Максим сидел в полутьме, рассеянно водя пальцем по краю бокала с недопитым чаем. В окне отражалось его лицо – постаревшее за последние три года, с серыми тенями под глазами. Он смотрел в отражение, но видел прошлое.

— Ты собираешься вечно сидеть в этом кресле? — раздался тонкий голосок.

Он перевёл взгляд на дочь. Дарья стояла в дверях, босая, в пижаме с зайцами, и смотрела на него с тем же прищуром, каким когда-то смотрела Алена.

— Уже поздно, пап. Спать пора, — девочка по-матерински вздохнула и подперла бок рукой.

Максим улыбнулся.

— Ты права. Но прежде чем лечь, хочу тебе кое-что сказать.

Дарья склонила голову набок.

— Мы едем в Сочи.

— В Сочи? — повторила она, будто пробуя слово на вкус. — Зачем?

Максим помолчал.

— Потому что пора, Дашка. Пора снова жить.

Девочка прищурилась еще сильнее, потом, видно, решила не спорить.

— Ну ладно, — кивнула она. — Только возьмём с собой моего медведя. Он любит море.

Максим усмехнулся.

— Конечно. Медведь едет с нами.

Она ушла, а он остался сидеть в темноте, снова глядя в отражение.

Сочи. Студенческие годы. Шумное общежитие, теплые ночи на пляже, белое вино и запах соли. И Алена...

Он закрыл глаза.

Она появилась в его жизни внезапно, как солнце, выскочившее из-за тучи. Весёлая, беспечная, с короткой челкой и пронзительным взглядом.

— Не хочешь потанцевать? — спросила она когда-то.

Он не умел танцевать, но согласился. Тогда он соглашался на всё, что предлагала Алена.

Они поженились спустя два года, когда узнали, что будет ребёнок. И тогда всё изменилось. Радость перемешалась с тревогой, ночи стали короче, дни – длиннее, а в доме вместо музыки зазвучали детские крики и бессонные вздохи.

Но он любил её. Любил Дарью.

Три года назад всё оборвалось.

Он открыл глаза.

— Пора снова жить, — сказал он себе.

И на следующее утро купил билеты.

Первые два года после рождения Дарьи Максим жил в ритме пелёнок, бутылочек и редких часов сна. Он вставал ночью, укачивал дочь, читал Алене лекции о детском питании и даже научился делать пюре из брокколи, хотя терпеть его не мог.

Но потом всё изменилось.

— Я выхожу на работу, — сказала Алена однажды за ужином, нарезая помидоры.

Максим кивнул, ожидая продолжения.

— Начальство хорошее, перспективы есть. Частые командировки, но мне это только на руку.

Он тогда не придал значения её словам. Просто обнял и сказал, что гордится ею.

Сначала всё было терпимо. Два-три дня разлуки — не страшно. Потом командировки стали длиннее, звонки реже, разговоры короче.

— Алён, ты уже неделю в разъездах, — заметил он однажды, укладывая Дарью. — Может, возьмёшь отпуск?

— Максим, это работа, — раздражённо ответила она. — Ты хочешь, чтобы я сидела дома и варила борщи?

— Я хочу, чтобы ты была с нами.

— Я тоже этого хочу, — сказала она. Но её голос звучал неубедительно.

Со временем в их доме стало тихо. Слишком тихо.

— Папа, мама опять уехала? — спросила как-то Дарья, ковыряя ложкой суп.

— Да, милая. Вернётся через пару дней.

Дочь молчала, глядя в тарелку.

А Максим впервые почувствовал страх.

Однажды Алена уехала и… пропала.

— Алён, ты где? — Максим перезванивал, оставлял сообщения. Телефон был выключен.

Прошёл день. Потом два.

На третий он уже не мог сидеть сложа руки.

Взял трубку, набрал номер её офиса.

— Добрый день, это Максим, муж Алены…

— Здравствуйте.

— Простите, что беспокою, но мне нужно знать, когда Алена вернётся из командировки.

Повисла пауза.

— Но… она не в командировке, — осторожно сказал голос на другом конце.

— Что?

— Она взяла отпуск за свой счёт.

Максим медленно опустил телефон.

В груди росло ощущение, похожее на холодный ком.

Алена ему лгала.

Максим сидел за кухонным столом, глядя на телефон. Аппарат казался тяжёлым, как будто его утяжеляли слова, которые предстояло услышать. Он ещё надеялся на какое-то недоразумение. Может, Алена действительно в командировке, просто забыла предупредить? Или телефон сломался?

Он набрал номер офиса.

— Добрый день, это Максим… муж Алены.

На том конце линии повисла пауза.

— Здравствуйте, Максим… Чем могу помочь?

— Я беспокоюсь. Алена не выходит на связь. Мне нужно знать, когда она вернётся из командировки.

— Командировки? — в голосе женщины послышалось удивление. — Но…

Она осеклась, затем, очевидно, приняла решение сказать правду:

— Алена взяла отпуск за свой счёт две недели назад.

Максим не сразу нашёл слова.

— Отпуск?

— Да. Она сама писала заявление.

Он почувствовал, как что-то тяжёлое осело в груди.

— А вы не знаете… куда она уехала?

— Нет, — короткий ответ, за которым последовала неловкая тишина.

— Понятно, — хрипло выдавил Максим. — Спасибо.

Он положил трубку, уставился в стену.

Отпуск за свой счёт.

Он всё понял.

К вечеру дом казался ему чужим. Пустые стены, молчаливые комнаты, шкаф, полный её вещей. Максиму вдруг стало нестерпимо душно.

Он взял чемодан.

Складывал вещи молча, без эмоций. Пара рубашек, несколько книг, документы.

В прихожей остановился перед зеркалом.

— Пап, ты куда?

Дарья стояла в дверях комнаты, зажав в руках плюшевого медведя.

Максим обернулся.

— Мы с тобой уезжаем, Дашка. В отпуск.

Девочка моргнула, удивлённо подняла брови.

— А мама?

Максим сжал челюсти.

— Мама остаётся.

Телефон зазвонил поздно вечером.

Максим не сразу понял, что именно его разбудило. Он приоткрыл глаза, огляделся в полумраке комнаты и только тогда осознал: звонок. Рука нащупала трубку.

— Да?

— Максим Анатольевич? Это Константин Викторович, директор фирмы вашей жены.

Максим резко сел.

— Да, слушаю.

На том конце провели короткую паузу, будто собирались с мыслями.

— Я звоню… по печальному поводу.

Сердце сжалось.

— Что случилось?

— Мне сообщили из полиции… Ваша жена… Алена… — голос дрогнул, — она погибла.

Максим не сразу понял смысл слов.

— Что?

— Несчастный случай. Она… провалилась под лёд на Байкале.

Комната поплыла перед глазами.

— Вы… вы уверены? — спросил он, сам не узнавая своего голоса.

— Да. У нас есть официальное подтверждение.

Максим почувствовал, как кровь отхлынула от лица.

Байкал.

Почему она была там?

Что она вообще там делала?

Его пальцы сжали телефон так, что побелели костяшки.

— Мне… Мне нужно… — он не знал, что сказать.

— Максим Анатольевич, я понимаю. Это страшный удар. Но я помогу вам с документами, с юридическими вопросами… Наследство, оформление… Я обо всём позабочусь.

Максим не слушал.

Где-то внутри он чувствовал, что это ошибка.

Это не могло быть правдой.

Но голос Константина Викторовича звучал слишком убедительно.

Максим сидел на краю дивана, сжав в руках чашку остывшего чая. Дарья играла на полу с медведем, расставляя перед ним игрушечные тарелочки.

— Пап, а мама скоро приедет?

Вопрос, которого он так боялся.

Он сжал пальцы на чашке.

— Мамы… не будет какое-то время, Даш.

Девочка подняла на него глаза.

— А почему? Она разве не скучает?

Максим сглотнул.

— Скучает. Очень.

— Тогда пусть вернётся! — с детской логикой настаивала Дарья.

Максим провёл рукой по лицу, собираясь с мыслями.

— Дашенька… мама не может вернуться.

В комнате повисла тишина.

— Она нас бросила?

Максим замер.

— Нет, конечно нет! Просто… она далеко.

Дарья нахмурилась, что-то осмысливая.

— А мы можем поехать к ней?

Максим покачал головой.

— Нет, милая.

Дочь долго молчала, потом сжала губы.

— А она хотя бы пишет тебе?

Максим тяжело вздохнул.

— Нет.

Девочка молча посмотрела в сторону.

Максим видел, как в её взгляде проскользнуло что-то взрослое, слишком осмысленное для её лет.

Он не мог сказать ей правду.

Не сейчас.

Пусть время смягчит удар.

Максим сидел у окна, глядя в серый, унылый пейзаж за стеклом. В пальцах тлела сигарета – первая за несколько лет. Он думал, что давно бросил, но теперь, когда вся его жизнь трещала по швам, руки сами потянулись за этим ритуалом прошлого.

