Все восстали против. Менее всего, как это ни странно, я встретил препятствий со стороны отца и матери. Отец сказал:
— Я не стесняю — делай, как хочешь.
А мать спросила только:
— Ты надеешься в этом найти свое призвание?
— Я надеюсь на свои силы, — отвечал я.
Я страстно любил живопись, но никогда не занимался рисованьем у профес- сиональных учителей. Самоучкой я копировал масляными красками пейзажи, усвоив приемы от копиистов Эрмитажа. Писал пейзажи с натуры, но не собирался сделаться пейзажистом. Я никогда не обольщался ни своим талантом, ни талантами моих товарищей. Но поступление в Академию сулило как будто более светлый путь, не такой сумрачный и промозглый, какими были все дороги в других учебных заведениях. Что-то сияло вдали, переливаясь радужными тонами. Была какая-то цель, перед которой меркли задачи инженеров и присяжных поверенных. Я шел уверенно, шел с интересом. Но куда шел — на это я не мог дать ясного ответа. Я верил в жизнь, верил в себя, верил в свою молодость. Ну, хорошо: пусть я делаю ошибку. Но мне всего девятнадцать лет. Я успею все бросить и повернуть на другую дорогу. Я видел, как люди только к тридцати годам кончали курс. Что же делать — и я буду учиться до двадцати пяти лет и дольше, если нужно. Я не боюсь этого.
И совершилось нечто странное. Молодой человек, принятый в Академию без экзамена по теоретическим предметам, по практическому специальному — рисованию — не был совершенно подготовлен, и тем не менее был принят по одному углевому наброску с маски, кажется, Антиноя. Когда инспектор, назвав мою фамилию, сказал «принят!» — не могу передать то странное чувство, что овладело мною. Я понял, что возврата нет, что шаг роковой сделан: alea jacta est!
Если бы теперь спросили меня, была ли это с моей стороны ошибка, я отвечу: — Нет! Нет — это менее ошибка, чем десятки других ошибок, которые я сделал в моей жизни.
Итак, я студент Академии — того здания, над входом в которое сияют золотом буквы: «Свободным Художествам». Как восемь лет назад я стоял очарованный перед входом в гимназию, так теперь я стою перед новым «перегоном» жизни. Обманет ли меня жизнь или даст то, что я жду от нее?..»
Гнедич П. П. Книга жизни. Воспоминания. 1855–1918.
Гнедич Петр Петрович (1855–1925)— писатель, драматург, историк искусства, критик. В 1875–1879 учился в Академии художеств, но курс не закончил. Член Общества поощрения художников; автор труда «История искусств с Древнейших времен (зодчество, живопись, ваяние)».
Юлий Юлиевич Рейнберг (1865–?)
Вид верхнего вестибюля Академии художеств
в Петербурге
1888
Бумага, тушь, акварель, графитный карандаш
НИМ РАХ
Присоединяйтесь к ОК, чтобы подписаться на группу и комментировать публикации.
Нет комментариев