Предыдущая публикация
Изумрудная клетка
Науменко Александр
Лето 1938 года. Голливуд. Съемочная площадка студии MGM наполнялась разноцветными декорациями, которые должны были воплотить в жизнь волшебную страну Оз. Джуди Гарленд, молодая актриса с огромными, немного грустными глазами, стояла в центре площадки в своем костюме Дороти — синем клетчатом платье и красных туфельках. Она готовилась к одной из самых сложных сцен.
Режиссер Виктор Флеминг, только что заменивший на этом посту Джорджа Кьюкора, внимательно наблюдал за ней со стороны.
— Джуди, ты готова? — позвал он, подходя ближе.
— Да, мистер Флеминг, — ответила шестнадцатилетняя девушка, улыбаясь, хотя в глубине души чувствовала усталость.
— Помни, это твой момент, — сказал он мягко, но настойчиво. — Это песня — сердце фильма. Ты должна чувствовать каждое слово, каждую ноту.
Джуди кивнула, хотя голос Виктора и без того звучал как эхо в ее голове. Бесконечные часы репетиций, давление со стороны студии, строгая диета и стимуляторы, которые ей давали для поддержания энергии, делали свое дело. Но она знала, эта роль, ее шанс.
— Я понимаю, — сказала она, стараясь скрыть дрожь в голосе.
Флеминг замер перед камерой, давая знак оператору. Свет софитов осветил Джуди, превращая ее в центр внимания. Она встала на нужную метку и начала петь, но в ее голосе слышалась неуверенность.
— Стоп! — резко выкрикнул режиссёр, заставив операторов и осветителей замереть. — Джуди, это было хорошо, но…
Он подошел к ней, понизив голос.
— Я знаю, что тебе тяжело. Но вспомни, зачем Дороти поет эту песню. Она мечтает о лучшем мире, о месте, где она будет счастлива. Ты должна чувствовать эту самую мечту. Понимаешь?
Гарленд глубоко вздохнула, пытаясь собрать мысли. Она вспомнила свои мечты стать великой актрисой, о том, как сильно ей хотелось вырваться из строгих рамок, навязанных матерью и студией. Она желала быть собой, а не марионеткой в руках киностудии.
— Хорошо, — наконец произнесла она. — Я попробую еще раз.
— Отлично, — кивнул Флеминг. — Давайте, ребята, еще раз с начала.
Снова камера, снова свет, и Джуди начала петь. На этот раз в ее голосе звучала искренность, которую заметили все на съемочной площадке. Она вложила в песню всю свою тоску, все свои мечты и надежды. Когда она допела, на площадке повисла тишина.
— Отлично, Джуди, — наконец сказал Флеминг.
Его голос был полон восхищения.
— Это было именно то, что нужно.
— Спасибо, — прошептала девушка, ощущая, как слезы наворачиваются на глаза, но она сдержалась.
После съемок этой сцены Джуди наконец позволила себе немного расслабиться. Она села на стул в углу площадки, держа в руках стакан с водой, уставившись в пустоту. Вода являлась тем максимумом, что ей было позволено. Нельзя переедать. Следовало соблюдать диету. Мать и без того постоянно твердила, что её дочка похожа на жирную свинью.
— Ты была великолепна, — послышался голос рядом.
Джуди подняла взгляд и увидела Рея Болджера, исполнителя роли Страшилы. Он улыбался. Его глаза светились добротой.
— Спасибо, Рэй, — ответила она, чуть улыбнувшись.
— Знаешь, я видел много талантливых людей, но в тебе есть что-то особенное.
Он на секунду присел рядом с ней, сцепляя пальцы в замок.
— Не позволяй им сломать тебя.
Джуди кивнула, понимая, о чем он говорит. Голливуд был жесток, особенно к молодым актрисам. Но у нее имелся талант, и она знала, что этот фильм может стать началом чего-то великого.
— Я постараюсь, Рэй, — сказала она, вновь обретая уверенность.
— И помни, — добавил он, вставая, — мы все здесь поддерживаем тебя. Ты совсем не одна.
— Спасибо, Рэй, — повторила девушка, чувствуя тепло от его слов.
Съемки продолжались, и каждый новый день казался Джуди Гарленд испытанием на прочность. Студия MGM требовала от нее полной самоотдачи, а график съемок был жестким и безжалостным, несмотря на возраст актрисы. Она часто появлялась на площадке рано утром и уходила поздно ночью, изнуренная как физически, так и морально. В промежутках между дублями девушка едва находила время на отдых, а таблетки, которые ей давали, чтобы поддерживать энергию и контролировать вес, начали сказываться на ее здоровье.
