Фотофауна.

Вернуться домой

- Да звонила я его учительнице! — мама еле сдерживалась, чтобы не перейти на крик. — Она сказала, что после уроков дети пошли домой… И Миша тоже. Но уже больше шести часов прошло. А его всё нет…
*****
- Миша, а ты почему не сдал сочинение на проверку? – нахмурилась учительница.
Мальчик отвел взгляд в сторону. Он не знал, что ему сказать в свое оправдание.
Тема-то вроде простая: написать про своего домашнего питомца, но для него это оказалось непосильной задачей. И так он пробовал, и сяк, но ничего не получилось, не писалось, потому что… питомцев у него никогда не было: ни кошечки, ни собачки, ни хомячка.
Даже волнистого попугайчика, как у Димки Перышкина, тоже не было.
Вот и о чем писать? А точнее: о ком?
- Миша, почему ты молчишь? Почему ты не сдал свое сочинение на проверку? – повторила учительница свой вопрос. Но уже громче и требовательнее. Она не любила ждать.
И повторять дважды тоже не любила.
Миша об этом знал… но он не знал, что ответить. В конце концов, решил сказать правду.
- Зин-наида Васильевна, я не написал сочинение… - угрюмым голосом ответил Миша.
Одноклассники стали перешептываться, а потом в одно мгновение класс вдруг наполнился злорадным смехом.
- Тихо! – ударила по столу учительница.
Она подошла к парте, за которой сидел Миша, и несколько минут стояла рядом, не сводя глаз с мальчика.
- У тебя же было два выходных, чтобы выполнить задание. Почему ты не написал?
- Не получилось…
- Ах, не получилось?! В компьютер, наверное, играл с утра до ночи? Или гулял на улице целый день?
Миша отрицательно замотал головой.
Не играл он в компьютер и не гулял. Мальчишки с его двора могут подтвердить.
Все эти долгих два дня он сидел над тетрадкой по русской литературе, смотрел на белый лист в линейку, но не мог написать ни одного слова. Ни одной буквы.
Что писать? О ком? У него ведь не было никого…
- Неужели ты не мог написать пару строчек? Хотя бы про кошку? Про самую обычную кошку…
Зинаида Васильевна не скрывала своего недовольства. Она была возмущена.
Миша ничего не ответил. А сам думал в тот момент о том, что сложно писать о том, чего не знаешь.
- Доставай дневник! – рявкнула учительница. – Я думала, что на тебя можно положиться. Именно твое сочинение я хотела отправить на конкурс, потому что была уверена, что ты напишешь его хорошо!
Миша вздохнул, послушно достал из портфеля дневник и положил на парту.
Он смотрел, как Зинаида Васильевна тщательно выводит в дневнике жирную единицу, вдавливая ручку с такой силой, будто намеревалась «пропечатать» её до самой обложки.
На глазах мальчика стали вдруг наворачиваться слезы. Он быстро смахнул их рукавом свитера.
- Чтобы мама твоя обязательно расписалась в дневнике! – гневно сказала учительница и, недовольно цокая каблуками, направилась к своему столу.
Слезы появлялись и появлялись, откуда-то из глубины души, и Миша заплакал. Тихонько так, чтобы никто не видел.
Ему вдруг стало так обидно, ведь он же пытался написать, и одновременно страшно: от того, что расстроил учительницу и…
Больше всего Миша боялся расстроить свою маму. У него ведь никогда не было плохих оценок, и он видел, как радуется мама, листая его дневник после работы. Как улыбается она каждой его пятерке.
А что теперь?
«Мама расстроится очень...» - тяжело вздохнул Миша. И так плохо ему стало на душе… Так плохо...
*****
После уроков, когда одноклассники, размахивая портфелями и радуясь долгожданной свободе, разбежались по домам, он пошел совершенно в другую сторону.
Подальше от дома.
Ему было страшно возвращаться. Потому что мама непременно будет плакать, когда увидит единицу в его дневнике.
Он не мог этого допустить, потому что последний раз, когда она плакала, её увезли в больницу.
Это случилось в день похорон отца. И Миша в тот день испугался, что потеряет еще и мать.
А еще он помнил уставшие, почти безжизненные глаза лежавшего на кровати отца, помнил, как папа осторожно коснулся его руки костлявыми пальцами и еле слышно прошептал:
«Учись хорошо, сынок!».
Получается, что сегодня Миша подвел всех: учительницу, маму, отца… Всё, что ему хотелось сейчас – это уйти далеко-далеко, чтобы никто его не нашел.
И он шел… Куда глаза глядят. И снег шел, которого не было целый декабрь.
И холодно было ему, и горячо. И стыдно, и больно. И плакать хотелось. Да только слез больше не было.
Пусто было у него в душе.
Миша шел по оживленным улицам, но чувствовал себя одиноким и никому ненужным. Люди совсем не замечали его. Толкали, наступали на ноги, но не замечали.
Остановившись, он достал телефон, чтобы посмотреть время, но экран был темным.
Положив его обратно в портфель, Миша засунул замершие руки в карманы куртки и стал осматриваться по сторонам.
Место было для него незнакомым. И безлюдным. Погрузившись в свои тягостные думы, он и не заметил, как забрел непонятно куда. «Может, оно и к лучшему?» - подумал мальчик.
Потеряться, пропасть без вести и не найтись – вот чего сейчас хотел Миша. Назло учительнице, ну и чтобы маму не расстраивать плохой оценкой в дневнике.
Небо было таким же, как его настроение – хмурым и подавленным. А в воздухе кружили снежинки.
Мальчик собрался было продолжить свое путешествие в никуда, как вдруг…
…заметил что-то рыжее в снегу.
Подойдя ближе, Миша увидел котенка. Он вздрагивал каждую секунду и смотрел на него печальными глазами.
- Ты что здесь делаешь? – спросил мальчик. – А-а, ты, наверное, тоже домой не хочешь идти?
Но снова заглянув в его грустные уставшие глаза, Миша вдруг понял, что…
- Или… тебе просто некуда идти? У тебя нет дома, да? Ты совсем один?
Котенок жалобно мяукнул, затем попытался сделать шаг навстречу, но не смог. Упал.