Он закрыл глаза.

Перед ним снова возникла Алена – не та, холодная и отстранённая, а прежняя, смеющаяся, с растрёпанными на ветру волосами.

— Максим, если ты будешь смотреть на меня так, я решу, что ты влюблён, — дразнила она, сбрасывая босоножки в песок.

— Я уже решил, — отвечал он, протягивая ей руку.

Они тогда были счастливы. Так просто, без оглядки на будущее.

Максим сжал пальцы.

«Где ты, Алёна?»

Внутри грызло неясное чувство. Он не верил, что она мертва. Не мог поверить.

— Я понимаю, что это тяжело, — сказал Константин Викторович, протягивая ему документы.

Максим машинально взял бумаги.

— Всё, что было оформлено на Алену, перейдёт тебе и дочери.

— Да, конечно… — он пытался сосредоточиться, но буквы расплывались перед глазами.

— Если нужна помощь, юридическая или какая-то ещё, просто скажи.

Максим кивнул.

— Спасибо.

Константин Викторович внимательно на него посмотрел.

— Вы так и не смирились, да?

Максим резко поднял голову.

— В смысле?

— Вы до сих пор надеетесь, что её найдут живой.

Максим отвёл взгляд.

— Я не знаю… просто всё это… слишком внезапно.

Константин Викторович помолчал, затем тихо сказал:

— Иногда надежда — это ловушка, Максим.

Но Максим не слушал. Внутри у него продолжала жить одна мысль:

«А если она всё-таки жива?»

Три года.

Три года Максим жил, будто на автопилоте.

Утром — работа. Днём — забота о Дарье. Вечером — усталость, которую нельзя показывать.

Он научился всё делать сам: собирать дочь в школу, готовить, планировать покупки, проверять домашние задания. Научился быть тем, кем раньше была Алена.

Но что-то внутри него застыло, как лёд.

— Пап, а мы когда-нибудь поедем на море?

Вопрос застал его врасплох.

Он поднял глаза от ноутбука. Дарья сидела на полу, завязывая бантик на медведе.

— Хочешь на море?

— Да! У всех в классе есть фотографии с моря. А у меня только с нашего двора.

Максим смотрел на неё, не зная, что ответить.

Дарья не говорила этого вслух, но он чувствовал: она ждала, когда он перестанет быть этим… застывшим человеком.

Пауза затянулась.

— Ладно, — сказал он наконец. — Поедем.

Дочь замерла.

— Правда?

— Правда.

— Куда?

Он не думал над этим. Но ответ пришёл сам.

— В Сочи.

Старый знакомый город. Город студенческих лет, солнца, свободы. Город, в котором он когда-то был счастлив с Аленой.

Дарья вскочила, обняла его за шею.

— Ура!

Максим улыбнулся.

Он купил билеты в тот же вечер.

И пока самолёт ждал их на взлётной полосе, он смотрел на отражение в окне и говорил себе:

«Это не просто поездка. Это начало новой жизни».

Аэропорт гудел, как огромный улей. Люди спешили к стойкам регистрации, катили чемоданы, кто-то смеялся, кто-то ссорился, а кто-то, как и он, просто стоял, отрешённо глядя в стеклянные окна терминала.

Максим в последний раз был здесь пять лет назад. Тогда всё было иначе.

— Ты уверен, что взял паспорта? — Алена нервно рылась в сумке, проверяя билеты.

— Да, Алён. Расслабься, всё в порядке.

— У нас пересадка короткая, а если рейс задержат?

— Всё будет нормально.

Она ещё что-то говорила, но он не слушал. Просто смотрел, как её волосы развеваются от сквозняка, как она сердито кусает губу, как её пальцы судорожно ищут что-то в кармане.

Тогда это раздражало.

Сейчас он дал бы всё, чтобы снова услышать её голос.

— Папа, пойдём?

Дарья потянула его за руку.

— Конечно, — он очнулся от мыслей, сжал её ладошку и направился к выходу на посадку.

Вокруг было полно людей. Молодые пары смеялись, делая селфи. Семьи с детьми переговаривались, делясь планами на отдых. Друзья оживлённо обсуждали предстоящий отпуск.

Максим смотрел на них и думал: «Вот так должно было быть у нас».

Он сделал глубокий вдох.

Сейчас не время для прошлого.

Впереди был новый город, новое море.

И, может быть, новая жизнь.

В самолёте пахло кондиционером и чем-то сладким – возможно, жвачкой у кого-то из соседей. Люди загружали багажные полки, сновали туда-сюда, пытаясь устроиться поудобнее.

Максим помог Дарье пристегнуть ремень.

— Всё хорошо?

— Угу, — кивнула она, вертя головой, разглядывая салон.

Она не помнила прежних полётов. Последний раз они летели всей семьёй, когда ей было всего три года.

— Пап, а если у меня заложит уши, что делать?

— Жуй жвачку или зевай.

Дарья тут же широко зевнула, проверяя совет на практике.

— О! Работает!

Максим усмехнулся.

Самолёт вздрогнул, отталкиваясь от рукава. Через иллюминатор виднелась полоска взлётной.

— Скоро взлетим, — сказал он, наблюдая, как за окном начинают расплываться огни аэропорта.

Дарья нетерпеливо заёрзала.

— Класс! Я так ждала этого!

Он смотрел на неё, и в груди сжималось странное чувство.

Он боялся, что она вспомнит мать. Что спросит.

Но она не вспоминала.

Для неё это был первый осознанный полёт.

Максим отвёл взгляд в окно.

Для него — тоже.

Когда самолёт начало потряхивать, Максим сначала не придал этому значения. Обычная турбулентность. Ничего страшного.

Но Дарья напряглась.

— Пап… — её голос стал тише.

— Всё в порядке, милая. Это просто воздушные ямы.

Самолёт снова качнуло, свет в салоне моргнул.

Дарья вжалась в кресло, сжав подлокотники.

— Папа, мне страшно…

Максим накрыл её руку своей.

— Всё под контролем. Видишь, стюардессы спокойно ходят? Если бы что-то было не так, они бы запаниковали.

Дарья медленно кивнула, но в глазах у неё всё ещё плескался страх.

— Можно я скажу тебе кое-что?

— Конечно, — он посмотрел на неё.

Она замялась, потом выдохнула:

— Я… однажды видела маму.

Максим замер.

— Где?

— В торговом центре, — тихо сказала она. — Она шла с мужчиной. Я тогда подумала, что обозналась… Но теперь…

Где-то внутри у Максима что-то дрогнуло.

— Когда это было?

— Год назад… может, больше… Я никому не сказала, потому что подумала, что это сон.

Максим сжал челюсти.

— Ты уверена, что это была мама?

Дарья нахмурилась.

— Не знаю… но та женщина была похожа…

Самолёт снова тряхнуло, но теперь Максим не чувствовал страха.

Только внутренний холод.

Аэропорт Сочи встретил их тёплым, влажным воздухом и суетой. Люди спешили к выходу, кто-то звонил родным, договариваясь о встрече, дети тянули родителей за руки, восторженно озираясь по сторонам.

Максим шагал рядом с Дарьей, держа её за руку. Он чувствовал усталость после перелёта, но мысли о сказанном дочерью не давали расслабиться.

«Я видела маму…»

Он хотел списать это на детскую фантазию. Хотел бы.

— Пап, а тут жарко! — Дарья скинула кофту, закинула её на плечо.

Максим машинально помог ей, поправляя лямку рюкзака.

И вдруг…

В толпе мелькнул знакомый силуэт.

Женщина в лёгком платье цвета кофе с молоком, с длинными, чуть вьющимися волосами, подхваченными в небрежный пучок. Она шла быстро, чуть приподняв подбородок, будто старалась не встречаться взглядом с окружающими.

Максим остановился.

Сердце гулко стукнуло в груди.

Алена?

Он не мог поверить.

Всё тело напряглось. Он смотрел, как она ловко лавирует между людьми, направляясь к выходу.

— Пап? Чего мы стоим?

Дарья с недоумением потянула его за руку.

Максим не ответил.

Женщина вдруг остановилась у стойки такси, достала из сумки солнечные очки и надела их, скрыв лицо.

Словно почувствовала его взгляд.

Словно знала, что её узнают.

Максим сжал кулаки.

Он мог подойти.

Мог позвать.

Но не сделал ни шага.

Потому что если это действительно Алена, его жизнь никогда больше не будет прежней.

Максим не мог выбросить этот образ из головы.

Женщина в кофейном платье. Солнечные очки. Спешащий шаг.

Он не сомневался — это была она.

Но что, если это просто игра воображения? Что, если это усталость, смешанная с надеждой?

Максим огляделся. Рядом у стойки авиакомпании молодой парень в форме что-то объяснял пассажирам, сверяясь с экраном компьютера.