Однажды вечером, после особенно тяжелого дня, Джуди вернулась в свою гримерку. Она чувствовала себя истощенной. Каждая мышца болела, а голова гудела от постоянного напряжения. Гарленд села перед зеркалом, изучая свое отражение. Ее глаза были тусклыми, под ними виднелись темные круги, а на лице застыло выражение бесконечной усталости.
В дверь постучали, и прежде чем она успела ответить, в гримерку вошел Луи Б. Майер, глава студии MGM. Массивная фигура заполнила собой небольшое пространство, и его присутствие мгновенно заставило Джуди напрячься.
— Детка, как ты? — спросил он.
Его голос был мягким, но в нем чувствовалась нотка требовательности.
— Я… я справляюсь, мистер Майер, — ответила она, пытаясь улыбнуться, хотя внутри чувствовала, что находится на грани срыва.
— Справляешься? — повторил он, жуя губу, подходя ближе. — Ты должна быть в более лучшей форме, девочка. Этот фильм — твой шанс, наш шанс. Ты понимаешь это?
— Да, понимаю, — пробормотала Джуди, чувствуя как слезы наворачиваются на глаза.
Но она и без того держалась изо всех сил.
— Прекрасно понимаю.
Майер внимательно посмотрел на нее, затем, как бы решив что-то про себя, открыл небольшой футляр, который принес с собой. В нем лежали еще таблетки — те самые, которые она принимала уже несколько месяцев подряд.
— Ты же понимаешь, что это нужно, чтобы оставаться в форме, — сказал он, протягивая девушке препараты.
Джуди взяла их, чувствуя, как в груди нечто сжимается от безысходности. Она знала, что эти таблетки разрушают ее здоровье, но отказаться от них было почти невозможно. Студия контролировала каждый аспект ее жизни, и она чувствовала себя в ловушке.
— Спасибо, мистер Майер, — еле слышно произнесла она, пряча футляр в сумочку.
— Хорошо, детка, — сказал он.
Его голос снова стал мягче, а огромная рука похлопала по плечу, после чего, как бы случайно, скользнула по груди девушки. Такое происходило не в первый раз, но Джуди старалась не замечать всех этих касаний.
— Ты знаешь, мы все в тебя верим. Ты — наша звезда.
— Да, я знаю, — ответила она, хотя внутри чувствовала себя пустой.
Когда Майер ушел, Джуди осталась одна в тишине. Она закрыла глаза, пытаясь успокоиться, но мысли не давали ей покоя. Она достала сигарету, закурила и сделала глубокую затяжку. Курение стало для нее привычкой, которую она ненавидела, но не могла бросить. Это был единственный способ хоть как-то снять напряжение и избавиться от вечного голода. Хотя, никотин, казалось, наоборот только увеличивал это чувство.
Прошло несколько минут, и в дверь снова постучали. На этот раз это была ее мать, Этель Гамм. Этель была тем человеком, который с самого детства управлял жизнью Джуди, заставляя ее работать, петь, выступать, даже когда девочка была совсем уставшей и больной.
— Джуди, дорогая, — начала она, входя в комнату. — Ты выглядишь неважно. Что случилось?
— Ничего, мама, — ответила девушка, пытаясь скрыть подавленное состояние. — Просто слегка устала.
— Ты не можешь позволить себе устать, — резко сказала Этель. — Ты обязана быть сильной. Это твой шанс, и ты не можешь его упустить.
Вид родительницы казался раздражённым.
— Я знаю, мама, — ответила Джуди, но на этот раз в ее голосе слышалась усталость не только физическая, но и эмоциональная.
Этель подошла ближе и положила руку на плечо дочери.
— Ты всегда была сильной, девочка моя, — сказала она гораздо мягче. — Ты сможешь это сделать. Мы все на тебя рассчитываем.
Дочка кивнула, хотя внутри чувствовала, что силы покидают ее. Она знала, что должна продолжать, но каждый новый день казался жутким бесконечным испытанием. Ей мечталось о том времени, когда всё закончится. Одновременно девушка вспомнила своё прошлое, когда только всё начиналось…
* *
Маленькая Франсис Этель Гамм, которую все звали просто Бэби, стояла за кулисами, сжимая в руках подол своего платья. Её сердце билось так сильно, что казалось, будто его стук можно услышать даже в шумном зале. Она была совсем юной, но уже знала, что сцена — это её судьба. Родители, Фрэнк и Этель Гамм, стояли рядом, наблюдая за дочерью с гордостью и тревогой. Они сами были артистами, и с ранних лет приучили Бэби к сцене, к свету софитов и аплодисментам.