Не поделили

Дед Григорий был «неправильным».
Во всяком случае, так считали бабки, с которыми он сталкивался каждый день во дворе дома.
- Неправильный он какой-то… Не мужчина даже! - возмущалась Галина Петровна.
- Ага! – соглашалась с ней Евдокия Степановна, косясь в сторону деда. – Мужчина ведь должен что? Правильно! Посадить дерево, построить дом и вырастить сына. А этот...
Сам Григорий «неправильным» себя не считал, потому что… Да, у него были веские контраргументы.
За свою долгую жизнь длиной в 80 лет он не вырастил сына, так как Бог подарил ему двух дочек, не построил дом, потому что у него была своя квартира в многоэтажке.
Дерево же не посадил, поскольку в том не было надобности: в городе этим занимаются коммунальщики.
А личная инициатива, как известно, наказуема. Можно и штраф схлопотать…
Чтобы соответствовать критериям «правильности», дед Григорий, когда вышел на пенсию, своими руками смастерил скамейку и установил её возле подъезда.
Прямо под старым абрикосом с раскидистой кроной, чтобы летом было где спрятаться от жары.
Сама скамейка получилась добротная. Посмотришь на нее и сразу понимаешь: мастер вложил в нее частичку своей души. Да, Гриша гордился собой.
Гордился и… рьяно оберегал свою собственность от внешних «угроз».
Именно поэтому бабки, которые сначала было обрадовались тому, что теперь им будет где обсудить Таньку из двадцать пятой квартиры или Лешку-алкоголика из третьего подъезда, негодовали, когда Григорий прогнал их с насиженного места.
- Не для вас я скамейку мастерил! – грубо отвечал дед на все претензии прекрасной половины пятиэтажки.
- Ну точно неправильный дед какой-то! Не мужчина даже! – кричала Галина Петровна.
- Да-да! – соглашалась с ней Евдокия Степановна. – Мужчины, они должны место дамам уступать. Хоть в общественном транспорте, хоть на скамейке.
Как-то, объединившись, бабки попробовали силой «отжать» у деда его недвижимое имущество, однако он так размахивал своей тростью, что они реально испугались, что убьет.
- Совсем из ума выжил, старый! – еще пуще возмущалась Галина Петровна.
- Ага! Как жену похоронил, так и слетел с катушек, - соглашалась с ней Евдокия Степановна. Надо позвонить куда надо!
Впрочем, бабки никуда звонить не стали и больше на скамейку деда Григория не претендовали: довольствовались той, что находилась рядом с детской площадкой. Там не было никакого дерева, поэтому они устанавливали пляжный зонт и, придерживая его руками, чтобы не унесло ветром, щелкали семечки.
Гриша же выходил с утра-пораньше, усаживался на свою скамейку и читал газету, не обращая внимания на косые взгляды соседок в свою сторону.
В полдень он уходил обедать и смотреть новости, а потом опять выходил и сидел до самого вечера.
Жена померла за год до его выхода на пенсию, дочки жили в других городах, поэтому, чтобы не сойти с ума от одиночества в пустой квартире, Григорий и проводил большую часть времени на улице. Впрочем, не только поэтому, но об этом позже.
Утром перед выходом на улицу он, как обычно, завтракал и слушал радио.
- Сегодня в городе ожидается аномальная жара, - бубнил себе под нос диктор. – Рекомендуем оставаться дома и включить кондиционер на полную мощность.
Дед Григорий усмехнулся. Кондиционера у него отродясь не было, да и жара ему не страшна: под абрикосом температура воздуха всегда ниже, чем на солнце.
После долгой рекламной паузы диктор на радио традиционно перешел от прогноза погоды к прогнозу астрологическому. Гриша в гороскопы эти не веровал, но ради интереса слушал.
- Тельцам рекомендуется сегодня не выходить дома, чтобы избежать проблем со здоровьем!
Дед Григорий опять усмехнулся. Да он здоров, как бык! Ничего с ним не случится.
Прихватив с собой свежий выпуск любимой газеты, Григорий с улыбкой на лице вышел из квартиры.
Но когда оказался на улице, сразу нахмурился. На скамейке, развалившись во всю длину, лежал кот…