Предыдущая публикация
Каспар и Джесс, часть 8
#мельник_джессНачало
Темнота, тихо шуршит несколько десятков песчинок в узкой щели, море лениво катает их по камню — то внутрь, то наружу. В тюрьме Нэрна вода стоячая, выхода нет. Больше ни звука, пока не проснётся их сосед-горлопан, и снова:
«Спой мне о том, кто уплыл на Скай. Может быть, это — я…»
Когда-то Джесс любила эту песню, сейчас ей очень не хватало рук, чтобы заткнуть уши... Или доползти до певца и задушить. Пройдёт ещё немного времени, и она тоже умчится в спасительное безумие — будет лежать в каменном мешке и горланить песню про проклятого красавчика Чарли, перекрикивая соседа. То-то будет весело, когда придёт Нэрн и обнаружит в своём загоне шотландско-ирландский хор. Расстроится, наверное, притащит новых овец, а их, может, отпустит уже к Господу...
«Весел душой, он в море ушел — скрылась вдали земля…»
Кажется, безумие оказалось ближе, чем думала Джесс. У голоса появилось приглушённое эхо. В первую секунду она подумала, что сдался тот, кого она нарекла Каспаром, и теперь ей придётся терпеть их дуэт, но, прислушавшись, поняла, что голос женский. Потом заскрежетал, крошась, камень. "Дон, не стой столбом, помоги!" — донеслось снаружи.
«Мы здесь!» — завопил Каспар, и Джесс радостно присоединилась к нему. Они орали, перекрикивая песню о лодке на остров Скай, смеясь и плача, пока не рухнула скала, перекрывшая вход, и в их тюрьму хлынул свет. Это был полумрак пещеры — солнечный свет, преломлённый несколькими ярдами воды и отражённый белым песком, — но даже он после долгого мрака ослепил узников. Чёрная тень в жемчужном сиянии возникла над Джесс.
"Девочка моя... — сказал женский голос. — Всё хорошо, ты свободна".
Нежные руки подхватили её и вынесли из темницы. Джесс увидела камень, на котором Нэрн истязал её, и вдруг она подумала, что это не спасение, что сменились палачи, но пытка её продолжится. Она забилась, пытаясь вырваться, закричала: "Не-ет!". Пальцы больно впились Джесс под рёбра, пытаясь удержать ускользающее тело и спокойный голос сказал: "Успокойся, девочка, всё кончилось". Лишь ощутив спиной мягкий песок, Джесс немного успокоилась и решилась открыть глаза. Она увидела охотницу, незнакомую женщину с такими же буйными ирландскими волосами цвета тёмной меди, как у неё. Она смотрела с такой лаской и болью, которых Джесс в своей жизни не видела.
— Всё кончилось, — повторила она.
— Где Нэрн? — сразу спросила Джесс.
Появился мужчина-охотник с вытянутым благородным лицом.
— Нэрн мёртв.
— Слава Господу! — выдохнула Джесс. — А Хозяин?
— Обезглавлен, — ответил мужчина.
— Не могу поверить... А кто тогда новый Хозяин?
— Никто, — ответил мужчина. — Хозяина больше нет.
Снова появилась женщина. Она вынесла из пещеры Каспара и положила рядом с Джесс.
— Думаю, теперь это ты, Дон, — сказала она.
* * *
Каспар лежал у края ямы, слишком далеко от центра, где Нэрн поспешно пожирал покалеченных охотников, чтобы стать новым Хозяином. Он не видел битву Нэрна с Доном МакАтруром и бесславную гибель своего врага. Каспар был слишком занят — он готовил своё тайное море к возвращению Джесс.
Когда Нэрн с распоротым брюхом падал в нетерпеливо клацающую челюстями яму, Каспар усыпал дно пещеры тончайшим белым песком с отмели у западного берега Бенбекьюлы. Джесс и там не было — Бенбекьюла пуста, как и все остальные острова. Каспар мог бы поплыть и дальше на восток, в Шотландию, но понимал, что смысла в этом нет. В этом мире есть только он, его создатель, Бог и единственный обитатель, но придёт время, и Джесс появится, надо только всё подготовить.
Господь небесный создал мир за семь дней — в этом Каспар видел то ли лукавство, то ли ошибку переписчиков. Как Бог пустой Земли, он знал, что никакого времени нет — нет ни дней, ни ночей, ведь Богу не нужен ни сон, ни отдых. Господь создал мир за кусочек своей вечности, а сколько он длился — обычным людям не понять. Смертные скрупулёзно высчитывают потраченные крохи жизни, а вечному — секунда и столетие одинаково ничтожны в его бесконечности.