Её первое выступление было в местном театре, где семья Гамм часто выступала с небольшими номерами. Бэби пела песню, которую разучивала с матерью долгими вечерами. Её голос, чистый и звонкий, разливался по залу, завораживая слушателей. В тот момент, когда она закончила петь, зал взорвался аплодисментами, и Бэби почувствовала, как внутри неё разгорается огонь — огонь, который будет гореть всю её жизнь.
Но за этими яркими моментами скрывалась изнурительная работа. Детство было далеко от беззаботного. Вместо игр с друзьями и прогулок на свежем воздухе, Бэби проводила часы за репетициями. Родители, видя в дочери огромный талант, не жалели сил, чтобы развить его. Они верили, что она сможет достичь того, о чём они сами могли только мечтать. Но эта вера часто превращалась в давление, которое маленькая девочка едва могла выдержать.
Иногда, поздними вечерами, когда все уже спали, Бэби сидела у окна своей комнаты и смотрела на звёзды. Она мечтала о том, как однажды станет великой актрисой, как её имя будет сиять на афишах, как её голос зазвучит в самых больших театрах мира. Она знала, путь к этой мечте будет трудным, но была готова идти по нему, несмотря ни на что.
В те моменты, когда ей казалось, что силы на исходе, девочка вспоминала аплодисменты зала, вспоминала, как её голос, казалось, поднимал людей с мест. Это давало ей силы продолжать, несмотря на усталость и слёзы. Она знала, её ждёт великое будущее, и была готова бороться за него.
Девочка ещё не ведала, что однажды станет Джуди Гарленд, звездой мирового масштаба, маленькая Бэби уже тогда чувствовала, что её жизнь будет связана с искусством. И хотя впереди ждали испытания, она была готова к ним, ведь в её сердце горел тот самый огонь, который зажгли первые аплодисменты.
* *
Дни сливались в недели, а недели в месяцы. Съемки «Волшебника страны Оз» подходили к концу, но каждый новый день был для Джуди Гарленд словно прыжок в бездну. Она больше не могла найти утешение ни в таблетках, ни в сигаретах, ни в редких словах поддержки от коллег. Каждое утро она просыпалась с чувством, будто ее душат невидимые руки, сжимая грудь и шею так сильно, что дышать становилось невыносимо. Но она продолжала работать, как будто это было самым важным в её жизни, делая то, что от нее требовали, и скрывая свои истинные чувства за маской профессиональной актрисы.
Как-то вечером, после того как последняя сцена была наконец снята, Джуди вышла на улицу, подальше от света жарких софитов и шума съемочной площадки. Небо над Лос-Анджелесом мерцало звездами, но она смотрела на них, не видя их красоты. Ей казалось, что весь мир утратил свои краски, что все вокруг превратилось в серую пустоту.
Возле студии MGM, где снимали «Волшебника страны Оз», царила особая атмосфера. В воздухе витал аромат свежескошенной травы и бензина, смешанный с легким бризом, доносящимся с океана. На парковке стояли сверкающие автомобили, среди которых выделялись роскошные Cadillac и элегантные Packard Super Eight, символы успеха и статуса в Голливуде 1938 года. Эти машины, как и всё вокруг, казались частью огромной декорации, где каждый элемент был тщательно продуман и гармонично вплетен в общую картину.
Подошел Рэй Болджер, который уже переоделся из своего костюма Страшилы в обычный костюм. Он заметил, как Гарленд медленно затушила сигарету и бросила окурок на землю. В этот момент мимо проехал черный Buick, его фары на мгновение осветили лицо Джуди, подчеркнув её усталость.
— Девочка, ты в порядке? — спросил он, хотя и знал ответ.
Она долго молчала, прежде чем ответить, глядя куда-то в сторону, где вдалеке виднелись силуэты пальм, качающихся на ветру.
— Рэй, ты когда-нибудь чувствовал, что тебя просто используют? Что ты — лишь инструмент в руках других людей?
Её голос звучал тихо, но в нём была слышна глубокая печаль. Вокруг всё было так гармонично: звёзды на небе, роскошные автомобили, величественные студийные здания, но в душе Джуди царил хаос, который никак не вписывался в эту идеальную картину.
