Предыдущая публикация
Тратить деньги на старого кота - соседи крутили пальцем у виска
Жанна никогда не планировала заводить кота. Какие там питомцы, когда зарплата медсестры едва покрывает кредит за машину (старенькую, но свою) и коммуналку? Да и времени нет – суточные дежурства выматывают так, что дома только поспать и переодеться.
Но тот ноябрьский вечер всё изменил.
Серо-белый комок шерсти у подъезда она заметила не сразу – в сумерках он почти сливался с грязным снегом. Сначала даже подумала – может, пакет кто бросил? Но что-то заставило остановиться, присмотреться...
Кот был едва жив. Свалявшаяся шерсть, выпирающие рёбра, и только слабое подрагивание выдавало, что в этом измученном теле ещё теплится жизнь.
– Боже, какой же ты худой... – Жанна осторожно коснулась спутанной шерсти.
Кот с видимым усилием приоткрыл один глаз – мутный, затянутый болезненной пленкой. В этом взгляде читалась такая безнадежная покорность судьбе, что у Жанны защемило сердце.
– И что мне с тобой делать? – прошептала она, уже понимая ответ.
До ветклиники – спасибо, что круглосуточная! – она почти бежала. Завернутый в шарф кот не сопротивлялся, безвольно обмякнув на руках. Казалось, он уже смирился со всем, что может с ним произойти.
Молодой ветеринар – такой же дежурный по ночам, как она сама в больнице – качал головой, изучая результаты экспресс-тестов:
– Возраст – около двенадцати лет... Хотя, может, и больше – в таком состоянии сложно определить точно. Истощение, обезвоживание, почечная недостаточность... – он помолчал. – Честно говоря, прогноз неважный. Лечение будет долгим. И, извините, но недешёвым.
Названная сумма ударила под дых не хуже боксерской перчатки. Две месячных зарплаты! А ведь ещё кредит, коммуналка, счета...
– Я... мне нужно подумать, – пробормотала Жанна, чувствуя, как предательски дрожат руки.
И тут кот снова приоткрыл глаз и издал тихий, почти неслышный звук – не мяуканье даже, а словно вздох. Будто говорил: "Ничего, я понимаю. Уходи. Все уходят."
Это решило всё.
– Будем лечить, – твёрдо сказала она удивлённому врачу. – Я займу. А может можно в рассрочку?
Дальше начался настоящий марафон. Обход соседей с просьбой одолжить денег, поиски подработки, отказ от всего лишнего... Новость о "сумасшедшей медсестре с пятого этажа" разлетелась по дому со скоростью лесного пожара.
– Тратить такие деньги на старого кота – ты в своём уме?! – Валентина Сергеевна, гроза подъезда, крутила пальцем у виска. – У самой концы с концами еле сводишь, а туда же... Благодетельница нашлась!
– Лучше бы о себе подумала, – поддакивала её неразлучная подруга, Нина Павловна. – Замуж вот вышла бы наконец. А то всё работа-работа... Теперь ещё и кот этот...
А кот – она назвала его Марк, в честь любимого дедушки – медленно, но верно возвращался к жизни. Сначала просто начал есть. Потом заинтересовался окружающим миром – стал подходить к окну, наблюдать за птицами. А через неделю... О, этот момент Жанна запомнила навсегда! Она гладила его по голове, и вдруг раздалось тихое, ещё неуверенное мурчание.
– Ну и зачем тебе эти проблемы? – соседка с третьего этажа, Ирина, смотрела с искренней жалостью. – Ты же понимаешь, что он всё равно не молодеет? Сколько ему осталось – год? Два?
Что-то в этих словах стало последней каплей.
– А вам сколько осталось?! – взорвалась наконец Жанна. – Что, если бы вас бросили умирать только потому, что вы уже не молоды? "Сколько там той жизни осталось – зачем тратиться?" Да, он старый. Да, больной. Но он живой! И хочет жить. А я... я просто помогаю ему в этом. Разве этого мало?
Пятнадцать тысяч на первый взнос за лечение Жанна наскребла по всем заначкам. Вытрясла копилку, в которую складывала мелочь на "чёрный день", перетряхнула все зимние куртки – вдруг завалялась забытая купюра? Даже золотые сережки, подарок мамы на выпускной, пришлось отнести в ломбард.
Но это была только верхушка айсберга.
– Курс лечения минимум два месяца, – объяснял ветеринар. – Капельницы, специальное питание, лекарства для почек... В общей сложности выйдет около шестидесяти тысяч.
Шестьдесят тысяч! У медсестры с окладом в тридцать пять это звучало как приговор. Но Жанна уже не могла отступить – не после того, как увидела в кошачьих глазах проблеск надежды.
Начался унизительный марафон по соседям.
– Людмила Петровна, можно две тысячи до получки?
– Ой, Жанночка, только тысяча осталась...
– Давайте тысячу.
– Михалыч, выручай! Пять тысяч нужно срочно!