Максим шагнул к нему.

— Добрый день. Можно на минуту?

Парень поднял глаза.

— Чем могу помочь?

Максим вздохнул, понимая, что вот сейчас он сделает то, чего не должен.

— Мне нужно проверить пассажира одного из недавних рейсов.

Парень нахмурился.

— Это конфиденциальная информация, сэр.

Максим кивнул, ожидая такой реакции.

— Я понимаю. Но это… личное. Очень личное.

Парень помедлил. Огляделся.

— Какой рейс?

— Тот, которым мы прилетели. Москва—Сочи.

Парень тихо чертыхнулся, но развернул экран.

— Имя?

Максим сглотнул.

— Алена... Алена Лебедева.

Парень быстро что-то пробежал глазами, затем нахмурился.

— Такого имени нет в списках.

Максим почувствовал, как внутри всё сжалось.

— Вы уверены?

Парень повернул к нему монитор.

— Абсолютно.

Максим смотрел на экран, где действительно не было имени Алены.

Он поднял глаза.

Тогда кого он видел несколько минут назад?

Максим стоял у багажной ленты, рассеянно наблюдая, как чемоданы один за другим проезжают мимо. В голове звучало одно и то же:

«А если это была не она?»

— Пап, наш чемодан!

Дарья дёрнула его за рукав, указывая на знакомый синий чемодан с наклейкой в виде звезды.

— Ага, вижу.

Максим вытащил багаж, поставил его на колёса.

— Теперь что?

— Теперь — в гостиницу.

Дарья улыбнулась.

— Ура!

Когда такси подъехало к отелю, небо уже темнело. Воздух был густым, тёплым, с примесью моря.

— Здесь красиво, — сказала Дарья, разглядывая светящиеся окна гостиницы.

Максим кивнул.

— Да.

Внутри он чувствовал пустоту.

«Забудь об этом», — сказал он себе.

Он устал. Устал от призраков прошлого, от вопросов, от догадок.

Сейчас он должен думать только о Дарье. О себе. О новой жизни.

Максим взял ключи на ресепшене, проводил дочь в номер.

Дарья тут же бросилась к балкону, распахнула стеклянные двери.

— Пап, иди сюда! Тут море!

Он подошёл, встал рядом.

Перед ними расстилалась чёрная, бескрайняя вода, освещённая луной.

Дарья восторженно вздохнула.

Максим закрыл глаза.

Завтра начнётся другой день.

Без прошлого. Без боли.

Только он, дочь и их новая жизнь.

Максим сидел на балконе, уперевшись локтями в перила. Внизу шумело море, его спокойный ритм перекрывали редкие всплески волн о камни. Вдалеке виднелись огни набережной — уличные музыканты, туристы, кто-то смеялся, кто-то фотографировался.

Дарья уже спала.

Он закрыл глаза, вдыхая тёплый воздух.

Сегодня был долгий день.

Но что-то в нём гудело — не давало расслабиться.

А если это действительно была Алена?

Мысль пришла неожиданно, словно волна, окатившая с головой. Он упрямо отмахнулся.

Прошлое мертво.

— Ты вообще понимаешь, сколько я трачу на тебя?!

Голос раздался справа, с соседнего балкона.

Максим машинально повернул голову.

— Я тоже работаю, Олег! — раздражённо ответила женщина.

— Работает она, — фыркнул мужской голос. — А в отпуск за чей счёт мы поехали, а?

Максим нахмурился.

Скандалы между парами его не интересовали, но что-то в голосе женщины показалось знакомым.

Он замер, прислушиваясь.

— Я устала. Просто хотела отдыха, — женщина говорила тише, но в голосе проскальзывала усталость, даже отчаяние.

— От чего ты устала? Сидеть в кафе, пока я работаю?

— Олег, перестань.

Максим не видел их лиц, только силуэты, двигающиеся за тонкой перегородкой между балконами.

Но одно слово заставило его сердце пропустить удар.

Женщина произнесла «что останется».

Алена всегда так говорила, когда спорила с ним.

Максим замер.

Что-то внутри подсказывало ему:

Он должен остаться.

И узнать, кто живёт по соседству.

Максим затаил дыхание.

Женщина говорила тихо, но каждое слово резало воздух, как лезвие.

— Ты живёшь только для себя, Олег. Ты думаешь, что мир крутится вокруг тебя, но… что останется?

Что останется.

Максим закрыл глаза.

Эта фраза — её фраза. Он слышал её сотни раз.

— О, пошло нытьё! — рассмеялся мужчина. — Слушай, мне ещё нет сорока. Вот увидишь, к этому возрасту я буду выглядеть лучше, чем сейчас.

— Конечно, — женщина усмехнулась с горечью. — Ты всегда обещаешь, но ничего не меняется.

Максим медленно выдохнул.

Он знал этот голос.

Это была Алена.

Он не мог видеть её лица, но знал её интонации, знал, как она вздыхает, как раздражённо вздёргивает плечи, когда злится.

Это она.

Она жива.

Но почему?

Почему она здесь?

С этим мужчиной?

Почему он три года оплакивал её, жил с мыслью, что её нет, в то время как она…

Максим сжал кулаки.

Он мог бы сейчас выйти на соседний балкон, постучать в стекло, сказать: «Привет, Алена. Ты не находишь, что нам есть о чём поговорить?»

Но он не сделал этого.

Потому что не был готов.

Потому что не знал, что останется от него самого, если окажется, что всё это правда.

Максим встал с балкона и бесшумно зашёл в номер. Сердце гулко билось в груди. Он хотел уйти, забыть этот разговор, убедить себя, что это просто совпадение.

Но ноги сами понесли его к двери, ведущей в коридор.

Он не мог уйти.

Он должен был знать.

Приоткрыв дверь, он затаился в тени.

Соседний номер был открыт на щелку, и сквозь неё доносились приглушённые голоса.

— Я устала, Олег. Мне надоело так жить.

Голос Алены. Чёткий, живой, настоящий.

Максим закрыл глаза, чувствуя, как в груди поднимается горячая волна.

— Опять это? — раздражённо отозвался мужчина. — Сколько можно?

— Я ухожу.

Тишина.

Потом раздался смешок.

— Ты? Куда ты уйдёшь? Без денег, без работы? Смешно.

— Не смешно, Олег.

— Да брось! У тебя никого нет.

Максим сжал зубы.

— Я найду, куда уйти. Я больше не собираюсь жить с тобой.

Послышался резкий звук — может, она бросила что-то на стол.

— Чёрт, — Олег резко выдохнул. — Делай что хочешь!

Дверь соседнего номера распахнулась.

Максим успел отступить в тень.

Олег с грохотом вышел в коридор, захлопнув дверь за собой.

Максим остался стоять, глядя на дверь, за которой была она.

Три года.

Три года лжи.

И вот она — в нескольких шагах.

Максим закрыл глаза и сделал глубокий вдох.

Что теперь?

Максим не мог просто уйти.

После того, что он услышал, ему нужно было увидеть её. Убедиться, что это действительно она.

Он вернулся в номер, сделал вид, что проверяет телефон, но на самом деле ждал.

Дверь в соседнем номере открылась.

Максим выглянул в коридор и увидел, как она вышла.

Алена.

Без сомнений.

Она была чуть худее, чем в его воспоминаниях, волосы стали короче, движения — резче, будто внутри у неё давно жила тревога, не дающая расслабиться.

На ней было лёгкое чёрное платье и босоножки. В руках — небольшая сумка.

Она быстро пошла по коридору.

Максим выдохнул и, выждав пару секунд, последовал за ней.

Она дошла до бара у бассейна и села за стойку.

Бар был полупустым. Музыка играла негромко, официант лениво протирал бокалы.

Максим выбрал место чуть поодаль, сделал вид, что разглядывает меню.

Алена заказала маргариту.

Она всё ещё пьёт маргариту…

Внутри у него что-то кольнуло.

Максим выдохнул, собрался с мыслями и подошёл к стойке.

— Один виски, — бросил он бармену и, будто случайно, скользнул взглядом по Алене.

Она не обратила на него внимания.

Он сделал вид, что задумался, затем усмехнулся и тихо сказал:

— Давно не видел человека, который пьёт маргариту с таким видом.

Алена вздрогнула.

Она медленно повернула голову, взглянула на него сквозь ресницы.

Максим застыл.

Она не узнала его.

Либо сделала вид.

— Бывает, — ответила она, поднеся бокал к губам. — Иногда маргарита — единственное, что остаётся.

Максим сжал пальцы.

Что останется.

Он усмехнулся.

— Верно. Особенно если ты предпочитаешь исчезнуть из жизни.

Алена нахмурилась, будто что-то её зацепило в его словах.

— Вы философ?

— Скорее… человек, который потерял кое-кого.

Он смотрел ей прямо в глаза.