— Ну, как бы…
Рэй вздохнул, понимая, через что юной актрисе приходится проходить. Он знал, что в Голливуде такое случается часто, но то, как быстро и жестоко индустрия сломала молодую звезду, было особенно болезненно.
— Дорогая, — начал он, подбирая слова, — ты больше, чем просто актриса. Ты — человек. И ты заслуживаешь большего, чем они тебе дают. Но ты должна это понять сама.
Она вздохнула. В ее глазах не было уверенности.
— Я не знаю, смогу ли я, Рэй, — прошептала она. — Я так устала… Очень сильно устала.
— Ты сильнее, чем думаешь, — сказал мужчина, пытаясь вселить в нее хоть немного уверенности.
Гарленд медленно кивнула, но не была уверена, что верит его словам. В глубине души она чувствовала, что уже сломлена. Та искра, которая вела ее вперед, почти угасла.
В ту ночь, когда съемки закончились, девушка осталась на площадке одна. Все ушли, оставив её в тишине, среди декораций, которые ещё недавно были волшебной страной Оз. Она стояла посреди искусственного поля, где когда-то пели и танцевали, и чувствовала, как её окружает странное, почти зловещее спокойствие.
Фонарь светил ярко, заливая площадку холодным светом. Джуди медленно прошла по дорожке из жёлтого кирпича. Её шаги эхом отдавались в пустоте. Она чувствовала, как что-то тянет её вперёд, будто невидимая сила вела к центру сцены, где стоял большой изумрудный трон, символизирующий могущество и власть Волшебника.
Когда она приблизилась ближе, то заметила, что трон был не таким, каким она его помнила. Он казался более древним, покрытым пылью и паутиной, словно его не касались руки человека уже сотни лет. Джуди остановилась перед ним, чувствуя, как её сердце начинает биться быстрее. Внутри неё росло странное ощущение тревоги, но она не могла оторвать взгляд от трона.
Иди к нам.
Внезапно, из-за трона послышался шёпот. Он был едва различим, но его слова проникали прямо в сознание, вызывая мурашки по коже.
— Джуди… — шептал голос. — Джуди… Иди к нам.
Она замерла, не в силах пошевелиться. Голос был одновременно знакомым и чужим, как будто он исходил из глубин её собственного разума. Девушка сделала шаг назад, но её ноги словно приросли к земле.
— Ты пришла… — продолжал голос, становясь всё громче. — Ты пришла за тем, что тебе принадлежит… Так ведь?
Трон начал медленно вращаться, и Джуди увидела, что на нём сидит фигура, окутанная тенью. Она не могла разглядеть её лица, но чувствовала, как от неё исходит мощная, давящая энергия. Фигура подняла руку, и девушка почувствовала, как её тело парализует страх.
— Ты всегда была избранной нами, Джуди, — произнесла фигура.
Голос был глубоким и резонировал в воздухе.
— Ты — не просто актриса. Ты звезда, которая будет разгораться всё ярче. Но этого ли ты хочешь на самом деле?
Девушка попыталась ответить, или закричать, но звук застрял в горле. Она чувствовала, как её сознание начинает расплываться, точно реальность вокруг неё принялась растворяться. Внезапно, фигура на троне поднялась, и Джуди увидела, что её глаза светятся ярким зелёным светом.
— Ты принадлежишь этому месту, Джуди, — произнесло нечто властным голосом. — Ты всегда принадлежала ему. И теперь ты вернёшься туда, откуда пришла.
В этот момент Гарленд почувствовала, как тело начинает исчезать, растворяясь в воздухе. Её окружил яркий свет, и она поняла, что больше не находится на съёмочной площадке. Теперь она была в другом месте, в мире, который казался одновременно знакомым и чужим.
Девушка стояла на вершине холма, окружённого густым лесом. Внизу, в долине, виднелся город, освещённый тусклым светом. Джуди узнала его — это был Изумрудный город, но он выглядел иначе, чем в фильме. Он был мрачным, его улицы оказались пусты, а здания разрушены.
— Добро пожаловать домой, — произнёс голос, который теперь звучал прямо у неё в голове. — Ты вернулась в страну Оз. Но это не та страна, которую ты знала. Это её истинное лицо.
Джуди поняла, что она больше не в Голливуде, не на съёмочной площадке. Она находилась в настоящей стране Оз, в месте, которое существовало за пределами времени и пространства. И теперь она являлась её пленницей.
