Предыдущая публикация
#сторонниеавторы #владимирфадеев #миркнигисловапоэзии
Со страницы Владимира Фадеева.
МЕЧТА РАЗЫСКИВАЕТ ПУТЬ
23 АВГУСТА 1880 года родился Александр ГРИН (Гриневич) родился русский мечтатель, прозаик и поэт. Все эти три ипостаси можно, конечно, заменить одним словом – ПОЭТ. Не только потому, что он автор большого количества стихотворений (в т.ч. написанных для своих рассказов и повестей, напр. «В Зурбагане, в горной, дикой, удивительной стране…»), но и потому, что вся проза его – не только ФЕЕРИЯ «Алые паруса» - это ПОЭМЫ, и так же поэтичны все его мечты: «Лет через триста будет жизнь прекрасной,/Небесный свод алмазами сверкнет» («Реквием»). По молодости Александр Степанович был и реальным борцом за светлое будущее, бунтарём, несколько раз его арестовывали, несколько раз он бежал, даже был сослан в Сибирь на 10 лет, и был бы ему вместо Зурбагана Туруханск, когда бы не амнистия 1905 года. Наступившее «светлое будущее» (в котором он опять был арестован и едва не расстрелян) настолько расходилось с мечтаниями о нём, что, став отшельником в быту, создал свою страну светлого будущего - «ГРИНЛАНДИЮ», которую населил своими удивительными героями – летающими сверхлюдьми (Друд в «Блистающем мире»), бегущими по волнам (Фрези Грант в «Бегущей по волнам»), верящими в чудеса и творящими их своими руками (Ассоль и Грэй в «Алых парусах).
А умер Александр Степанович в 1932 году почти в нищете, похоронен на городском кладбище Старого Крыма, откуда видно море.
ДВИЖЕНИЕ
Праща описывает круг, –
Смеется Голиаф;
Праща описывает круг, –
Повержен Голиаф;
Праща описывает круг, –
Но умер Голиаф.
Давид играет и поет, –
Безумен царь Саул;
Давид играет и поет, –
Задумчив царь Саул;
Давид играет и поет, –
Спит, грезя, царь Саул.
Мечта разыскивает путь, –
Закрыты все пути;
Мечта разыскивает путь, –
Намечены пути;
Мечта разыскивает путь, –
Открыты все пути.
РЕКВИЕМ
Гранитных бурь палящее волненье,
И страхом зыблемый порог,
И пуль прямолинейных пенье –
Перенесли мы, – кто как мог.
В стенных дырах прибавилось нам неба,
Расписанного тезисами дня;
Довольны мы; зубам не нужно хлеба,
Сердцам – огня.
Истощены мышленьем чрезвычайно,
Опутаны мережами программ,
Мы – проповедники в ближайшей чайной
И утешители нервозных дам.
До глупости, до полного бессилья
До святости – покорные ему,
Бумажные к плечам цепляя крылья,
Анафему поем уму.
Растерянность и трусость стали мерой,
Двуличности позорным костылем
Мы подпираемся и с той же в сердце верой
Других к себе зовем.
Свидетели отчаянных попыток
Состряпать суп из круп и топора –
Мы льстиво топчемся, хотя кнута и пыток
Пришла пора.
И крепкий запах смольнинской поварни
Нам потому еще не надоел,
Что кушанья преснее и бездарней
Кто, любопытный, ел?
О, дикое, безжалостное время!
Слезам невольным даже нет русла,
Как поглядишь – на чье тупое темя
Вода холодная спасительно текла!
Лет через триста будет жизнь прекрасной,
Небесный свод алмазами сверкнет
И обеспечен будет – безопасный
В парламент – вход.
СОН
На границе вод полярных, средь гигантских светлых теней,
Где в горах, среди гранита, гаснут призраки растений,
Реют стаи птиц бессонных; улетают, прилетают,
То наполнят воздух свистом, то вдали беззвучно тают.
Им в пустыне нет подобных ярким блеском оперенья;
Дикой нервности полета нет средь птиц иных сравненья;
А они живут без пищи, никогда гнезда не строя;
И пустыня их волнует грозной вечностью покоя.
Если льдины раздвигает киль полярного фрегата –
Стаи бережно проводят и напутствуют собрата
И, его снастей коснувшись драгоценными крылами,
Средь гигантских светлых теней исчезают с парусами.
ЕДИНСТВЕННЫЙ ДРУГ
Верочке
В дни боли и скорби, когда тяжело
И горек бесцельный досуг, –
Как солнечный зайчик, тепло и светло
Приходит единственный друг.
Так мало он хочет… так много дает
Сокровищем маленьких рук!
Так много приносит любви и забот,
Мой милый, единственный друг!
Как дождь, монотонны глухие часы,
Безволен и страшен их круг;
И все же я счастлив, покуда ко мне
Приходит единственный друг.
Быть может, уж скоро тень смерти падет
На мой отцветающий луг,
Но к этой постели, заплакав, придет
Все тот же единственный друг.
ххх
За рекой в румяном свете
Разгорается костер.
В красном бархатном колете
Рыцарь едет из-за гор.
Ржет пугливо конь багряный,
Алым заревом облит,
Тихо едет рыцарь рдяный,
Подымая красный щит.
И заря лицом блестящим
Спорит – алостью луча –
С молчаливым и изящным
Острием его меча.
Но плаща изгибом черным
Заметая белый день,
Стелет он крылом узорным
Набегающую тень.
ПЕРВЫЙ СНЕГ
Над узким каменным двором
Царит немая тишь.
На высоте, перед окном,
Белеют скаты крыш.
Недолгий гость осенней мглы
Покрыл их, первый снег,
Гнездя на острые углы
Пушистый свой ночлег.
Он мчится в воздухе ночном
Как шаловливый дух,
Сверкает, вьется за окном
Его капризный пух.
И скользкий камень мостовой,
И оголенный сад
Он схоронил бесшумно в свой
Серебряный наряд.
Пусть завтра он исчезнет, пусть
Растает он чуть свет;
Мне сохранит немая грусть
Его мгновенный след;
Волненья девственных надежд
Я провожу, смеясь,
Как белизну его одежд,
Затоптанную в грязь.
Следующая публикация
Нет комментариев