Предыдущая публикация
- Знакомьтесь, девочки, это моя дочь Лиза, - волнуясь, представила её нам баба Катя.
Ну, окей, дочь так дочь...
- Будешь с нами в догонялки? - предложила ей я.
- Я потом... постою пока... - растерялась она.
- Что же ты, Лизонька, - сказала ей баба Катя и ласково протянула руки навстречу девочке, - подружилась бы, они хорошие.
Лиза шарахнулась от неё также испуганно, как и от нас. Она отошла к турникам и обвилась вокруг трубы.
- Не привыкла ещё, - расстроенно пояснила баба Катя моей маме. - Дичится.
- Ну ещё бы, столько стресса пережил ребёнок. Кто её там мог любить в детском доме, - отозвалась мама.
- Дык она там полгода всего и пробыла - изъяли её у матери-алкашки, - уточнила баба Катя. - Развита девочка плохо... Я у ней давеча спрашиваю: какого цвета апельсин? И показываю на него. А она говорит - не знаю, наверное, красного? Вот тебе и фронт работ. А с сентября ей в школу, в августе семь лет уже.
- Значит, в один класс с моей Стешей пойдут, - сказала мама, - ничего, адаптируется. На всё нужно время. Я рада, Кать, что ты решилась. Прости за бестактный вопрос... но тебе сколько лет сейчас?
- Сорок девять.
- А... ну нормально. Успеешь вырастить.
Помню, я как раз пробегала мимо и услышала, что бабе Кате всего сорок девять. Выглядела она не очень, особенно на фоне моей сорокалетней, нежно-красивой мамы, и для нас, шестилетних, казалась бабушкой. Поэтому я продолжу её так называть.
Баба Катя разоткровенничалась:
- Конечно хотелось бы своего, чего тут утаивать? Дважды беременной ходила и оба раза близнецы. У меня ведь сестра-близнец - генетика. И оба раза на позднем сроке мои малыши погибали: сначала один, за ним второй следом. Как под копирку. Ну после второй беременности матка моя сдалась, врачи сказали, что шансов на беременность нет, а уж выносить так тем более. Я восемь лет пыталась смириться, но инстинкт победил, очень уж хотелось стать мамой. Уговорила мужа на усыновление.
- Правильно. Молодец. Дашь ребёнку шанс на нормальную жизнь. Главное чтобы и здесь генетика не подкачала, понимаешь о чём я... Всё таки родители алкаши, в подростковом возрасте может проявиться, когда гормоны в голову треснут.
Баба Катя верила в лучшее:
- Мне кажется, что воспитание всё же главнее и пример, который мы ей подадим. У нас в доме алкоголь только по праздникам и то чисто для вида. Я вот смотрю на неё и думаю: будет мне утешение в старости... Дочка будет. Стакан воды поднести то ладно... Главное, семью создаст, внуков увижу.
- Здесь только время покажет, - вздохнула мама. - О, гляди-ка, а Лиза твоя смелеет на глазах, вон как рванула.
Одна из девочек "запятнала" её. Все стали пританцовывать и провоцировать Лизу на игру. И вот она, поверив в нашу доброжелательность, отлепилась от трубы и стала догонять меня.
- Давай, давай, Лиза! Беги резвее! - поддержала её баба Катя.
Так мы и начали дружить. Лиза оказалась простой и весёлой, компанейской девчонкой. Мы не стали лучшими подругами, но Лиза органично влилась в наш маленький круг друзей. Особенно классно было дружить с ней зимой, потому что мама Лизы с радостью разрешала нам проводить время в их квартире.
Мы не знали, что Лиза приёмная. Никому не приходил в голову этот вопрос. Как-то раз, мне запомнилось, по улице шла очень пьяная женщина, грязная, неухоженная, с опухшим лицом. На моих глазах Лиза побледнела, затем сделалась серой, как-то сжалась вся... Женщина упала на землю возле трансформаторной будки. Лиза приблизилась к ней и долго рассматривала, возвышаясь над этим животным. Женщина промычала что-то и уснула. Лиза вернулась к нам очень серьёзная и белее, чем мел для классной доски.