Девушка попыталась бежать, но ноги не слушались. Вокруг неё начали появляться тени, они окружали, что-то шепча на незнакомом языке. Джуди чувствовала, как её сознание начинает распадаться, как её разум погружается в бездну, во тьму безумия…
— Ты никогда не покинешь это место, — шептали тени. — Ты останешься здесь навсегда, в стране кошмаров.
Джуди Гарленд очнулась в своей гримерке, резко вдохнув, как будто вынырнула из ледяной воды. Её сердце бешено колотилось, а тело было покрыто холодным потом. Она не сразу поняла, где находится, и на мгновение ей показалось, что она всё ещё в той мрачной версии страны Оз, где тени шептали ей на ухо, а Изумрудный город был разрушен. Но постепенно реальность начала возвращаться, хотя и казалась странно искажённой, словно это уже не было тем знакомым миром, где она прожила свои шестнадцать лет. Скорее всего, ей не повезло, и она просто заблудилась, оказавшись в тёмном Голливуде, который находился на другой стороне от настоящего.
— Это… Это…
Взгляд заскользил, останавливаясь на открытом пузырьке с таблетками. Сколько она их выпила, девушка сказать не могла. Просто не помнила. Возможно, не следовало смешивать стимуляторы с алкоголем. С другой стороны, она так сильно устала…
Джуди сидела на стуле перед зеркалом, её лицо было бледным, а глаза — широко раскрытыми, полными ужаса. Вокруг царила тишина, нарушаемая лишь её прерывистым дыханием. Гримерка казалась чужой, словно она никогда здесь не была. Всё вокруг выглядело как декорации, будто мир, который она знала, являлся лишь иллюзией, созданной для того, чтобы скрыть истинную, мрачную реальность.
«Неужели мне теперь придётся жить на тёмной стороне до конца жизни? Как вернутся обратно, в тот знакомый мир, покинутый до попадания в кошмарную версию Изумрудного города».
Девушка попыталась встать, но ноги не слушались. Она чувствовала, как тело дрожит, как будто оно больше не принадлежало ей. В голове всё ещё звучали отголоски того странного голоса, который говорил ей, что она никогда не покинет кошмарную страну Оз.
«Смотри, — прозвучал чей-то голос в её голове. — Эта мерзость вырвалась наружу, окутав плесенью и твой мир… Точнее, одну из версий твоего мира».
Она закрыла глаза, надеясь, что это поможет избавиться от этих мыслей, но вместо этого перед её внутренним взором вновь возникли образы разрушенного города и зловещих теней.
В этот миг дверь гримерки распахнулась, и в комнату вошла мать. Её лицо было напряжённым, а рот кривился в раздражении.
— Что с тобой? — резко спросила она, заметив состояние дочери. — Ты опять не принимала эти таблетки?
Джуди попыталась что-то сказать, но слова застряли в горле. Она чувствовала, как её разум снова начинает расплываться, как реальность вокруг неё становится всё более зыбкой. Этель подошла ближе, схватила дочку за плечи и принялась трясти.
— Очнись, чёртова ты девчонка! — кричала она, брызгая слюной в лицо, обдавая несвежим дыханием. — Ты должна быть сильной! Ты не можешь позволить себе сломаться!
Но слова родительницы звучали подобно эху, теряясь в сознании девушки. Она смотрела на мать, но видела перед собой лишь тень, искажённое отражение той женщины, которая когда-то была её опорой. В глазах матери не было ни капли сострадания, только холодный расчёт и жестокость.
— Ты должна больше работать, — продолжала та резким, почти визжащим голосом. — Ты не можешь подвести нас всех!
— Я устала.
— Что! Устала? Это я должна уставать с тобой! Именно мне следует жаловаться, но я терплю! С самого детства, из-за тебя, Фрэнсис Этель Гамм, были проблемы! Я… Ты обязана всем, что сейчас имеешь, именно мне!
Девушка почувствовала, как внутри неё что-то ломается. Она больше не могла выдерживать это давление, этот бесконечный круговорот ожиданий и требований. Её мир, который когда-то был полон мечтаний и надежд, теперь превратился в кошмар, из которого не было выхода.
— Я не могу… — прошептала она, её голос был слабым, едва слышным. — Я больше не могу…
Этель отпустила её, отступив на шаг назад. В её глазах мелькнуло что-то похожее на сочувствие и тревогу, но это чувство быстро сменилось раздражением.
— Ты должна, Джуди, — сказала она, и её голос вновь стал холодным. — У тебя нет выбора.
