, где сидел его седой двуногий.
Софья Петровна привычно оглашала площадку последними новостями, разговаривая по телефону. Бас подошел к приятелю и поинтересовался:
— Что-то дедушка твой сегодня квелый какой-то. Зря ты его на прогулку вытащил...
— Да разве ж это я? — Цилиндр вздохнул, дрогнули уши-тряпочки. — Сам потащился: «Нужно выйти, обязательно».
Уж как я его упрашивал, даже лежачую забастовку устроил. Упал на коврик и ни с места. Так он же упертый. Уговорил, уломал. Вот теперь отойти от него боюсь. Вдруг ему совсем худо станет...
— Домой ему надо, а лучше в клинику для человеков, — подхватил подоспевший Дошик. — Уводи его с площадки, носатый, а то...
Договорить Дошик не успел. Седой джентльмен схватился за левую половину груди и стал неловко заваливаться набок. Цилиндр заметался, взвыл, Дошик зашелся лаем...
«Гав!» — непривычно и глухо вырвалось из груди Баса.
Софья Петровна на другом конце поводка от неожиданности опустила телефон. Удивленно глянула на свою нелающую собаку, затем на седого джентльмена. Быстро оценила ситуацию и набрала номер скорой.
А к скамейке уже спешил Жора. Он положил пожилого человека на лавочку, стянул с себя куртку и, скатав, подсунул тому под голову.
Вскоре, разорвав вечер сиреной и всполохами света, во двор влетела машина с красным крестом. Люди засуетились, забегали. Врачи погрузили седого джентльмена на носилки и увезли.
— Не переживайте, вашу таксу я возьму к нам. С Басом они вроде дружат, — Софья Петровна говорила быстро, строча на листочке номер своего телефона.
Седой джентльмен слабо улыбнулся:
— Спасибо... Я позвоню, когда выпишусь. Если выпишусь...
— Вы мне это прекратите! — Голос Софьи Петровны набрал привычные децибелы. — Вы обязательно поправитесь!
Последние слова она выкрикнула уже вслед удаляющейся скорой...
*****
— Твой пес валяет дурака! — сообщила Софья Петровна, как только Юра переступил порог квартиры.
— Я тоже рад тебя видеть, мама, — улыбнулся тот. — И как же он его валяет?
— Он прекрасно умеет лаять, когда надо! Вчера он очень своевременно выдал свой одиночный спасительный «гав». Он у нас и правда уникум. Помог жизнь человеку спасти. Меня вовремя позвал! — гордо сообщила Софья Петровна. — А еще у нас пополнение. Вот, знакомься, это Цилиндр!
Черный таксик просеменил к ногам Юры, обнюхал брючину, махнул хвостом.
— Это его хозяину вчера плохо стало, — поведала Софья Петровна. — Так они с друзьями такой лай подняли — всех на площадке взгоношили. Вовремя! Я сегодня в больницу уже позвонила. Все хорошо, говорят, будет с дедом.
*****
Сегодня Бас вел Юру на прогулку, а Цилиндр позволил уцепиться за свой поводок Софье Петровне. Очень он проникся к этой громкой дамочке со вчерашнего дня.
На площадке их уже поджидал Дошик.
— Ну как? Ну что? — засуетился он.
— Порядок! Выздоровеет человек Цилиндрика, — кивнул Бас.
— Ох, ну слава боженьке! — махнул хвостом Дошик. — Пойду тогда своего Жорку домой отведу. Опять он у меня сегодня не в форме. Сумку с колбасой еще потеряет. Нужно проследить. Хлопотное дело иметь такого человека. Но я его все равно люблю... Хороший он у меня, хоть и раздолбай.
— И у меня хороший, — Цилиндр грустно вздохнул. — Только не очень здоровый. Ну ничего, подлечится — поскрипим еще.
Бас обернулся, посмотрел на Юру, потом на его маму...
— Да у меня тоже люди отличные. Софья Петровна, правда, шумная очень. Но в этом есть свои плюсы. Пусть за нас двоих отдувается.
Так как я лаять в ближайшее время больше не собираюсь. Не мое это...
(с) Автор АЛЁНА СЛЮСАРЕНКО /Дзен Яндекс
#рассказы
Комментарии 2