Она выдержала взгляд, но в её зрачках мелькнуло что-то похожее на страх.

Алена отпила маргариту, медленно поставила бокал на стойку и посмотрела на Максима с любопытством.

— Потеряли кого-то? — повторила она его слова.

— Да, — кивнул он, крутя в руках стакан с виски. — Скажем так, человек пропал, а потом… будто растворился.

Она чуть напряглась, но быстро взяла себя в руки.

— Грустная история.

— Все истории — грустные, если их довести до конца, — усмехнулся Максим.

Алена наклонила голову.

— Интересная философия.

Он пожал плечами.

— Реальность.

Она молчала, обводя пальцем край бокала.

— Вы считаете, что люди исчезают просто так?

— Нет, — Максим сделал глоток виски. — Обычно это связано с деньгами.

Алена сжала губы.

— Вы не верите в то, что кто-то может уйти просто так?

— Обычно за этим стоит банальная причина, — продолжил он. — Люди не уходят от хорошей жизни. Чаще всего — к лучшей.

Она хмыкнула.

— Вы намекаете, что женщины уходят за деньгами?

Максим посмотрел на неё внимательно.

— Некоторые.

Алена покрутила бокал в руках.

— А если у женщины нет выбора?

— Выбор есть всегда, — спокойно ответил он.

Она резко посмотрела на него, словно хотела что-то сказать, но потом отвела взгляд.

— Забавно.

— Что именно?

— Вы говорите уверенно, будто сами никогда не были в такой ситуации.

Максим усмехнулся.

— Возможно, потому что я был не тем, от кого уходят, а тем, кого оставляют.

Алена замерла.

Потом глубоко вдохнула и сказала:

— Я не знаю, что делать дальше.

Это прозвучало неожиданно.

Впервые за весь разговор в её голосе прозвучала честность.

Максим посмотрел на неё.

— Что именно?

Алена отвела взгляд.

— Всё.

Она сделала последний глоток маргариты и поставила бокал на стойку.

Внутри у Максима зашевелилось чувство, которое он не хотел признавать.

Она говорила так, будто она тоже застряла в жизни, как и он.

Алена провела пальцем по краю пустого бокала, задумчиво глядя на Максима.

— Знаете, — произнесла она медленно, будто взвешивая каждое слово, — у меня странное чувство.

Максим приподнял бровь, держа лицо непроницаемым.

— Какое?

— Будто мы уже встречались.

Она смотрела на него пристально, но взгляд слегка плыл — алкоголь делал своё дело.

Максим не пошевелился.

— Возможно. Мир тесен.

Алена нахмурилась, потом покачала головой.

— Нет, не просто так. Вы… — она замолчала, словно что-то обдумывала.

Максим понял: ещё секунда — и она узнает его.

Он поставил стакан на стойку и резко поднялся.

— Что ж, был рад познакомиться, — сказал он, не глядя ей в глаза.

Алена моргнула, явно растерявшись.

— Уже уходите?

— Да. Пора.

Она не успела ничего сказать, как он развернулся и быстрым шагом направился к выходу.

В груди стучало.

Она почти вспомнила.

Только алкоголь спас его от разоблачения.

Максим вышел из бара, глубоко вдохнул ночной воздух.

Теперь у него не было сомнений.

Это Алена. Она жива.

И вопрос был только один: что теперь?

Максим шёл вдоль набережной, вдыхая влажный морской воздух. В голове шумели мысли, как волны, бьющиеся о берег.

Алена жива.

Эта фраза снова и снова всплывала в сознании.

Три года он жил в уверенности, что её больше нет. Что её тело покоится подо льдом Байкала. Что он вдовец, а Дарья — девочка без матери.

А теперь оказалось, что всё это ложь.

Но что делать дальше?

Радоваться? Искать объяснений?

Внутри всё кипело.

Он мог пойти обратно в бар. Мог потребовать у неё объяснений. Мог прямо сейчас сказать:

«Привет, Алена. Помнишь меня? Я твой муж. Ну, бывший. Или как?»

Но что это даст?

Объяснения? Он не был уверен, что хочет их слышать.

Прощение? Он не знал, способен ли на него.

Даже если он получит ответы, они принесут только новую боль.

А ему больше не нужна боль.

Ему нужна спокойная жизнь.

Дарья привыкла, что мамы нет. Она училась жить без неё.

Если он скажет ей, что мать жива, это снова перевернёт её мир.

А если Алена опять исчезнет?

Максим остановился у ограждения, глядя на чёрную гладь воды.

Нет.

Он не будет искать встречи.

Он не будет говорить Дарье.

Этот человек — больше не его жена.

Он сжал перила, глубоко вдохнул и закрыл глаза.

Завтра начнётся новый день.

И он начнёт его без прошлого.

Утром Максим разбудил Дарью раньше обычного.

— Пап… — сонно пробормотала она, щурясь от солнца. — Что случилось?

— Мы идём на пляж. Надо занять хорошие лежаки.

Дарья тут же оживилась.

— Ура!

Собрав полотенца и крем от загара, они спустились вниз.

В лифте было тихо. Слышался только мягкий гул двигателя.

Когда двери открылись на следующем этаже, вошёл он.

Высокий, хорошо сложенный мужчина в светлой льняной рубашке. Лет сорока с небольшим, ухоженный, уверенный.

Максим сразу его узнал.

Олег.

Мужчина, с которым вчера ссорилась Алена.

Олег лениво посмотрел на них, затем снова перевёл взгляд на дисплей лифта.

Максим почувствовал, как в груди поднимается напряжение.

«Он даже не знает, кто перед ним стоит».

Олег неторопливо убрал телефон в карман, скользнул взглядом по Дарье, затем чуть прищурился, посмотрев на Максима.

— Вы тоже на пляж? — бросил он равнодушно.

— Да, — ответил Максим, сохраняя спокойный тон.

Олег кивнул, посмотрел на своё отражение в зеркале, затем неожиданно добавил:

— Тут в отеле полно людей, которые не умеют выбирать правильные места.

Максим слегка приподнял бровь.

— Это как?

— Ну, занимают лучшие места, а потом весь день где-то пропадают. Территорию надо чувствовать, знаете?

Голос был расслабленным, но в нём сквозило раздражение.

Максим вдруг понял: этот человек сейчас говорил не о посторонних туристах.

Олег вышел из лифта первым, широким шагом направился в сторону бассейна.

Максим задержался на секунду, наблюдая за ним.

Ему не нужно было объяснение.

Олег злился на Алену.

И что-то подсказывало Максиму — он не привык, чтобы от него уходили.

Пляж уже начинал заполняться людьми. Туристы с утра занимали лучшие места, раскладывали полотенца, ставили зонтики.

Максим нашёл два свободных лежака под тенью пальм и расстелил полотенце для Дарьи.

— О, вот тут хорошо! — радостно сказала девочка, вытягивая ноги.

— Да, тут спокойно, — кивнул Максим, но тут же напрягся.

Всего в нескольких шагах от них лежала Алена.

Рядом с ней стоял Олег. И выглядел он так, будто был на грани срыва.

— Ты издеваешься? — резко бросил он. — Ты опять выбрала какое-то дурацкое место!

Алена закрыла глаза, потянулась за бутылкой воды.

— Олег, пожалуйста, не начинай.

— Нет, я начну! — он раздражённо провёл рукой по волосам. — Мы отдыхаем в пятизвёздочном отеле, а ты усаживаешься чёрт знает где!

— Здесь хороший вид.

— Здесь полно народа! Я говорил, что хочу уединения!

Алена молча сделала глоток воды.

— Может, просто пересядем? — предложила она устало.

— Вот именно! Почему ты не можешь сразу делать правильно?

Максим напрягся.

Олег был явно не из тех, кто умеет говорить спокойно.

Алена не ответила. Она убрала руку со стакана, провела ладонью по виску, словно почувствовала головокружение.

— Ты вообще слушаешь меня? — продолжал Олег.

Она снова провела рукой по лицу, глубоко вдохнула… и вдруг её тело обмякло.

Максим только и успел заметить, как она теряет сознание.

— Чёрт! — раздался испуганный голос Олега.

Но он не сделал ни шага.

Максим сорвался с места.

— Дашка, стой здесь!

Он подбежал, опустился на колени рядом с Аленой.

— Алена! — он хлопнул её по щекам. — Ты слышишь меня?

Никакой реакции.

— Что с ней?! — нервно воскликнул Олег, но не двинулся с места.

— Воды! — резко бросил Максим.

Олег растерянно оглянулся, затем, будто очнувшись, схватил бутылку и протянул.

Максим аккуратно вылил немного на её лицо.

Алена вздрогнула, вдохнула резко, дёрнулась.

Её глаза медленно раскрылись.

Первое, что она увидела, — было лицо Максима.

Он заметил, как в её взгляде пронеслась буря эмоций.