- Ты зачем подошла к ней? Кто это?
- Никто... Мне показалось.
Когда мы были во втором классе, папа Лизы ушёл из семьи. Лиза так сказала:
- Он сказал, что я слишком дорого им стою. У меня дорогие лекарства и вообще... раньше всё внимание от мамы доставалось ему, а теперь мне. Предлагал сдать меня назад.
- Ты болеешь?
- Не знаю... Мама постоянно вздыхает по поводу моих органов.
- Подожди, а что значит "сдать назад"?
Лиза замялась.
- В детдом.
Нас, бывало, пугали взрослые этим страшным словом.
- Так ты из детдома?! - вытаращила на неё глаза щупленькая Кристина, девочка, с которой следовало бы быть очень осторожной по поводу личных тайн. К сожалению, мы поняли это только со временем...
- Да, девочки. Только никому не рассказывайте, ладно? Раньше у меня была другая мама. Она меня обижала, не кормила, била, забывала на улице... Я жила в другом городе, не помню уже в каком. Вы никому не расскажете?
- Клянусь! - вытянула я вперёд руку и сверху на мою ладонь положила свою руку красотка-Диана.
- Клянусь!
- Клянусь! Клянусь! - высказались все, громоздя одну на другую руки.
Сверху положила свою ручонку и Лиза. Мы расцепились со смехом. Было волнительно, что нас теперь объединяет общая тайна. На следующий день весь класс и все ребята во дворе знали, что Лиза детдомовская. Кристина всем растрепала. Мы бойкотировали её пару дней, но дети есть дети, они легко прощают мелкие грешки...
Лизу какое-то время дразнили и подкалывали, а потом слух дошёл до нашей учительницы. Она устроила небывалый разгром нашему классу, она так подробно объяснила нам что значит жить без родителей, быть ненужными никому, что даже самые отъявленные хулиганы притихли. В конце учительница, тронутая собственной речью, всплакнула и выразила мнение, что Лиза, возможно, добьётся в жизни поболее всех нас вместе взятых.
- Потому что трудности и лишения закаляют характер. Давай, Лиза, реши у доски пример, покажи какая ты умница.
Бедная Лиза, которая училась весьма посредственно, решила с горем пополам пример. Учительница подбадривала её подсказками. За решение Лиза получила первую в жизни пятёрку. Эта не вполне заслуженная похвала сподвигла её на большее рвение к учёбе. Лизе захотелось доказать, что она и впрямь что-то может! Несмотря на то, что первый и второй классы прошли где-то мимо неё, словно в соседнем здании, Лиза сцепила зубы и вплоть до седьмого класса продержалась в рядах твёрдых хорошистов.
Кличка "Килька" приклеилась к Лизе намертво в девять лет. Как-то мама купила ей футболку с рыбками, которую она очень полюбила носить. Наша Диана заметила, что рыбки похожи на обычную кильку. Так и пошло... С той поры Лиза для всех стала незабвенной Килькой. Порой я даже не сразу могла вспомнить как её по настоящему зовут...
- Слышь, Килька, тебя там бабушка ищет, домой дуй, - пропыхтел, задыхаясь от бега, пацан с нашего двора.
- Она мне не бабушка, а мама, - обижалась Килька, высвобождаясь из-под руки другого мальчика. Нам было по двенадцать и у Кильки появился первый парень.
- Даа? Ну извини. А чего она такая старая?
- А вот и не старая! Сам ты старый!
- Во сколько же она тебя родила?
- Она приёмная, балбес, это все знают! - вставила с умным видом Кристина.
Килька вспыхнула.
- Кристина, блин! - шикнула на неё я, - опять начинаешь?!
- А что такого? Разве это секрет? - удивилась Кристина.
- Благодаря тебе уже нет!
