Предыдущая публикация
Кот-будильник
Я живу в доме напротив Анны Петровны уже лет двадцать. Каждое утро, выгуливая свою таксу Дусю, вижу её силуэт в окне – она всегда рано встаёт и поливает свои любимые фиалки на подоконнике.
Но в то хмурое ноябрьское утро что-то было не так...
Её окна оставались тёмными. Рыжий Тимофей – её избалованный кот – метался за стеклом, как заведённый. То прижимался мордой к окну, то исчезал в глубине квартиры, то появлялся снова. Что-то явно случилось.
Я поднялась на третий этаж и позвонила в квартиру. Тишина. Только приглушённое мяуканье за дверью. Достала запасной ключ – мы обменялись ими ещё года три назад, когда Анна Петровна начала жаловаться на проблемы с давлением.
В квартире пахло валерьянкой. Тимофей встретил меня у порога, взъерошенный, с горящими глазами. Он тут же бросился в спальню, словно звал за собой.
Анна Петровна лежала в постели, бледная, с испариной на лбу. Пустой пузырёк от снотворного валялся на прикроватной тумбочке.
– Господи, Петровна, что же ты натворила... – прошептала я, нащупывая пульс…
*****
А началось всё месяц назад, когда она впервые пожаловалась мне на бессонницу.
– Представляешь, Маша, – говорила мне тогда Анна Петровна за чашкой чая, – третью ночь не сплю. Всю жизнь как часы работала, а тут... Выйду на пенсию, думала, отдохну наконец. А оно вон как...
Тимофей в тот вечер крутился у её ног, то и дело запрыгивая на колени. Избалованный хозяйкой донельзя – это я вам точно говорю!
Пять лет назад она подобрала его у школы, где преподавала математику. Рыжий комок, а характер – чисто директор школы. Всё по-своему норовит делать.
– Врач снотворное прописал, – продолжала Анна Петровна, рассеянно поглаживая кота. – Говорит, начать с половинки таблетки. Только я боюсь... А вдруг просплю? У меня ж режим приёма лекарств строгий – сердечное в восемь утра, давление мерить...
Я тогда ещё пошутила:
– Так у вас же будильник есть. Вон какой – рыжий, наглый.
Тимофей, словно поняв, что речь о нём, важно мяукнул и потянулся, демонстрируя своё великолепие.
– Этот будильник только в пять утра работает, когда ему завтрака хочется, – усмехнулась Анна Петровна.
Помню, как она начала принимать эти таблетки. Сначала всё шло хорошо – высыпалась, повеселела даже. А потом начала просыпать. То в девять утра звонит мне встревоженная, то в десять:
– Маша, я опять все сроки пропустила! Будильник ставлю – без толку. Отключаю спросонья и дальше сплю...
А Тимофей... Удивительное дело с этим котом творилось. Я же всё видела – окна-то напротив. Как он с каждым днём становился всё беспокойнее. То на подоконнике часами сидел, то по квартире носился, как угорелый. А однажды утром...
Однажды утром я проснулась от громкого мяуканья. Звук шёл откуда-то с улицы. Выглянула в окно – и глазам не поверила.
Тимофей сидел на карнизе под окном Анны Петровны и орал так, что весь двор, наверное, слышал. Я взглянула на часы – было ровно восемь утра.
На следующий день – та же история. Только теперь он не просто мяукал, а лапой по стеклу барабанил. Я даже испугалась. третий этаж всё-таки! Но этот рыжий артист, похоже, отлично держал равновесие.
– Петровна, – говорю ей при встрече, – ты видела, что твой кот вытворяет?
– Какой же он стал беспокойный, Маша, – вздыхает она. – Утром теперь как по часам меня будит. Если не встаю – начинает вещи со стола скидывать. Вчера любимую чашку разбил...
Я тогда промолчала, но про себя отметила – просыпать она перестала. Каждое утро, как прежде, видела её силуэт у окна ровно в восемь.
А Тимофей... Он же целую систему разработал! Сначала запрыгивал на кровать и мурлыкал. Если хозяйка не реагировала – начинал легонько трогать её лапой за нос. Потом шёл в наступление: скидывал вещи, дёргал за одеяло, а если и это не помогало – устраивал свой "концерт" на карнизе.
