Татьяна в детстве
Свои поиски я начала в 18 лет, и они продолжались долгие годы. Наконец-то я пришла к вере в 37 лет, когда оказалась в Православной Церкви. Это был очень долгий путь, и каждый раз, когда мне казалось поначалу, что я что-то нашла, в итоге оказывалось – нет, это еще не то.
Весной 2016 года настал момент, когда я в душе почувствовала, что больше так не могу. Я ощутила, что совсем не знаю Истину и нахожусь в абсолютном духовном банкротстве. И лишь потом поняла, что протестантизм в итоге приводит только к такому состоянию, опустошению.
Я переходила из одной церкви в другую, была и у пресвитериан, и у методистов, и у баптистов – у кого только не была. Делала всё, что мне там говорили: исполняться духом, говорить на разных языках, молиться, просить у Бога. Я всё это делала. Я была очень прилежной ученицей. И все равно продолжала ощущать пустоту в душе.
В итоге я вообще перестала ходить куда-либо и просто сказала: «Господи, я больше так не могу. Пожалуйста, открой мне Истину – чего бы это мне ни стоило, каким бы путем Ты ни хотел бы привести меня к ней. Я больше не могу жить без этой Истины, не вижу смысла в своей жизни».
Помню, тогда я горько плакала, для меня это было время полной духовной усталости, Произнеся эту молитву, я продолжала свои поиски, очень много читала. Как раз тогда у меня родилась третья дочь. Когда дети и мой первый муж, ныне уже покойный, спали, я даже глубокой ночью продолжала читать, читать и читать. И по чуть-чуть некоторые вещи вдруг стали словно отзываться в моей душе. Они были написаны именно православными авторами – богословами, священниками, историками.
Очень важной для меня стала статья о том, сколько православных верующих было убито большевиками. Я этого просто не знала, поскольку выросла в среде пятидесятников, которых очень сильно преследовали. Мой прадедушка провел в сибирских лагерях 20 лет. Его жена с восемью детьми жила в землянке. Они едва выжили, ели очистки от картошки, четверо деток погибли.
Мой пятидесятнический прадедушка, который пожертвовал своей жизнью ради Христа, был для меня эталоном веры. Я думала, что Истина должна быть с ним, там, в его вере, поскольку он так много пострадал за нее. В то же время мне совсем ничего не было известно о преследованиях православных. Но, причитав, что большевики убили миллионы православных людей, включая великих священнослужителей, настоящих святых, я рыдала и не могла поверить: ну как же я этого не знала? У пятидесятников меня учили, что Православная Церковь – враг нашей веры, поскольку ее считали «ветвью КГБ». Но когда я всё это прочитала, у меня начали открываться глаза. Я многое узнала об убийстве семьи Николая II, о том, как они были преданы Богу, какой святой жизнью жили, как их дискредитировала советская пропаганда, чтобы народ их возненавидел. Я очень люблю историю, и все эти вещи начали открываться для меня. Сама Россия стала казаться совсем другой страной, я поняла, как много наш народ, включая православных верующих, пережил от дьявола и коммунистов.
Все эти вещи стали мне открываться постепенно, по чуть-чуть, включая исторические факты. Я прочитала много документов об истинности Православия во времена большевиков, о том, как священники противостояли им. Прочитала о праведном Иоанне Кронштадтском, о других святых. И вдруг настал такой момент, когда, узнав всё это, я спросила: «А что мне дальше делать?»
Признаться, раньше я никогда не думала, что просьба к Господу показать Истину приведет меня к Православию. Скажу больше: я была готова прийти к любой христианской деноминации, но только не туда. Даже стало немного страшно: как я предам пятидесятничество, своего деда, который страдал за веру?
Несколько недель я мучилась по этому поводу, в душе шла серьезная борьба, была тревога. Я знала, что моей семье будет трудно пережить мой переход в Православие.
