Первая зима

-Посмотри-ка, сын мой, коли земля бела, и летает в воздухе белый мех,
Это значит, что в город пришла зима, и что с неба идет снег.
Повтори: на дворе зима.
-Мя.
-Посмотри-ка, сын мой, когда стекло на пруды и лужи с утра легло,
И лежит там долго, не день, не два, это значит - в город пришла зима.
Повтори: на дворе зима.
-Мя.
-Мой котенок, запомни, когда мороз - щиплет лапки, кончик хвоста и нос,
И когда на деревьях не слышно птиц, кроме желтых, до одури шумных синиц,
Это значит - стоит зима.
-Мя.
-Да нет, зи-ма.
-Мя.
-Слушай дальше. Бывает, метель метет, вихрь врывается в щели и песни поет,
Люди мерзнут, и в пледах сидят у огня. Это значит, что городом правит зима.
Сын

Старик и розы

Садовник знал, что есть на свете рай,
где, год за годом, в солнце и морозы,
уходит в небо розовый трамвай,
и зацветают огненные розы.
В своём саду, среди тенистых лип,
он слушал мир в многоголосье звуков.
А все смеялись - вот чудной старик!
Ему бы жить, да просто няньчить внуков.
Закат дома и улицы застлал...
Старик сплетал для чёрных галок сети.
"Своих детей Господь мне не послал.
Теперь цветы - мои родные дети".
В сторожке пахнет сырость и жасмин.
Спустилась ночь на землю осторожно.
Не спалось только розам у рябин -
им было очень страшно и тревожно ...
А к старику во сне явился Бог -
залез в окно и сел на подоконник:
"В моём раю есть огненный цветок.
Мне

Звёздный Мишка

Звёздный Мишка - семь жемчужин, семь горящих угольков; Звёздный Мишка ест на ужин звёздных рыб и мотыльков. В тёмном небе, в ясном небе Звёздный Мишка на виду, он один в бездонной неге, можно я к нему приду? Звёзды ближе, звёзды ярче, ночь чернее и длинней, рассыпает звёздный сварщик сотни искр и огней. Млечный путь, луна, кометы в вышине и в тишине, эти звёздные приметы говорят тебе и мне - всё доступно, всё возможно, надо только выбрать путь, и звезду поймать ладошкой, и желание шепнуть... ...Просыпаются фиалки, звёзды прячутся в рассвет, а желанные подарки то ли будут, то ли нет...

самое время...

топчется лето в прихожке пожухлых дат,
дымом шашлычным щедро летит в трубу.
смена событий,..точек координат...
вспомнить о море и "закатать губу".
хохлится вечер. морс перешёл в коньяк.
"ямбом" похныкать, скупо пустить слезу..
небо курлычит и у дождей аншлаг.
думы о вечном - дыркой в пустом тазу..
сколько их было, - бабьих багряных лет?
вечер облился охрой, - видать к теплу.
самое время нянчить клише примет,
сесть у кострища, да ворошить золу...

Не ходи за мной...

Не ходи за мной с цветочком этим аленьким,
Не дари у деревенских на виду.
Потерпи, зимой надену белы валенки,
Огородами сама к тебе приду.
Не ищи нас с ПалЕвсеичем за мостиком.
Напугал ведь до затмения сердец.
Не жена тебе. Мне восемьдесят с хвостиком –
Молода ещё тащиться под венец.
Жизнь моя течёт извилисто, но планово.
Выйти замуж ты пока не умоляй.
Обещаю, в феврале начнём всё заново,
Вряд ли Пашка доживёт до февраля.
Погляди, как густо с неба звёзды сыпятся!
Словно белый цвет черёмухи с куста.
А в реке так громко плещется не рыбица,
То Евсеич оступился у моста.
По щеке твоей слеза скользит горошиной.
Всё ещё произойдёт, не

У неба попросить твоей руки

За тёмным небом светлая печаль,
Я прихожу послушать, как ты дышишь,
И катится луна с покатой крыши,
Как полушубок с барского плеча.
Медведица покормит медвежат
И утром отведёт в медвежьи ясли,
А звёзды притомились и погасли,
И сонные под окнами лежат.
Я выбрал нас, как выбрал бы слепой
Возможность видеть свет. Мой лучик солнца,
Как страшно знать, что кто-то не проснётся —
И этим кем-то может стать любой.
Мы слишком не похожи на других.
Что дурню смерть? Да только пусть посмеет,
Я вновь сюда приду, когда стемнеет —
У неба попросить твоей руки.

Гнедой

оставляю легко за собой очаги и пороги.
и ничем не заштопать, не выправить этот изъян.
вновь один и ничей… я качусь колобком по дороге
от сусек и от бабок… свободым движением пьян.
чтоб в назначенный час прикатиться в искомое место,
не попавшись кому-то случайно на званный обед...
злые зайцы мне в спину бросают отвязные жесты,
чешут пузо медведи и смотрят задумчиво вслед....
ну а я все качусь..по наклонной...и в поисках счастья
знаю, где-то в лесу... под сиреневым пышным кустом
встречу рыжую бестию пламенно-огненной масти...
ту, что ждет с нетерпеньем, виляя пушистым хвостом

Портовый кабачок. Поют дверные петли...