Но прежде чем она успела что-то сказать, он опередил её.

— Тише. Дыши ровно.

Алена посмотрела на него широко раскрытыми глазами.

Она знала, кто перед ней.

Алена заморгала, дыша прерывисто. Её глаза, полные растерянности, встретились с его взглядом.

— Максим?.. — голос был слабый, почти шёпот.

Он смотрел на неё сверху вниз, ощущая, как внутри всё переворачивается.

— Тихо, не говори.

Она попыталась приподняться, но её тут же качнуло.

— Осторожно, — он поддержал её за плечо, помогая сесть.

— Что… что случилось?

— Ты потеряла сознание, — глухо ответил он.

Олег, который всё это время стоял в сторонке, наконец-то спохватился.

— Всё нормально? — спросил он, но в голосе было больше раздражения, чем заботы.

Алена молчала, тяжело дыша.

— Я вызову врача, — бросил Олег, доставая телефон.

Максим лишь скептически посмотрел на него.

Он почувствовал, как Алена напряглась.

Она знала, что он её узнал.

Она пыталась собраться с мыслями, но в глазах всё ещё читался шок.

— Всё хорошо? — осторожно спросил он.

Алена перевела на него взгляд.

— Да… — её голос дрогнул.

Олег раздражённо убрал телефон.

— Врач будет через десять минут.

Он небрежно протянул Алене руку.

— Пойдём в номер, тебе нужно прилечь.

Алена задержалась на секунду, не двигаясь.

Её взгляд снова метнулся к Максиму.

Как будто она ждала, что он что-то скажет.

Но он молчал.

И она молча взяла руку Олега.

Максим смотрел, как они уходят по пляжу.

В груди гудело что-то тёмное и тяжёлое.

Теперь сомнений не было.

Алена жива.

Она ушла. Оставила их. Выбрала другую жизнь.

Но тогда почему в её глазах было так много страха?

Вечер был тёплым, с лёгким морским бризом, который шевелил занавески в баре отеля. Максим сидел за стойкой, не торопясь потягивал виски и думал.

О ней.

О том, как она исчезла. О том, как он оплакивал её. О том, как она вернулась, будто ничего не случилось.

Он слышал шаги ещё до того, как увидел её.

— Можно сесть?

Голос был тихим, но узнаваемым.

Максим не сразу ответил.

Вместо этого он допил виски, поставил стакан и только потом повернул голову.

Алена стояла рядом.

Всё та же. И совсем другая.

В глазах — напряжение. В руках — бокал с маргаритой.

— Не ожидал тебя увидеть, — сказал он, откидываясь на спинку стула.

Она села напротив, обхватив пальцами бокал.

— Я тоже.

Наступила пауза.

Музыка играла тихо, где-то за окном шумело море.

— Нам нужно поговорить, — наконец произнесла Алена.

Максим усмехнулся.

— Правда? Спустя три года?

Она сглотнула, опустила глаза.

— Мне есть что рассказать.

— Слушаю, — сказал он спокойно, хотя внутри всё кипело.

Алена долго молчала, потом подняла глаза.

— Я не уверена, что ты готов это услышать.

Максим чуть подался вперёд, глядя ей прямо в лицо.

— После всего, что было? Поверь, Алена, я многое готов услышать.

Она выдохнула, закусила губу, затем отставила бокал в сторону.

— Тогда слушай.

И начала говорить.

Алена провела пальцем по краю бокала, словно собираясь с мыслями.

— После рождения Дарьи у нас всё было хорошо, — начала она медленно, не глядя на Максима. — Но потом… я начала терять контроль.

Максим молча ждал.

— Я… влезла в долги.

Он чуть нахмурился.

— В какие ещё долги?

Алена вздохнула.

— Всё началось с работы. Я часто ездила в командировки, ты помнишь. Но там были не только командировки.

Она подняла глаза.

— Я познакомилась с людьми, которые предложили мне… дополнительный доход. Лёгкие деньги.

Максим напрягся.

— Что за люди?

— Неважно. Тогда я думала, что справлюсь. Но всё оказалось не так просто. — Она горько усмехнулась. — Я брала деньги, чтобы вложить, зарабатывать, а потом возвращать… но долги росли. Они не терпели задержек.

Максим крепче сжал стакан.

— Кто «они»?

Алена замерла, потом тихо сказала:

— Люди, с которыми лучше не связываться.

— И ты скрывала это от меня?

Она кивнула.

— Сначала думала, что смогу разрулить всё сама. Но потом… потом начались угрозы.

Максим почувствовал, как внутри поднимается злость.

— Угрозы?

— Да. Мне звонили, ждали у офиса, появлялись у нашего дома.

Максим напрягся.

— У нашего дома?

Алена опустила глаза.

— Да… Ты никогда не видел их, но я знала, что они рядом.

Он резко выдохнул.

— И что ты сделала?

Алена отвела взгляд, и в её лице появилось что-то ледяное.

— Я уехала.

— Уехала? — Максим не верил своим ушам. — Просто взяла и сбежала?

— Да, — её голос был почти безжизненным. — Уехала в Сибирь. Надеялась, что меня не найдут.

Она сделала паузу, потом хрипло усмехнулась.

— Но они нашли.

Максим сжал челюсти.

— И?

— И заставили вернуть деньги.

Он хмуро посмотрел на неё.

— Откуда у тебя были деньги?

Алена медленно подняла глаза.

— Не было.

Максим нахмурился.

— Тогда как ты заплатила?

Она долго молчала.

— Я не платила. Я исчезла.

Он замер.

— Что?

— Единственный выход, который я увидела, — инсценировать свою смерть.

Максим резко откинулся назад, чувствуя, как всё внутри леденеет.

— Ты… Ты инсценировала свою смерть?

Она кивнула.

— С помощью Константина Викторовича. Он помог мне.

Максим медленно провёл рукой по лицу.

— Чёрт возьми…

Алена тяжело вздохнула.

— Это был единственный способ.

— Единственный? — его голос сорвался. — Ты бросила нас. Меня. Дарью.

Она вздрогнула, но не отвела глаз.

— Если бы я не исчезла, нас всех могло бы не быть.

Максим долго смотрел на неё.

Перед ним сидела другая женщина.

Не та, что когда-то смеялась, закидывая голову назад.

Не та, с кем он строил семью.

Эта женщина уже давно жила без него.

Но его злило не это.

Его злило то, что она даже не пыталась вернуться.

Максим сидел, уставившись в свой стакан.

Инсценировка смерти.

Эти два слова не укладывались у него в голове.

Он медленно поднял глаза.

— Как? — его голос был хриплым.

Алена закусила губу, будто решая, стоит ли рассказывать дальше. Но потом всё же заговорила.

— Константин помог мне исчезнуть. Он единственный знал, что происходит. Я пришла к нему в офис, сказала, что мне грозит опасность, что я не могу оставаться в Москве.

Максим сжал кулаки.

— И он просто согласился подыграть?

— Не сразу. Но потом понял, что другого выхода нет.

Она отвела взгляд, будто не желая видеть выражение его лица.

— Мы выбрали Байкал. Оттуда сложно добраться обратно, никто не задаёт лишних вопросов. Я улетела туда под своим именем, сняла гостиницу. Потом оставила вещи, сдала документы в камеру хранения и… ушла на лёд.

Максим напрягся.

— Ты действительно ходила по льду?

— Да. Но не одна. — Она сглотнула. — Мы с Константином рассчитали время так, чтобы свидетели увидели меня у кромки. Потом я должна была уйти дальше и исчезнуть за выступом.

Она обхватила себя руками.

— Когда люди увидели, что я якобы провалилась под лёд, началась паника.

Максим тяжело вдохнул.

— Ты понимала, что тебя будут искать? Что я… что Дарья будет думать, будто ты мертва?

Алена резко подняла голову.

— А ты понимал, что если бы я не исчезла, вас могли бы убить?

Её голос прозвучал резко, даже зло.

Максим сжал зубы, молча глядя на неё.

Она продолжила тише:

— Это был единственный вариант. Если бы они думали, что я мертва, то вы остались бы в безопасности.

Он горько усмехнулся.

— В безопасности? Ты просто оставила нас, Алена.

— Я не могла иначе.

— А потом что? — он наклонился вперёд, глядя ей в глаза. — Как ты жила дальше?

Алена опустила взгляд в бокал, пальцами поводя по краю стекла.

— Я исчезла. Полностью.

Она сделала паузу.

— Я думала, что начну новую жизнь. Что так будет правильно.

Максим долго молчал.

Он осознавал, что перед ним не просто Алена, которую он когда-то знал.

Это был другой человек.

Человек, который сам выбрал свою судьбу.

Только почему тогда в её голосе звучало столько сожаления?

Максим долго молчал.

Внутри всё бурлило: гнев, обида, недоверие… и, что самое страшное, облегчение.

Она жива.