Дно перед пещерой Каспар превратил в пышный коралловый сад. В оттенках серого он видел будущее буйство красок, когда цвет придёт в его мир, когда вернётся Джесс. Он знал, что так будет. Конечно это безумие — все влюблённые и боги безумны, а он был влюблённым богом.
Над головой, за бликующей границей верхнего мира, сияло солнце. Каспар проходил сквозь тёплые столбы его лучей, гулял по песчаным тропинкам среди красиво расставленных обломков коралловых рифов и представлял, как рядом с ним, на своих красивых стройных ногах, положив нежную ладонь ему на локоть, будет идти Джесс. Он останавливался, лицо его искажала внезапная гримаса презрения... Джесс, которой всегда не хватало чистоты, свободы, простора? К чему ей скучные прогулки по узким тропкам? Стыд горячил лицо, и Каспар крушил сад, но вскоре восстанавливал снова. Время шло, вечность не двигалась, Джесс не появлялась.
* * *
Мужчину с благородным и грустным лицом звали Дон, красивую ирландку с ним — Лорна. Джесс уже знала, что они и ещё один мальчик, то ли их внук, то ли правнук, победили и Хозяина, и Нэрна. Это казалось невероятным, но их спокойная уверенность в том, что море больше не таит угрозы, убедила Джесс — невероятное случилось. А, может, дело было в том, что вода, которой дышала Джесс, обрела невероятную лёгкость и чистоту. Раньше она была совсем другой — плотной, дурно пахнущей, с маслянистым привкусом тревоги, и вдруг стала прозрачной и незаметной. Такой она была давным-давно, в те времена, когда тайная тюрьма Нэрна была тайным убежищем для неё и Каспара.
Дон говорил о чём-то, его слова, наполненные добротой и сочувствием, лились как музыка, как стройный церковный хор, который исцеляет самим звучанием, а не смыслом. Всё, что было им сказано, проплыло мимо понимания Джесс. Когда Дон замолчал, Джесс заметила его ждущий взгляд и поняла, что он ждёт ответ.
— Простите, сэр, — она виновато улыбнулась. — Кажется, я отвлеклась.
— Я понимаю, — сказал Дон. — На тропическом острове в тёплом море я построю пансион для жертв Хозяина. Я приглашаю вас... Я прошу вас принять моё предложение. Лучшие врачи и медицинские сёстры будут ухаживать за вами.
— Они смогут пришить мне новые ноги и руки?
— Мисс Джессика, это пока невозможно, но когда-нибудь наука сможет достичь и таких высот, и тогда, я вам обещаю...
— Когда-нибудь... Простите, сэр, но я больше не хочу ждать. Я сполна искупила свои грехи и хочу предстать перед Господом. В этом вы мне можете помочь?
Дон отрицательно покачал головой.
— Тогда... — Джесс посмотрела на открытый зев пещеры, на край плоской плиты, где Нэрн истязал её. Когда-то она была счастлива здесь. Недолго, но счастье всегда недолгое — привычка быстро превращает его в обыденность. Она попыталась вызвать в душе былые чувства и не смогла — Нэрн осквернил это место. — Вы можете вернуть меня в яму? Там меня ждёт один человек.
— И вы... — Дон сокрушённо вздохнул. Его взгляд был полон грусти и боли, непонятных Джесс. — Вы правда верите в то, что яма — Чистилище? Вы поверили проповеднику, который не может правильно произнести ни строчки из Библии!
— А разве Иисус говорил с людьми на английском? Откуда вы знаете, что эти строчки точны?
— А вы, Каспар? — Дон повернулся к сокамернику Джесс. — Вы тоже попросите отнести вас в яму?
— Да, сэр. Поверьте, то, что вы сделали для нас — неоценимо, я каждый день буду молить Господа о вашем благополучии, но ничего больше не надо. Я хочу вернуться к остальным и ждать с ними Судного Дня.
Из пещеры высунулась Лорна.
— Дон, — крикнула она. — С этим менестрелем что делать будем? Он ни английского, ни гаэльского не понимает.
Третий, безымянный, выдал особо громкую руладу про жаркое солнце, и Лорна болезненно скривилась.
— Он не просит вернуть его в яму... — с надеждой начал Дон.
— Даже не думай! — отрезала Лорна. — Если услышу эту песню на маяке, я тебе шею перекушу, Богом клянусь!
— Тогда отнеси его в яму, — погасшим голосом сказал Дон. Только положи подальше от Джесс и Каспара. Хватит с них его песен.
— Можешь не сомневаться!
Лорна подхватила Джесс.
— Полетели, девочка, покажешь, где там твой любимый лежит.
Когда белый песок сменился скалистым дном, и впереди показалась туманная шапка, висящая над ямой, Джесс спросила:
— Простите, мэм, почему ваш друг так хотел, чтобы я согласилась?