– На кота этого? Ты б лучше себе что купила...
– Михалыч, я верну! Честное слово!
Каждый поход по лестнице превращался в забег с препятствиями. Одни давали, другие отказывали, третьи читали нотации. Но деньги постепенно собирались – по сотням, по тысячам.
А потом начались долги. Календарь на холодильнике пестрел пометками: "Вернуть Людмиле Петровне", "Отдать Михалычу", "Занести проценты в ломбард". Жанна составила целую таблицу – кому сколько должна и когда нужно вернуть.
Зарплата таяла, едва появившись на карточке. Половина – на выплаты долгов, четверть – на лечение Марка, из оставшегося – коммуналка и кредит за машину. На жизнь почти ничего не оставалось.
Утренний кофе в любимой кофейне? Забыть. Теперь только растворимый из автомата в больнице. Обеды? Бутерброды из дома. Новая куртка на зиму? Старая еще походит, если подшить подкладку.
Спасали только ночные дежурства – за них платили двойную ставку. Жанна брала все, какие могла. Коллеги удивлялись:
– Ты что, на квартиру копишь?
– Да нет... На кота.
– В смысле – на кота?!
Объяснять было бесполезно. Кто не видел эти глаза, полные благодарности, когда Марк, пошатываясь, выходил из наркоза после очередной процедуры, тот не поймёт.
Когда становилось совсем тяжко, смотрела на Марка – как он оживает день за днём, как возвращается к нему интерес к жизни – и понимала: оно того стоит.
Только через полгода удалось выбраться из основных долгов. Ещё три месяца ушло на то, чтобы выкупить серёжки из ломбарда. Но каждый вечер, когда благодарно мурчащий Марк устраивался на коленях, Жанна знала: она всё сделала правильно.
А потом случилось неожиданное. На работе объявили премию за переработки – как раз все эти ночные дежурства сложились в приличную сумму. И первое, что сделала Жанна, получив деньги – купила большой пакет корма для бездомных кошек с соседнего двора.
– Совсем с ума сошла! – возмущались соседи. – Только из долгов вылезла!
А она только улыбалась. Некоторые вещи не измеряются деньгами. Они измеряются теплом на душе, когда делаешь мир чуточку добрее.
Но жизнь, как всегда, приготовила свой сюрприз.
Валентина Сергеевна попала в больницу – сердечный приступ. Прямо на лестнице, хорошо хоть Жанна как раз возвращалась с дежурства. Скорая, реанимация, капельницы...
И тишина. Оглушительная тишина пустой больничной палаты.
– Знаешь, – сказала Валентина Сергеевна, когда Жанна пришла её навестить (всё-таки соседи...), – а ведь ко мне никто не пришёл. Представляешь? Ни дети, ни внуки – всем некогда. "Мам, у нас работа/дела/проблемы..." А ты... Ты даже кота чужого пожалела.
Она помолчала, теребя край больничной простыни:
– Может, ты правильно делаешь? Может, без этой самой доброты мы вообще не люди? Вот лежу тут и думаю: всю жизнь копила, экономила, детей учила "денежку беречь"... А теперь что? Лежу одна, как... как тот кот у подъезда.
В её глазах блеснули слёзы:
– Сын звонил вчера, знаешь, что сказал? "Мам, ну чего ты в больнице разлеглась? У нас там отпуск запланирован, кто с внуком сидеть будет?" А я ведь правда все силы им отдала – и детям, и внукам. Всё для них берегла. А вот душу... душу, видно, где-то потеряла по дороге.
После выписки Валентина Сергеевна стала частой гостьей у Жанны. Приносила Марку то куриную печёнку ("Я сама варила!"), то специальный корм для пожилых котов ("В интернете вычитала – самый лучший!"). А недавно даже связала ему лежанку – мягкую, уютную, как раз под батареей, где он любил дремать.
Марк прожил с Жанной ещё три счастливых года. Три года, наполненных любовью, заботой и тихим мурчанием по вечерам. А когда его не стало... Соболезновал Жанне весь подъезд. Даже Нина Павловна принесла цветы – положить на маленький холмик. Где покоился Марк.
Валентина Сергеевна тогда тихо сказала:
– Знаешь, он ведь не просто кот был. Он нас всех чему-то научил. Что любовь – она не в деньгах измеряется. И что доброта – это не глупость какая-то, не блажь. Это то, что делает нас людьми. А без этого... без этого мы просто функции какие-то. Живём, едим, работаем – а зачем? Для чего?
...Сейчас у Жанны два кота – таких же подобранных, немолодых. Один – хромой, с перебитой когда-то лапой. Второй – слепой на один глаз. Валентина Сергеевна помогает за ними присматривать, когда Жанна на дежурстве.
А когда соседи спрашивают "Зачем? Зачем тебе эти проблемы?", она только улыбается. Некоторые вещи не нужно объяснять. Их нужно просто делать.
(с) Котофеня /Дзен Яндекс
#рассказы
Следующая публикация
Комментарии 18