Три года он представлял её мёртвой, воображал холод Байкала, который поглотил её тело. Три года держал в себе эту потерю, привыкал к жизни без неё.

А теперь оказалось, что всё это было ложью.

Он медленно провёл рукой по лицу.

— Чёрт, Алена…

Она вздрогнула.

— Я знаю, — тихо сказала она.

— Ты даже не представляешь, через что мне пришлось пройти. Через что прошла Дарья.

Алена резко сжала руки в кулак.

— Я представляю.

Максим горько усмехнулся.

— Да? Ты представляешь? Каково это — объяснять пятилетнему ребёнку, что её мама никогда не вернётся?

Алена глубоко вдохнула.

— Я… Я скучала по ней, — прошептала она.

Максим резко поднял глаза.

Она сидела, сгорбившись, словно боялась, что он сейчас ударит её словами.

— Я скучала по ней каждый день.

Максим молчал, наблюдая за ней.

— Я хотела вернуться. Ты не представляешь, сколько раз я брала телефон, смотрела на ваш номер и…

Она опустила голову.

— Я боялась.

Максим сжал зубы.

— Чего ты боялась?

Алена медленно подняла взгляд.

— Что она меня не примет.

Она глубоко вдохнула и выдохнула.

— Как я могу появиться в её жизни после всего этого?

Голос сорвался.

— Как ты думаешь, Максим… у меня есть шанс?

Максим посмотрел на неё.

Он не знал, что сказать.

Ему хотелось сказать «нет».

Но было ли это правдой?

Может ли Дарья простить?

Может ли он?

Алена посмотрела на свой бокал, будто надеясь найти в нём ответы.

— После Байкала я исчезла, — сказала она глухо. — Жила под чужим именем. Снимала комнаты, работала официанткой, иногда уборщицей. Всё, лишь бы не оставлять следов.

Максим слушал молча.

— Это длилось два года. Два долгих года, когда я каждый день оглядывалась через плечо.

Она усмехнулась, но в её голосе не было веселья.

— А потом… их просто не стало.

Максим нахмурился.

— Как это?

— Они исчезли. Исчезли все. Кто-то попал за решётку, кто-то… — она неопределённо махнула рукой. — Просто пропали.

Она выдохнула, сцепив пальцы в замок.

— Тогда я решилась. Вернулась.

Максим сжал челюсти.

— Но не к нам.

Алена резко подняла глаза.

— Я… Я не знала, как вернуться.

Она сжала губы, потом продолжила тише:

— Встретила Олега. Он помог мне.

Максим фыркнул.

— Помог?

— Тогда мне казалось, что да. — Она отвела взгляд. — Он дал мне крышу над головой, работу… стабильность.

Максим внимательно посмотрел на неё.

— Ты его любишь?

Она не ответила сразу.

Максим это заметил.

— Я… — она провела рукой по волосам. — Я не уверена, что вообще способна на это после всего.

Она посмотрела на него.

— Но я точно знаю, что я сделала ошибку.

Максим ждал продолжения, но Алена просто посмотрела в сторону.

И в этом взгляде он увидел усталость.

Ту самую, что носил в себе он сам.

— Ты правда считаешь, что не было другого выхода? — тихо спросил он.

Алена медленно выдохнула.

— Я не знаю, Максим.

Она закусила губу, потом прошептала:

— Но если бы можно было всё вернуть…

Она не договорила.

Но он понял.

Максим почувствовал чужое присутствие ещё до того, как увидел его.

Раздался приглушённый скрип обуви по деревянному полу бара, лёгкая тень скользнула по столу, а потом раздался голос:

— Не мешаю?

Олег.

Максим поднял глаза.

Тот стоял рядом, скрестив руки на груди. Выглядел безупречно — чистая рубашка, аккуратно уложенные волосы. Но выражение лица было жёстким.

Алена напряглась.

— Олег…

— Ты, кажется, не говорила, что собираешься обсуждать прошлое, — его голос был вежливым, но вежливостью натянутой, как струна.

Алена быстро отвела взгляд.

Максим не двинулся.

Он не собирался уходить первым.

— Мы просто разговаривали, — спокойно сказал он.

Олег посмотрел на него внимательно.

— Правда?

Максим чуть склонил голову.

— Ты же сам сказал, что отели полны людей, которые не умеют выбирать правильные места. Видимо, это касается и бара.

В уголках губ Олега дёрнулась тень усмешки.

— Забавно.

Он повернулся к Алене, и его пальцы сильно сжали её плечо.

— Думаю, нам пора.

Алена коротко кивнула, не поднимая глаз.

Олег наклонился чуть ближе, его голос стал тише, но твёрже.

— Прошлое нужно оставлять позади.

Он не смотрел на Максима, но слова явно предназначались ему.

Максим усмехнулся.

— Правда? Как интересно. А если прошлое само находит тебя?

Олег улыбнулся, но глаза оставались холодными.

— Тогда его тем более не стоит впускать в свою жизнь.

Он резко развернулся, увлекая за собой Алену.

Максим остался сидеть, смотря им вслед.

И тут он понял.

У Алены не всё так гладко, как кажется.

Она испугалась.

Не него. Не ситуации.

Она испугалась Олега.

И это меняло всё.

Максим сидел в баре ещё долго после того, как Алена и Олег ушли.

Перед ним стоял стакан с недопитым виски, но он даже не замечал его.

Внутри всё кипело.

Злость. На ложь. На предательство. На три года жизни в обмане.

Облегчение. Потому что она жива. Потому что её не поглотил лёд Байкала, потому что он не оплакивал её напрасно.

Непонимание. Почему она так испугалась Олега?

Максим провёл ладонью по лицу.

Что теперь?

Рассказать Дарье? Сказать дочери, что её мать жива, что три года назад она просто ушла?

Но что это даст?

Дарья приняла её смерть. Пережила её.

Смирилась.

Если он скажет ей правду, он снова откроет эту рану.

А если Алена снова исчезнет?

Максим тяжело выдохнул.

Дарья.

Она была единственным, что по-настоящему имело значение.

Он больше не мог думать только о себе.

Ему нужно было принять решение.

И принять правильное.

Максим нашёл её на террасе отеля.

Она стояла у перил, обхватив себя руками, и смотрела в темноту, туда, где море сливалось с горизонтом.

Он не сразу заговорил. Просто стоял рядом, наблюдая за ней.

— Ты всегда так делала, — тихо сказал он.

Алена вздрогнула.

— Что?

— Когда тебе было страшно, ты уходила смотреть на воду.

Она медленно повернула голову.

— Я не знала, что ты здесь.

— А я не знал, что ты жива.

Она закрыла глаза.

— Максим…

— Дарья должна знать.

Алена резко вдохнула, обхватив перила пальцами.

— Нет.

— Да, — он посмотрел на неё внимательно. — Ты не можешь просто существовать где-то рядом, делая вид, что её нет.

— Я… я боюсь, — её голос дрогнул.

— Чего?

Она медлила, потом прошептала:

— Что она меня не примет.

Максим почувствовал, как внутри что-то сжалось.

Он знал, что Дарья изменилась за эти три года.

Она научилась жить без матери.

Но была ли она готова к тому, что мать снова появится?

— Ты не можешь просто скрываться дальше, — твёрдо сказал он. — Но тебе не нужно приходить к ней вот так, внезапно.

Алена напряжённо посмотрела на него.

— Что ты предлагаешь?

Максим вздохнул.

— Постепенно. Начни с писем. Со звонков. Дай ей возможность привыкнуть к мысли, что ты жива.

Алена медленно кивнула, но в её взгляде всё ещё было сомнение.

— А если она не захочет?

Максим посмотрел в сторону моря.

— Тогда это будет её выбор.

Алена прикрыла глаза.

— Я не знаю, что делать, Максим.

— Разберись.

Он развернулся, собираясь уйти, но на секунду остановился.

— У тебя ещё есть шанс. Не испорти его снова.

Она молчала.

Но он чувствовал — она услышала.

Максим сидел на балконе номера, наблюдая, как Дарья играет на пляже.

Она смеялась, бегала по берегу, собирала ракушки, строила замки из песка.

Счастлива.

Максим провёл ладонью по лицу.

Как ему сказать ей правду?

Как объяснить, что её мать не умерла? Что все эти три года она жила — просто не с ними?

Он не хотел разбить этот пузырь её детского счастья.

Не здесь. Не сейчас.

— Пап! — Дарья подбежала к нему, держа в руках маленькую ракушку. — Смотри, какая красивая!

Максим взял ракушку, улыбнулся.

— Очень красивая.

— Я её заберу с собой. Чтобы помнить, как тут было здорово.

Он кивнул.

— Хорошая идея.

Дарья улыбнулась и снова побежала к воде.

Максим посмотрел ей вслед.

Она была ещё слишком мала, чтобы нести на себе такую правду.

Он скажет.

