Предыдущая публикация
Светлана Крючкова
Талант — это банковский кредит: если не будешь отрабатывать проценты каждый день, его у тебя заберут. Это такая плата, ты должен работать. Работать честно...
Знаете, к чему я пришла? Теперь никто никогда не узнает, что у меня творится в душе. Я вышла на работу — никого не касается, какое горе у меня и какая боль меня грызет, начиная от физической и заканчивая душевной. Я это не проявляю. Это не имеет отношения к моей работе, и никакой другой человек не обязан терпеть мое дурное настроение.
Только коту своему могу рассказать. И то не жалуюсь, он всегда радость мне приносит. Сыну младшему могу сказать, потому что мы с ним рядом все время находимся. И трем подругам, которые у меня есть. Я говорю о настоящих подругах. Но я это делаю все реже и реже.
Не принимаю людей, которые приходят на работу и начинают: у меня такое горе, у меня такое случилось... Меня Товстоногов приучил к этому. Помню, Юру Векслера увезли в четыре утра в реанимацию с инфарктом, я в 11:30 играла... Улыбалась, и смеялась, и пела на сцене. Уходила за кулисы, у меня слезы лились градом. Но зритель этого не знал. Это то, чему научила меня моя профессия. Вообще, профессия человека деформирует. Не в плохом смысле, очень часто даже в хорошем. Но она меняет нас. Она меняет артиста. Если бы я была не артисткой, я была бы другим человеком, более жестким.
Самые счастливые периоды моей жизни? У меня таких было два. И оба раза, когда я была беременна. Весь мир был во мне. Если это на первом месте, то на втором по ощущению счастья — это Школа‑студия МХАТ. Все эти четыре года познавания профессии, общение с потрясающими мастерами.
А сейчас я бываю счастлива, когда выхожу к зрителю, когда слышу от людей: «Вы помогаете жить». Это правда. Еще — когда вижу своих внуков. Моменты счастья есть. Без них жить нельзя.
У меня дома есть сауна, и когда я развелась с последним мужем, то, идя в сауну, однажды обронила своему коту: вот, Мурский, мама дожила, не с кем в сауну сходить... Он встал и пошел за мной. Теперь ходит со мной в сауну постоянно.
...Меня сейчас дети из‑за моего веса называют шарик. Я правда шарик. На длинной веревочке. Одно время Саша был тем «грузом», который этот шарик держал на земле. Потому что если бы не он, я бы улетела куда‑нибудь. Я бы не выдержала этой жизни.
Сегодня этот шарик держат уже несколько рук. Это мой младший сын, в первую очередь потому, что он со мной. Это, как ни странно, еще и лапки моего кота, который спас мне жизнь. И это не фигура речи. Он нашел то, что врачи не смогли найти, — пятнадцатисантиметровую опухоль. Томографы ее не видели, а кот нашел и дал понять, что она есть. И если бы не он, то в 2015 году я бы закончила свою жизнь. Старший сын Митя, его жена и мои внуки тоже держат меня в этой жизни.
Я настоящая бульбашка. Больше всего на свете я люблю картошку: могу есть ее утром, днем, вечером и даже ночью. Вареную, жареную, запеченную. Любую. Папа‑то у меня белорус, и у меня, наверное, генетически эта любовь передалась. Я очень ярко запомнила, как в детстве была на папиной Родине. Это Гомельская область, Жлобинский район, там есть хутор, на котором жила одна из пяти отцовских сестер. Мы жили у тетки Лиды. Мне было лет шесть, но я до сих пор глазами помню поле льна, море голубых маленьких цветочков... Еще помню, как брат с сестрой ходили на болото, резали торф. А я торф не резала, я все время им рассказывала разные истории, и тетка Лида меня за это освободила от тяжелого физического труда. Запомнила пыльную дорогу, пыли на ней было по щиколотку, она была теплая... Поэтому, когда слышу слово «Беларусь», у меня в душе разливается тепло. Мое образное мышление сразу же рисует перед глазами белорусские хатки, прохладные комнаты и их запах.
Чего хочется от жизни? Здоровья. И чтобы у детей все складывалось хорошо. А артистка Крючкова всегда хочет работы — новой, интересной и глубокой.
У меня сегодня нет родительского дома, но есть сцена. Там мне лучше всего. Когда я стою на сцене — это для меня время счастья. Мне там не надо кричать, чтобы меня услышали. Мне не нужно беспокоиться, поймут меня или нет. Я могу на ней нежно существовать. Неторопливо, несуетливо. И говорить на самом деле о том, что меня действительно волнует, и при этом чувствовать, что это так же волнует и людей, которые сидят в этом зале. Я уже давно со своим зрителем соприкасаюсь сердцами. Хочу, чтобы как можно дольше продолжалось это касание наших сердец.
Следующая публикация
Комментарии 4