Килька припустила к дому, а мы накинулись на Кристину. Зачем вспоминает? Мы старались не поднимать эту тему, потому что Кильке она была неприятной. Баба Катя давно стала для неё настоящей мамой.
Алкоголь в нашу жизнь вошёл рано. Мы, двенадцатилетние, могли налакаться так, что боялись возвращаться домой до глубокой ночи. Хуже всего было Кильке. Она оставалась в наших потаённых местах до последнего, мать разыскивала её ночами, обзванивала наших родителей. В конце концов кого-то из нас "раскалывали" и мы приводили мать Кильки в заброшенные здания и шалаши в оврагах, и она, уже отнюдь немолодая, тащила Кильку домой на себе.
Килька делилась с нами тревогой:
- Мама сказала, что ещё раз такое будет, и она сдаст меня назад... Я не буду пить, девочки...
Но мы были ужасно глупые. Уговорами и общим весельем нам удавалось заставить Кильку сделать первый глоток... потом её уже было не остановить.
Впервые мы крупно поссорились с Килькой, когда нам было по тринадцать-четырнадцать лет. Килька катилась на дно, а нам ещё удавалось как-то балансировать между запрещённым и тем, чтобы быть хорошими в глазах у родителей. Килька же не видела берегов: для неё если нырять в воду - то с разбега, если пить - то до отключки, если гулять - то до утра... И она заявила нам, что мы "скучный отстой" и у неё появились более крутые друзья. Мы заблокировали Кильку везде, а заодно и её маму, если она вдруг решит подкатить к нам через неё.
Как-то Диана ночевала у меня дома. Мы рубились в приставку и зависали в соцсетях. Уже было поздно и мы собирались лечь спать как неожиданно мне пришло сообщение от Кильки с аккаунта в соцсетях, который Килька успела завести после нашей ссоры:
"Привет. Как дела, Стеш? Это я, Лиза. Скучаю по вам, девчонки."
- Да она не обалдела ли, коза? - взбеленилась Диана, которая всегда была более бойкая и дерзкая, чем я. - Дай-ка я ей отвечу!
И Диана ответила ей очень грубо, не церемонясь в уличных выражениях.
Ответ нас обескуражил пуще прежнего. Отвечала не Килька!
"Здравствуйте, Стефания, с вами на связи полиция. Лиза пропала, её нет дома уже вторые сутки. Не знаете где она может быть?"
Пристыженные, мы ответили, что ничего не знаем... Отсмеявшись, что так грубо написали полиции первое сообщение, мы с Дианой начали гадать куда делась Килька. На уши были подняты все знакомые. Килька словно канула в воду. Её телефон был отключен.
Полиция нашла её спустя три дня после пропажи. Килька "зависала" в какой-то квартире в ближайшем от нашего рабочего посёлка районе Москвы. Там, в состоянии абсолютного бессознания, Кильку сделали женщиной... На вопрос "как это было", она рассказывала нам, что почти ничего не помнит.
Её вернули домой грязную и в рваной одежде. Кильку рвало над унитазом ещё два дня. Мы пришли к ним в квартиру, чтобы отговорить бабу Катю отдавать её назад в детский дом. Подробностей похождений подруги мы ещё не знали. За время отсутствия Кильки женщина дважды вызывала скорую помощь из-за боли в сердце. Теперь она лежала на диване пластом, а рядом с ней, на столике, целая батарея капель и таблеток. Прибор для измерения давления вяло болтался на её руке. Она лежала, отвернувшись к стене, и плакала:
- Я тебя отдам, нет моих сил больше. Собирай вещи, Лиза. Пусть забирают тебя назад...
Килька стояла (или сидела) рядом, на коленях перед кроватью. Она обнимала мать за талию и ревела, пряча в одеяле лицо:
- Мама, ну пожалуйста, мама, я больше так не буду, клянусь, мамочка...