Но не здесь. Не сейчас.

Пусть этот отдых останется для неё просто отдыхом.

А реальность…

Реальность подождёт.

Максим стоял на балконе, вглядываясь в море. Внизу Дарья бегала по пляжу, счастливо смеясь, а в голове у него крутились вопросы, на которые не было простых ответов.

Алена.

Теперь, когда он знал правду, он должен был решить, что делать дальше.

Она хотела вернуться в жизнь Дарьи, но сможет ли он сам снова впустить её в свою?

Максим глубоко вдохнул.

Он не был уверен.

Злость, обида, боль… Всё это никуда не делось.

Три года он учился жить без неё.

И если бы она не появилась сейчас, он, возможно, никогда бы её и не искал.

Но теперь…

Он посмотрел на Дарью.

Главное — это она.

Её счастье. Её спокойствие.

Если Дарья захочет увидеть мать — он не станет мешать.

Но он не будет торопить этот процесс.

Судьба сама расставит всё по местам.

И если им с Аленой суждено снова встретиться, это произойдёт.

Но сейчас…

Максим перевёл взгляд на горизонт, где небо встречалось с морем.

Сейчас он просто хочет закончить этот отпуск.

Без прошлого. Без решений.

Только он, Дарья и бескрайний океан впереди.

Ночь выдалась тихой. Лёгкий бриз колыхал занавески, вдалеке шумело море, а в номере слышалось ровное дыхание спящей Дарьи.

Максим стоял у балкона, прислонившись к перилам, и смотрел на лунную дорожку, простиравшуюся по воде.

Три года.

Три года он жил с мыслью, что потерял Алену.

Жил в этом горе, учился справляться, растил дочь, работал, двигался вперёд.

Теперь оказалось, что всё это время она была где-то там.

Но не с ним.

И сейчас он понимал:

Он уже не тот человек, что три года назад.

Раньше он думал, что без неё его жизнь остановилась.

Но теперь он знал — она продолжилась.

Он выжил. Справился.

И если раньше он бы всё отдал, чтобы вернуть её, то сейчас…

Он не был уверен, что хочет.

Поверить ей снова? Довериться?

Нет.

Этого уже не будет.

Максим посмотрел на спящую Дарью и тихо улыбнулся.

Она — вот его настоящее.

Она — его будущее.

Алена была прошлым.

И он не собирался в него возвращаться.

Новый этап жизни уже начался.

И впервые за три года он чувствовал, что готов идти дальше.

Без сожалений.

С надеждой.

Солнце уже начало подниматься выше, и воздух становился тёплым, прогретым утренними лучами. Максим и Дарья шли по берегу, оставляя следы на влажном песке. Волны лениво накатывали на берег, облизывая их босые ноги прохладной водой.

— Пап, смотри! — Дарья нагнулась и подняла маленькую белую ракушку. — Она идеальная!

— Давай посмотрим, — Максим наклонился.

Раковина действительно была ровной, гладкой, словно её только что отшлифовало море.

— Красивая, — кивнул он.

— Можно я её оставлю?

— Конечно.

Дарья положила находку в карман шорт и снова побежала вперёд, размахивая руками.

Максим смотрел на неё и чувствовал, как тяжесть последних дней постепенно растворяется.

Он решил провести день только с ней. Без мыслей об Алене, без вопросов, которые жгли его изнутри.

Только они двое.

Но что-то было иначе.

Дарья смеялась, прыгала по песку, но временами её взгляд становился задумчивым.

Как будто она что-то обдумывала.

Максим заметил это, но не стал торопить.

И вот, спустя несколько минут, она остановилась.

Положила руки в карманы и уставилась на горизонт.

— Пап…

— Да?

Она медлила.

Потом тихо сказала:

— А если мама не умерла?

Максим напрягся.

Она что-то чувствует?

— Что ты имеешь в виду? — он постарался говорить спокойно.

Дарья повозилась с ракушкой в кармане, потом посмотрела на него.

— Ну… если бы она вдруг нашлась. Ты бы её простил?

Максим замер.

Этот вопрос ударил.

Он не ожидал его.

Не был к нему готов.

Простил бы?

Он посмотрел на море, на горизонт, за которым скрывалось прошлое, от которого он пытался уйти.

Дарья ждала ответа.

Но он не знал, что сказать.

Максим медленно выдохнул, собираясь с мыслями. Он всё ещё не знал, что ответить дочери, когда почувствовал чей-то взгляд.

Незримое, но ощутимое присутствие.

Он повернул голову.

Алена.

Она сидела на дальнем шезлонге, чуть в стороне от остальных отдыхающих.

На ней было простое светлое платье, ноги босые, пальцы зарылись в песок.

Она не смотрела на него прямо, но было ясно, что чувствует его взгляд.

Максим замер.

Это была не та Алена, которую он помнил.

В её осанке больше не было прежней лёгкости, в движениях — расслабленной уверенности.

Теперь её тело словно всегда оставалось напряжённым, как будто жило в ожидании удара.

Волосы стали короче, а в глазах застыла осторожность, которой раньше не было.

Это был другой человек.

Перед ним была женщина, прошедшая через бегство, страх, жизнь в чужих городах.

Ту Алену, которую он знал три года назад, больше не существовало.

Максим смотрел на неё, а она — на море.

Разговор без слов.

В нём было всё:

Прошлое. Боль. Непонимание. Вопросы.

Дарья что-то сказала, но он не расслышал.

Потому что в этот момент он понял:

Теперь им предстоит решить — могут ли они вообще быть частью жизни друг друга.

Или уже слишком поздно.

Вечером, когда они вернулись в номер, Дарья улеглась на кровать, а Максим сел на балкон, глядя на свет фонарей, отражающийся в воде.

Он чувствовал себя пустым.

За весь день в голове не появилось ответа на главный вопрос: что теперь делать?

Дарья долго возилась с подушкой, потом повернулась к нему.

— Пап, ты сегодня какой-то… тихий.

Максим посмотрел на неё.

— Правда?

— Угу, — она пожала плечами. — Будто думаешь о чём-то грустном.

Максим помедлил, потом спросил:

— Если бы ты могла увидеть маму… что бы ты ей сказала?

Дарья нахмурилась.

На секунду в её взгляде мелькнуло напряжение.

Она долго молчала, потом тихо произнесла:

— Я бы спросила, почему она меня оставила.

Максим почувствовал, как сжалось сердце.

Этот детский голос… Но за ним скрывалась огромная боль.

Та, о которой она не могла говорить в детстве.

Максим накрыл её ладошку своей рукой.

— Ты скучаешь по ней?

Дарья отвела взгляд.

— Не знаю… Иногда.

Пауза.

Потом, совсем тихо:

— Но не так, как раньше.

Максим почувствовал странное облегчение… и одновременно грусть.

Дарья выросла без матери.

Но если Алена появится сейчас… сможет ли Дарья простить её?

Он сам не знал ответа.

Но теперь он понял, что выбор должен быть за дочерью.

Поздняя ночь.

Максим сидел на балконе, глядя на чёрное море, которое под мерцающими огнями казалось бесконечным.

Ему не спалось.

Мысли не отпускали.

Алена. Дарья. Прошлое, которое внезапно вернулось и теперь не собиралось исчезать.

Он услышал тихий стук в дверь.

Максим не удивился.

Он знал, кто это.

Открыл.

Алена.

Она выглядела уставшей. Тёмные круги под глазами, волосы небрежно собраны. В одной руке зажигалка, в другой — тонкая сигарета.

— Можно войти?

Он молча отошёл в сторону.

Она прошла вглубь номера, потом остановилась у балкона, открыла дверь и вышла, закуривая.

Максим скрестил руки.

— Ты куришь.

— Начала, — выдохнула она, глядя на огоньок сигареты. — Знаешь, помогает, когда живёшь в страхе.

Он прислонился к дверному косяку.

— Ты хочешь, чтобы я пожалел тебя?

Она чуть усмехнулась.

— Нет. Просто хочешь знать, как я жила?

Максим промолчал.

Она затянулась, выпустила дым и заговорила:

— Я сменила несколько городов. Сначала была в Сибири. Потом в Самаре. В Ростове. Дальше — Краснодар, Сочи.

Максим слушал молча.

— Работала кем могла. Официанткой. Администратором в дешёвых гостиницах. Уборщицей. Ночевала в автобусных терминалах, когда не хватало денег на жильё.

Она усмехнулась, но в её голосе не было веселья.

— Каждый раз, когда кто-то смотрел на меня дольше пяти секунд, я думала, что меня нашли.

Максим посмотрел на неё внимательно.

— Но тебя нашли.

Она медленно кивнула.

— Да. Не те, кого я боялась… но не лучше.

Она затушила сигарету о пепельницу.

— Олег оказался не тем, кем я думала.

Максим нахмурился.

— Что ты имеешь в виду?