Русской Православной Церкви я тогда не доверяла, но в городе Шарлотт в Северной Каролине, где мы жили, была греческая церковь святого Нектария. Я решила пойти туда и поговорить со священником. У меня был большой список вопросов, которые задает любой протестант: про поклонение Деве Марии, молитву об усопших, почитание икон. Примерно на половине этого перечня со мной вдруг что-то произошло. Я спросила священника: «Где в Библии написано, что можно молиться за мертвых?» Никогда не забуду, как священник посмотрел в мои глаза и спокойно ответил: «А кто тебе сказал, что они мертвые?» В тот момент в моих мыслях сложились слова из моей исписанной Библии: «Кто верит в Меня, хоть и умрет – будет жить!» (Ин. 11:25). Возникло чувство, что на оставшиеся вопросы даже не нужно отвечать. Нахлынули слезы умиления и смирения, это было какое-то чудо: я вдруг осознала глубоко в душе: всё, вот оно, больше у меня нет никаких вопросов, Господь привел меня к Истине.
Прошло еще несколько месяцев, я многого не понимала, но потихонечку эти моменты стали открываться. Богородица Сама открылась мне. Я попросила Ее: «Матерь Божия, меня научили, что к Тебе нельзя даже обращаться, нельзя произносить Твое имя, что все наши прошения могут быть направлены только к Отцу, и Сыну, и Святому Духу. Твой Образ вообще не присутствовал в моей жизни. Пожалуйста, откройся мне». И знаете, потихоньку, за много-много недель, в моей душе стала открываться Ее важность, Кем Она является для нашей веры и как важно, чтобы мы Ее признавали.
Это такое чудо! Ведь протестанты, особенно из бывшего Советского Союза, очень редко приходят к Православию. Во всяком случае, я не знаю ни одного такого человека. Всё это происходит потому, что еще в советские времена Православная Церковь считалась врагом и гонителем.
Я привыкла к тому, что в протестантские церкви всегда зовут и уговаривают приходить. В Православии всего этого нет, и я словно осознала, что не один лишь человек приводит другого в веру, а Сам Бог – чудесными путями, которые для нас непостижимы. Меня никто не звал в эту Церковь, ни один человек не звал. Когда я поняла, что Истина может быть в Православии, я даже не знала, куда пойти: просто стала искать храмы в моем городе через интернет. Мне даже не у кого было спросить, и меня не человек привел к этому, а Сам Бог!
Даже больше того, когда я сказала Господу, что готова на все ради Истины, то не знала, какую цену мне придется заплатить за это. Буквально через несколько недель у меня диагностировали рак груди. Тогда я решила: «Надо поскорее идти в церковь, чтобы меня приняли в Православие».
Я думала, что умру. Значит, мне тем более нужно поскорее найти Истину. Но буквально через шесть дней умер мой муж, а не я – он разбился в автокатастрофе. Ему было всего 38 лет, мне – 37, а нашим дочерям – 9, 5 и 1 год.
И тут у меня возникает мысль: как же мне его хоронить? В протестантскую церковь идти я уже не собиралась. И слава Богу, что за пару недель до этого мы встретились с тем самым греческим священником: первым делом я позвонила ему. Вы представляете, как Господь всё устроил?
Мой муж, хоть и принял протестантизм, в детстве был крещен в Православии. И батюшка сказал: «Хорошо, мы похороним его как православного».
Вот так чудесно всё произошло.
Но дальше было больше. Через несколько недель мне предстояло идти под нож к врачам, удалять грудь. Буквально за три дня до этого православное крещение приняли три мои дочери, а меня миропомазали. В госпиталь на операцию я легла на день рождения моего погибшего мужа.
У нас в доме появились иконы. Для моих родителей и братьев это был шок. Они считают, что я немножко свихнулась из-за всех этих трагических событий и ушла от их истинной веры в заблуждение. Один из братьев (а у меня их восемь и еще одна сестра) сказал: «Ты мне больше не сестра, ты находишься в ереси». И я знаю, что мои родные до сих пор так думают, молятся за меня, чтобы я вернулась в их веру. А я молюсь за них, чтобы они пришли к истинной вере.
Потом в Шарлотте я нашла маленькую русскую церквушку в честь иконы Божией Матери «Державная», стала туда ходить. Настоятелем там был замечательный батюшка, отец Александр Логунов, который раньше служил в соборе в честь иконы Божией Матери «Всех скорбящих Радость» в Сан-Франциско, где почивают мощи святителя Иоанна Шанхайского и Сан-Францисского.
Комментарии 3