и, став на задние лапы, слизала мне остатки косметики. Потом их этой же двери выскочила Эльфрида Павловна с воплем: «Дик, фу! Заходите скорее, а то Ксюша выскочит.»
Проходим в тесную, грязноватую кухоньку. В комнате нас встречает псина чуть меньшего калибра и стервозно-рыжей масти, которая начинает завистливо лаять и хватать нас за штаны.
Я пытаюсь её слегка пнуть, обалдев от подобной фамильярности, чем жутко обижаю хозяйку дома.
«Ну зачем же сразу бить, неужели так сказать нельзя? Ксюжа, ша тап! А уил бит ю, гоу эвей!»
Ксюша, действительно обламывается и уходит куда-то, а мы садимся на диванчик и я начинаю оглядываться. Книги, книги, книги… Картины, картины, картины… Чашки, стаканы, чайники…
В голове появляется мысль: «Блин, декаданс какой-то!
И пахнет тут двадцатыми годами».
Эльфрида Павловна наливает чай, закуривает папироску – и мы начинаем болтать.
«Ну, разве можно с такими глазами как у тебя носить вишнёвый цвет! И причёска эта тебе не идёт! Давай- ка я тебя напишу – говорит она».
Ну, какой дурак откажется заиметь свой собственный портрет маслом?
Или это была воля Божья или просто стечение обстоятельств, но портрет мой остался незаконченным. Но то, что получилось, мне страшно не понравилось.
«Эльфрида Павловна, это же не я, это старуха какая-то получается!»
И тогда-то она мне объяснила, что пишет ФУТУРОЛОГИЧЕСКИЕ ПОРТРЕТЫ с перспективой на много лет вперёд. Так уж получается.
После этого я твёрдо решила, что не люблю футурологический примитивизм…
Но это было потом, а во время работы надо портретом мы болтали без умолку, травили неприличные анекдоты и просто трепались за жизнь.
Тогда-то я и узнала о том, что рисовать, собственно, Эльфрида Павловна начала в пятьдесят лет, до этого работала геодезистом, потом – культработником, учителем в школах и вообще она обожает общение с людьми всех возрастов. А скоро по телеку будут показывать Тимофеевский клип «Резиновые ноги», и она в ужасе, ибо ей пообещали, что клип сей будет демонстрироваться в Америке, но никак не у нас.
Слукавил Тимофей, а сам в Москву умотал и двести рублей не отдал за участие в клипе, деньги, конечно, небольшие, но дело в принципе, и вообще, хотя бы попрощаться зашёл перед отъездом, ну кто ж так поступает, не чужие ведь люди, долго общались, дружили. И тут же: «Танька, у тебя парень есть? А то давай найдёт тебе кого-нибудь, ко мне много интересных ребят ходит…»
Потом мы долго не виделись.
круговерть людей, знакомств, разговоров… И кто-то уговаривал меня не заканчивать портрет у Эльфриды Павловны.
Это ж ведьма старая! В прошлом году пять человек погибли, которых она рисовала.
И вообще, она тебе с рамой кучу клопов подарит!
Ну, в плане клопов – я их там не видела, а вот жить ещё хотелось, хотя всерьёз я эту информацию не восприняла.
Так же кто-то меня уверял, что все её ЧЕТВЕРГИ- это жуткий энергетический вампиризм, что она питается энергией молодых, а если нет, то как объяснить ее живучесть в шестьдесят-то два года?
И вообще, она колдует, гадает на картах, пить е неё нельзя, за девочками волочиться без серьёзных намерений – тоже, да и язык у неё – как помело — все сплетни разносит…
«Ох, бедная Эльфрида Павловна…» — думала я, стоя у двери после годовой разлуки.
Она обрадовалась, мы расцеловались – и долго-долго трепались в тот вечер.
Я заикнулась о Тимофее – мол, в фильме его памяти вас видела.
Она…неожиданно заплакала: «Ты думаешь, я его рисовала? Да нет, нет! А Серёжку жалко страшно, славный парень был. Дай мне переписать на кассету его песни, они у тебя есть?»
Тогда я стала приставать – может, закончим мой портрет, а?
Отказ, причём совершенно категорический, мотивировался моей повышенной мнительностью – ещё, чего доброго, и правда помру.
Нет комментариев