Алена посмотрела в сторону, будто выбирая слова.

— Он помог мне, когда мне было хуже всего. Поддержал, дал крышу, деньги, защиту.

Пауза.

— Но взамен… потребовал абсолютного подчинения.

Максим почувствовал, как внутри что-то напряглось.

— Он…?

— Нет, — Алена покачала головой. — Он не бил меня.

Пауза.

— Просто… контролировал каждый шаг.

Максим сжал зубы.

Теперь всё стало понятно.

Почему она так боялась. Почему не сразу ушла с пляжа. Почему избегала встречи взглядом с Олегом.

Она глубоко вдохнула.

— Я думала, что потеряла всё, — тихо сказала она. — Но я всегда скучала по Дарье.

Максим закрыл глаза.

Эти слова он ждал и боялся услышать.

Он открыл глаза и посмотрел на неё.

Перед ним была не просто Алена из прошлого.

Перед ним была женщина, которая сама не знала, кем теперь является.

Кафе на набережной.

Дарья сосредоточенно размешивала сок трубочкой, не подозревая, что её жизнь вот-вот изменится.

Максим сидел напротив, не сводя с неё глаз.

Он до последнего не знал, стоит ли делать это.

Но правда всегда рано или поздно выходит наружу.

Дарья должна знать.

Он взглянул на вход.

Алена.

Она вошла тихо, нерешительно. Остановилась на пороге, огляделась, увидела их.

Максим задержал дыхание.

Дарья продолжала играть с трубочкой, пока не почувствовала что-то.

Она подняла глаза.

И замерла.

Глаза расширились, руки задрожали.

— Пап…

Максим сжал её ладонь.

— Даш…

Но она уже не слышала его.

Её дыхание стало сбивчивым.

— Это… это неправда…

Она схватила его за руку, как тогда, три года назад, когда он впервые сказал ей, что мамы больше нет.

— Пап, это неправда, да?

Максим не успел ответить.

Алена сделала шаг вперёд.

— Дашенька…

Голос её дрожал.

Но Дарья резко вскочила, стул с грохотом отлетел назад.

— Нет!

Она развернулась и выбежала из кафе.

Алена зажмурилась, вцепилась пальцами в край стола.

Максим тяжело выдохнул.

Он знал, что так будет.

Потому что Дарья уже похоронила мать однажды.

А теперь ей предстояло сделать самый трудный выбор.

Максим нашёл Дарью на пляже.

Она сидела на мокром песке у самой воды, поджимая колени к груди.

В одной руке она сжимала ту самую ракушку, которую утром подобрала на берегу.

Волны медленно накатывали, касаясь её босых ног, но она не замечала этого.

Он сел рядом.

Дарья молчала.

Долго.

— Я думала, что она мертва, — наконец сказала она. Голос был тихим, но твёрдым.

Максим смотрел на неё, не перебивая.

— Я уже свыклась с этим. Уже… привыкла.

Пальцы сильнее сжали ракушку.

— А теперь что? Как мне с этим жить? Как… как я должна её называть?

Её голос дрожал.

Она повернулась к нему, в глазах было столько боли, что у него сжалось сердце.

— Мама? — её губы дрогнули. — Она мне больше не мама.

Максим посмотрел на неё.

— Тебе не нужно решать это прямо сейчас, — тихо сказал он.

Дарья отвела взгляд в сторону.

— Я не знаю, как чувствовать себя.

Максим положил руку ей на плечо.

— Ты имеешь право на любые чувства.

Дарья прикусила губу, стиснув зубы, но всё же кивнула.

Море тихо накатывало на берег.

Они сидели рядом, и Максим знал — ей нужно время.

И этот выбор она должна сделать сама.

В отеле всё разлетелось мгновенно.

Горничные шептались между собой, бросая взгляды на Алену, когда она проходила мимо.

— Это она? — прошептала одна.

— Кто?

— Та, что типа умерла.

— Да ладно?!

— Я клянусь, я её помню! У нас же новости об этом крутили…

За стойкой бара мужчины украдкой поглядывали на Алену с откровенным интересом.

Но женщины смотрели иначе.

С осуждением.

— Как можно было так поступить с ребёнком? — негромко произнесла пожилая туристка, качая головой.

— Три года! — вторила ей другая. — Три года девочка жила без матери, а та просто… исчезла.

— Нет, я бы никогда такого не простила, — фыркнула третья.

Алена слышала всё.

Каждое слово.

Каждый осуждающий взгляд.

Каждый шёпот за спиной.

Она привыкла к страху. К бегству.

Но сейчас…

Сейчас ей впервые захотелось исчезнуть по-настоящему.

Чтобы больше никто и никогда её не нашёл.

Утро.

Алена стояла на балконе своего номера, облокотившись на перила.

Перед ней простиралось море — ровное, спокойное, бесконечное.

Но внутри неё бушевал шторм.

Прошлое не отпустило её.

Оно нашло её даже здесь, в этом тёплом, казавшемся безопасным месте.

Она слышала разговоры. Чувствовала взгляды.

Люди не забывают такие истории.

Максим.

Дарья.

Они были так близко, но в то же время так далеко от неё.

Она понимала: никакого нового начала у неё нет.

Она думала, что всё сотрётся, что можно будет построить новую жизнь на руинах старой.

Но руины всегда остаются.

В дверь раздался стук.

Алена вздрогнула, резко выпрямилась.

Сердце глухо стучало.

Она знала, кто это.

Подошла к двери. Открыла.

Максим стоял перед ней, спокойный, но серьёзный.

Он посмотрел на неё.

— Дарья хочет поговорить.

Алена замерла.

Максим выдержал паузу, потом добавил:

— Но только если ты готова её слушать.

Её пальцы невольно сжались на дверной ручке.

Она почувствовала, как что-то внутри сжалось до боли.

Она ждала этого момента.

Боялась его.

Хотела уйти.

Но не могла.

Она кивнула.

Но внутри её разрывало на части.

На следующее утро Алена стояла на балконе своего номера, глядя на бескрайнее море.

Оно было спокойным. Не таким, как её мысли.

За последние дни она поняла главное: прошлое её не отпустит.

Она могла сменить города, имена, окружение…

Но истории, как эта, люди не забывают.

Её прошлое теперь ходило за ней по пятам: в шёпотах за спиной, в осуждающих взглядах, в лице Максима, полном вопросов, на которые у неё не было ответа.

Но сильнее всего её пугало не это.

Дарья.

Её дочь.

Ребёнок, которого она бросила, чтобы спасти, а теперь — не знала, сможет ли вернуть.

Раздался стук в дверь.

Алена вздрогнула.

Почти не дыша, прошла через комнату и медленно открыла.

На пороге стоял Максим.

— Дарья хочет поговорить, — его голос был спокоен, но твёрд.

Алена почувствовала, как внутри всё сжалось.

— Но только если ты готова её слушать.

Она замерла.

Слова прозвучали просто, но она понимала их вес.

Эта встреча изменит всё.

Если она согласится — назад дороги не будет.

Прошлое уже не будет просто воспоминанием.

Оно станет реальностью.

Алена сглотнула.

Потом медленно кивнула.

Но внутри…

Внутри её разрывало на части.

Кафе было почти пустым.

Максим выбрал столик в углу, подальше от чужих взглядов.

Дарья сидела напротив, сжимая пальцы в замок.

Алена опоздала на пять минут.

Но когда она наконец вошла, девочка даже не подняла головы.

Максим видел, как Алена задержалась у двери, глубоко вдохнула, прежде чем сделать шаг вперёд.

Она села.

Раздалась тяжёлая тишина.

Дарья смотрела в стол.

Алена смотрела на неё.

Максим ждал.

Наконец Дарья заговорила, голос был ровным, но каким-то взрослым, холодным.

— Я не знаю, кто ты теперь.

Алена вздрогнула.

— Даш…

— Нет, — Дарья подняла взгляд. — Дай мне сказать.

Алена кивнула, сжимая руки на коленях.

— Я думала, что тебя больше нет. Три года. Я привыкла жить с этим.

Она стиснула зубы, потом выдохнула:

— А теперь что? Ты просто вернёшься?

Алена не знала, что сказать.

Она хотела сказать да. Хотела сказать прости.

Но это было бы неправдой.

Максим почувствовал, как у него сжалось сердце.

Дарья долго молчала, потом неожиданно добавила:

— Но я попробую понять.

Голос её дрогнул.

Алена резко прижала пальцы к губам, чтобы не разрыдаться прямо здесь.

Максим смотрел на них.

Эти двое — мать и дочь — друг другу теперь чужие.

Но в словах Дарьи был шанс.

Тонкий, шаткий, но всё-таки шанс.

Максим взял свою чашку с чаем, посмотрел на девушку, которая когда-то была его женой.

В этой истории нет лёгкого завершения.

Только время покажет, сможет ли их семья когда-нибудь снова стать целым.