— Дон никогда не доволен тем, что у него есть, девочка, — ответила Лорна. — Он вбил в голову, что Отец Небесный простит его и вернёт человеческий облик, если Дон очистит море от всего, что напоминает о Хозяине, а от Хозяина осталась только яма.
— Это так глупо...
— Я тоже так думаю, девочка. Может, это Господь научил его жить под водой, может Он отправил Дона на битву с Хозяином. Неисповедимы пути Его, но Дон никак не угомонится.
— Вы можете лечь в яму рядом с нами и ждать, когда Господь призовёт нас всех.
— Спасибо, девочка, но Бог нетороплив, а я не люблю ждать. Мне нравится быть тем, кто я есть. Много лет я была парализованной старухой и сейчас совсем не против вечной молодости. Ну что, где твой любимый?
Они плыли вдоль каменистого края ямы над сплошными спинами и редкими лицами, но среди них не было лица Каспара.
— Я не понимаю, — пробормотала Джесс. — Куда он мог деться?
Они облетели яму и зашли на второй круг.
— Каспар! — звала Джесс.
— Эй, детка, хочешь я стану для тебя Каспаром? — откликнулся чей-то развязный голос, а кроме него — тишина.
— Стойте, вот! — вскрикнула Джесс.
Она узнала его узкую спину с торчащими лопатками и обрубки ног — один чуть длиннее другого. Лорна положила её рядом.
— Мне жаль, девочка, — скорбно сказала она. — Ты зря сюда спешила, он ушёл.
— Нет! — злость не на Лорну, на саму внутреннюю несправедливость этого мира вырвалась криком. Джесс потянулась к уху Каспара, скрытому отросшими волосами: — Каспар! Это я, Джесс, очнись... — зашептала она, но Каспар лежал, уткнувшись лбом в чью-то спину и не шевелился.
* * *
Каспар сидел на пустом берегу и бездумно кидал камешки в воду. Луна мерцала серым жемчугом на чёрном бархате неба, её отражение, растащенное морем на лоскуты, качалось на смоляных волнах от ног Каспара и до горизонта.
Влюблённость и безделье рождали стихи, но строчки не желали рифмоваться, и ритм их рвался — это огорчало Каспара. Знал бы он об Уолте Уитмене*, не стал бы переживать, но поэзией до сего времени Каспар не интересовался. Безделье и влюблённость будили желание найти отражение собственных чувств в чужих словах. Он обошёл дюжину домиков в этой маленькой рыбацкой деревушке и нашёл только дюжину Библий, но эта главная книга о любви была безжалостно равнодушна к томлению его сердца.
Время шло, вечность стояла, мир был светел, пуст и бесцветен. Вновь обретённые ноги и руки больше не радовали — они быстро стали привычной и неотъемлемой частью Каспара. Он недовольно морщился, когда острый камушек вонзался в босую ступню, а совсем недавно за эту боль он отдал бы все сокровища мира. Его умелые и сильные руки превратили пещеру в уютный уголок с красивым садом, но теперь он не находил им применения. Ни в чём не было смысла, ничто не радовало.
Новая мысль возникла в его голове: а что, если Нэрну наскучила его новая игрушка, и он вернул Джесс в яму? Что, если она лежит сейчас рядом с бесчувственным телом Каспара и зовёт его? Только он об этом подумал, и порыв ветра принёс затухающее "Каспар, очнись!". "Это я, Джесс," — прошелестел прибой. Каспар заметался по берегу, не зная что делать, цепляясь бесполезными ногами за обломки скал. Никаких голосов ни в ветре, ни в шелесте волн не было, но он так ярко представил себе эту картину: неподвижный полутруп, уткнувшийся в чужую спину и испуганная, плачущая Джесс, прильнувшая к его уху.
Каспар заставил себя успокоиться. Он ушёл на дно моря, к своей пещере, лёг на песок и попытался уснуть. Охватившее его нетерпение мешало. Теперь он страстно желал очнуться в вонючей яме, в мутной желтоватой воде — о, какое это должно быть счастье: увидеть любой цвет, не похожий на серый. Даже то, что он вновь станет беспомощным обрубком, способным только неуклюже ползать, его не пугало — так быстро меркнут и остывают любые перенесённые страдания. Каспар на всё был согласен, лишь бы увидеть прекрасные глаза Джесс и сказать ей: "Я здесь". Когда Каспар проснулся, он лежал на безупречно белом песке в пустой пещере, а в её открытый зев лился тусклый серый свет.
Продолжение следует
___
*Уолт Уитмен — американский поэт, автор множества стихов, написанных верлибром, без ритма и рифмы
Следующая публикация
Нет комментариев