– Знаешь, – призналась мне как-то Анна Петровна, – я ведь поначалу сердилась на него. А потом поняла – он же специально это делает, в одно и то же время. Как будто чувствует, когда мне лекарства принимать пора…
Всё наладилось. Я любовалась этой странной парочкой: пожилая учительница математики и её рыжий будильник. Каждое утро, как по расписанию. Она даже пить снотворное стала реже – говорила, спокойнее спать стала, зная, что Тимофей не проспит.
А потом случилось то самое утро, когда я увидела его мечущимся за тёмным окном…
*****
Пульс у Анны Петровны прощупывался, но был слабым. На тумбочке я заметила нераспечатанную упаковку с сердечными таблетками – те самые, которые нужно было принять в восемь утра.
Часы показывали почти одиннадцать.
– Скорая помощь уже едет, – сказала я в пустоту.
Тимофей не отходил от кровати. Он как-то странно подволакивал заднюю лапу, а его рыжая шерсть свалялась клоками. Я присмотрелась внимательнее – кот явно был нездоров.
– Ах ты ж, герой... – только и смогла произнести я, когда поняла.
Не сумев вовремя разбудить хозяйку, кот, судя по всему, вновь отправился на карниз, решив применить последнее средство, но, видимо, оступился или поскользнулся…
С третьего этажа высота приличная. То, что жив остался – уже чудо. Так ведь он, травмированный, сумел взобраться по старому дереву, перепрыгнуть с него обратно на карниз, дотянуться до форточки…
И все ради того, чтобы продолжить свои попытки разбудить хозяйку!
Анна Петровна застонала и приоткрыла глаза:
– Тимоша... который час?
– Лежите спокойно, – я придержала её за плечо. – Сейчас врачи приедут. Вы таблетки-то свои пропустили...
– А Тимофей... почему он не разбудил? – её голос дрожал.
Кот, услышав своё имя, попытался запрыгнуть на кровать, но сил у него, похоже, уже не осталось – он неуклюже шлёпнулся на пол. И всё равно попробовал снова.
– Да он будил, Петровна... Только сам еле живой. С карниза, видно, сорвался. А всё равно пытался до вас достучаться…
*****
Следующие две недели выдались хлопотными. Анну Петровну положили в больницу – врачи сказали, что вовремя успели.
А Тимофея я забрала к себе – у него оказались многочисленные ушибы и трещина в тазовой кости. Ветеринар прописал покой и уколы.
Каждый вечер мы с Дусей навещали Анну Петровну. Она всё переживала за своего рыжего спасителя, а я показывала ей фотографии на телефоне – как он ест, как спит, как потихоньку начинает ходить.
– Знаешь, Маша, – сказала она мне перед выпиской, – а ведь я только сейчас поняла... Он же не просто будильник. Он – мой ангел-хранитель. Рыжий такой, наглый...
Когда Анна Петровна вернулась домой, Тимофей, прихрамывая, важно прошествовал в свою квартиру. Уселся на подоконник и посмотрел на меня так, словно говорил: "Спасибо за постой, но я теперь при исполнении".
Теперь каждое утро, выгуливая Дусю, я вижу их обоих у окна – ровно в восемь. Анна Петровна поливает свои фиалки, а Тимофей сидит рядом, следит за порядком. Снотворное она больше не принимает, говорит, научилась засыпать под мурлыканье.
А вчера заметила забавную картину – на подоконнике рядом с фиалками появились маленькие часы. Красивые такие, с кошачьей мордочкой на циферблате.
– Это чтобы он себя больше не подвергал опасности, – смущённо объяснила Анна Петровна. – Пусть по часам ориентируется..."
Тимофей в ответ только хвостом дёрнул – мол, можно подумать, мне ваши часы нужны. Я и так знаю, когда мою хозяйку будить. Это же математика простая: любовь плюс преданность, умноженные на ответственность...
А я смотрю на них и думаю: может, одиночество – это когда некого будить по утрам? И неважно, кто ты – пожилая учительница математики или рыжий кот с замашками директора школы...
(с) Автор ИЛЬЯ ШЕРМАН /Дзен Яндекс
#рассказы
Следующая публикация
Комментарии 3