Мы обступили эту сломленную, уставшую женщину. Она-то, бедняга, надеялась, что, удочерив Кильку, наконец обрела счастье материнства, что старость её не будет одинокой. Она дала Кильке всё, что могла, всю накопленную за долгие годы любовь. И теперь вопрос - за что с ней так поступает Килька? Где благодарность? Где та радость о которой мечтала баба Катя? Но Килька делала это не специально, не на зло ей. Просто она была слабой. Просто подростковые гормоны угробили ей мозги, те мозги, которые так хлопотно и старательно приводила в порядок баба Катя. И мы начали наперебой умолять её оставить Кильку. Заверяли, что будем следить за ней, что и сами станем хорошими, только бы Килька осталась дома.
- Нет, нет, всё... Не могу больше, девочки... Я старалась. Больше не могу.
Килька впала в истерику. Она бросалась с безумными глазами то на меня, то на Кристину с Дианой, то опять льнула к матери... Хватала нас за футболки и кричала, сползая на пол:
- Пожалуйста, пожалуйста! Помогите мне! Я больше так не буду!
В конце концов баба Катя пошла на контакт и мы, обнявшись всем скопом, ревели, признаваясь друг другу в любви. Мы оставили их в таком виде: Килька легла рядом с матерью, прижавшись к ней всем тщедушным и дрожащим телом, а мать гладила её голову и спину, и шептала что-то успокаивающее.
- Дотяну тебя, девочка моя... Дотяну хотя бы до восемнадцати...
Мы так испугались за Кильку, что и впрямь практически прекратили баловаться всякой дрянью. На время. По крайней мере Кильке больше никто не наливал, а она не изъявляла желания выпить. Хотелось бы мне сказать, что и в учёбе Килька взялась за голову, но увы... она стала беспросветно тупой до окончания девятого класса.
- Так что там было на квартире, Килька? Расскажи хоть, - спросила Кристина, когда стало ясно, что баба Катя пока не будет её выгонять.
- Да чё... алкоголь, наркота... Я не помню. Очнулась голая, а возле меня пацан.
- Так тебя там... того???
- По-видимому да, - призналась Килька.
- Кристина, - сказали мы с Дианой одновременно, - если ты кому-то трепанёшься об этом, мы тебе лицо набьём, поняла?
- Да чтобы я!.. Да как вы можете!.. - оскорбилась Кристина.
Вскоре, однако, об интимной жизни Кильки не знал в нашем рабочем посёлке только ленивый. Ходил даже слух, что Кильку пустили в Москве "кругом". Кристина шарахалась от нас, как от прокажённых. На нашей с ней дружбе был поставлен окончательный крест. Кильку же с той поры заклеймили как доступную.
Я уехала из посёлка после девятого класса. Связь с подругами вскоре сошла на нет, но до меня всё равно долетали известия.
Диану посадили в двадцать лет за распространение наркотиков... Ей дали всего пять лет за согласие пойти на сделку со следствием. Из-за неё пересадили также нескольких наших пацанов. После выхода из тюрьмы она не вернулась в посёлок, боясь расправы - уехала к папе на юг.
Кристина к двадцати годам имела уже двух детей, а в двадцать три стала многодетной матерью. Не знаю, возможно, и ещё родила...
Я закончила институт, работаю по специальности. Вышла замуж, есть сын. Ничего интересного...
Пару лет назад я случайно встретила в торговом центре Кильку. Я знала только, что с девятнадцати лет Лиза живёт одна - бабы Кати не стало. Она стояла на кассе в детском мире. Выглядела очень хорошо, расцвела.
- Лиза... привет.
- Привет, Стеш, - улыбнулась она.
- Как ты?
- Да всё хорошо, недавно замуж вышла.
Она показала мне кольцо.
- Ух ты, поздравляю! Живёшь там же?
- Пока да. Твой мальчик?
- Да, мой... Три года нам.
- Молодцы какие. А мы пока не планируем, чуть попозже. Хотите я вам батончик пробью бесплатно по акции?
- Не откажусь.
(Автор Анна Елизарова)
Следующая публикация
Комментарии 50