Портовый кабачок. Поют дверные петли.
И крутится волчок на столике у Смерти.
Она глядит на мир — не добрая, не злая,
Не старая с косой — красивая, живая.
Заигрывают с ней весёлые матросы.
Она пьёт крепкий ром и курит папиросы.
Среди кабацких драк, о прошлом забывая,
Танцует на столе, капризам потакая.
Ровесница Луны, хранительница Феба.
На службе у Войны, Чумы, Земли и Неба.
Свидетельница драм, любви, корысти, боли.
Всегда одна. Всегда бесстрастна поневоле.
А люди — чудаки — мечтают о бессмертьи.
Она бы отдала бессмертье — уж поверьте —
За толику любви, за капельку надежды
И чуточку тепла. Но будет всё, как прежде.
Коротенький роман,

Он таял на ладони

Мне снился первый снег,
Он таял на ладони,
На серых водах рек
И брошенном бидоне.
В окошках поездов,
Забытом полустанке,
В созвездье Гончих Псов,
На пёрышках у ржанки.
На скоростном шоссе,
В зеркальном небоскрёбе,
На бомже подшофе,
На маковичной сдобе.
Снег нёс благую весть,
Что всё ещё случится,
Про нас написан текст
В финале манускрипта.
Он таял в твоём сердце,
Мне открывая дверцу…

А дождь-это прекрасно

А дождь- это прекрасно!
Под ним не видны слезы.
Он охлаждает разум и хлещет по щекам.
Ты радовалась розам?
Теперь люби и грозы.
А что душа разбита, то не видать глазам.

Те колготки, которые она искала утром, предательски волочились по асфальту..

Ольга собиралась на работу утром в окружении семьи: мужа, дочки старшеклассницы, сына-шестилетки и мамы, временно приехавшей погостить.
Дочка жаловалась, что боится сегодняшней проверочной по алгебре, сын взахлёб рассказывал о том, как он летал во сне, мужу надо было пораньше, и он, как всегда, не мог найти свои вещи, спешил и всех дёргал, а мама ... мама давала советы.
В общем-то, практически, как всегда, обычное семейное утро. Правда, Ольга колготки не могла найти долго, натянула другие, пусть и со стрелкой, но кто там видит ...
Когда повела сына в садик под его рассказы о захватывающем сне

БАЛЛАДА О ГОРДОМ РЫЦАРЕ

За высоким за забором
Гордый рыцарь в замке жил,
Он на всё вокруг с прибором
Без разбора положил.
Не кормил казну налогом,
На турнирах не блистал
И однажды перед Богом
Раньше времени предстал.
И промолвил Вседержитель,
Смерив взглядом гордеца:
— С чем явился ты в обитель
Вездесущего отца?
Есть каналы, по которым
До меня дошёл сигнал,
Что ты клал на всё с прибором.
Отвечает рыцарь: клал!
Клал на ханжеский декорум,
На ублюдочную власть
И ad finem seculorum*
Собираюсь дальше класть.
Сохранить рассудок можно
В этой жизни только так,
Бренна плоть, искусство ложно,
Страсть продажна, мир — бардак.
Не привыкший к долгим спорам,
Бог вздохнул: ну что ж, иди,
Хоче

Людмила Рубцова

Хочется чего-нибудь высокого:
То ли в принца местного влюбиться,
С питерской пропиской, одинокого,
То ли с горки в санках прокатиться.
Прикипеть душой, прилипнуть фибрами,
Зацепиться в Питере корнями,
Только все к рукам давно уж прибраны
Те, что были с белыми конями.
Как назло, и зимы-то бесснежные,
А не то б сподобилась старушка
(Господи, прости ты дуру грешную)
Прокатиться с горки на «ватрушке».

Вальс с чертовщиной

Только заслышу польку вдали,
Кажется, вижу в замочною скважину:
Лампы задули, сдвинули стулья,
Пчёлками кверху порх фитили,
Масок и ряженых движется улей.
Это за щёлкой ёлку зажгли.
Великолепие выше сил
Туши и сепии и белил,
Синих, пунцовых и золотых
Львов и танцоров, львиц и франтих.
Реянье блузок, пенье дверей,
Рев карапузов, смех матерей.
Финики, книги, игры, нуга,
Иглы, ковриги, скачки, бега.
В этой зловещей сладкой тайге
Люди и вещи на равной ноге.
Этого бора вкусный цукат
К шапок разбору рвут нарасхват.
Душно от лакомств. Елка в поту
Клеем и лаком пьёт темноту.
Всё разметала, всем истекла,
Вся из металла и из стекла.
Искрится сало, брызжет смола
Звёз

КОРМЧИЙ

Года на дне...
Придраться не к чему.
Характер выкован железный.
Ему бы счастья бесконечного,
Но бесконечны лишь болезни.
Бывал в плену,
Стоял на паперти,
Твердя молитвы, словно са́лмсы.
И на небесной чистой скатерти
Своею кровью расписался.
В его хозяйстве утварь старая,
Но знает каждая дворняга
Лицо любимое, усталое
От судьбоносных перетягов.
Не предавал он края отчего,
И, дотянув свой век до коды,
Он чем-то стал похож на кормчего,
Когда корма ушла под воду...