Дочка подняла на мать взгляд.
— Повтори за мной, что ты должна.
Этель крепкими пальцами грубо ухватила дочку за подбородок, слегка приподнимая ей голову.
— Я должна, — послушно повторила девушка, отворачиваясь, задерживая взгляд на бутылки с алкоголем и таблетками.
Годы спустя Джуди Гарленд стала символом не только таланта, но и трагедии. Роль в «Волшебнике страны Оз» принесла ей мировую славу, но и оставила глубокие шрамы в душе. Студия продолжала контролировать каждый аспект ее жизни, заставляя ее работать изнуряющими темпами, и она все больше зависела от таблеток, которые должны были поддерживать ее энергию днем и усыплять ночью. Курение и алкоголь стали неизменными спутниками жизни, а проблемы со здоровьем начали усугубляться.
Карьера Джуди продолжалась, но каждый новый проект отбирал у нее все больше сил. Она пыталась бороться, но с каждым годом это становилось все труднее. Брак с Винсентом Миннелли, режиссером, с которым она пыталась построить семью, также не смог выдержать давления, и они развелись. Джуди оказалась в глубокой депрессии, из которой она не смогла выбраться.
К концу 1950-х годов ее жизнь стала чередой взлетов и падений. Публичные скандалы, проблемы с деньгами, неудачные браки, борьба с зависимостями — все это медленно, но верно разрушало ее. Несмотря на все трудности, она продолжала выступать. Голос все еще трогал сердца миллионов людей, но внутри она чувствовала, что теряет себя.
В 1969 году, в возрасте всего 47 лет, Джуди Гарленд умерла от передозировки барбитуратами. Ее смерть потрясла мир, но для тех, кто знал знаменитость близко, это не стало неожиданностью. Голливуд, который когда-то сделал из нее звезду, в конечном итоге разрушил ее.
Но даже после смерти Джуди Гарленд осталась легендой. Ее образ Дороти, в своем синем платье и красных туфельках, стал одним из самых узнаваемых. Песня «Over the Rainbow», которую она исполнила с такой искренностью и нежностью, вошла в историю как одна из самых трогательных мелодий всех времен, напоминая о том, что даже в самых темных моментах всегда есть место для мечты.
Однако за этим светлым образом скрывалась трагедия. Джуди, которая когда-то мечтала о лучшей жизни, так и не смогла найти своей «радуги» в реальной жизни. Голливуд, который дал ей славу, также забрал у нее здоровье, счастье и, в конечном итоге, жизнь.
Рэй Болджер часто вспоминал ту ночь на съемочной площадке, когда она задала ему тот простой, но болезненный вопрос: «Ты когда-нибудь чувствовал, что тебя просто используют?» Эти слова навсегда остались с ним, как напоминание о том, какой ценой достается слава в мире, где мечты могут превратиться в настоящий кошмар.
* *
Джуди Гарленд медленно открыла глаза и мгновение не могла понять, где она находится. Перед ней простиралась дорога из жёлтого кирпича, яркая и блестящая, как в её самых давних воспоминаниях. Она замерла, чувствуя, как сердце сжалось от неожиданности. Испуг мелькнул в её глазах, но затем на её лице появилась лёгкая, почти детская улыбка. Она узнала это место — место, которое когда-то было лишь декорацией, а теперь стало реальным.
Джуди сделала первый шаг, затем второй, и, словно в забытьи, пошла вперёд по дороге, которая вела её вглубь сказочного мира. Вокруг неё всё оживало: деревья, цветы, даже воздух казался наполненным волшебством. Она шла медленно, как будто боялась, что всё это исчезнет, если она помедлит. Но дорога оставалась под её ногами, прочная и надёжная, как её собственная вера в чудо.
Вскоре перед ней возник Изумрудный город, сияющий всеми цветами радуги. Башни и стены переливались, словно драгоценные камни, а свет, исходящий от города, был тёплым и ласковым. Местные жители, маленькие и большие, выходили на улицы, чтобы поприветствовать её. Они махали ей, улыбались, и в их глазах светилась радость. Джуди остановилась, чувствуя, как слёзы наворачиваются на глаза. Это был тот самый мир, который она когда-то потеряла, но который никогда не терял её.
Она знала, что нашла свою радугу. Здесь, в этом волшебном месте, женщина наконец обрела покой…
© Copyright: Науменко Александр, 2024
Свидетельство о публикации №224090900214
Следующая публикация
Комментарии 1