Василий Бровко признал, что он не потерпевший …
В российском уголовном законодательстве статья 163 — это преступление против собственности.
Однако, в моем случае вышеуказанная статья используется как инструмент политического давления в отношении меня, как общественно-политического деятеля. Василий Бровко, топ-менеджер «Ростеха», как мне кажется, играет ключевую роль в этом деле. Я убежден, что именно его действия привели к тому, что я оказался под следствием. Ситуация обостряется еще и тем, что я отказываюсь признавать свою вину, так как уверен и считаю, что действовал в рамках действующего закона и журналистской этики, но в отношении меня имела место настоящая провокация, и данный факт имеется в материалах дела.
Особенно странным кажется мне факт, что я обвиняюсь в преступлении, которое предполагает материальный ущерб, но сам так называемый "потерпевший", Василий Бровко, отказывается от возвращения суммы по гражданскому иску в 550 000 рублей, которая была заявлена уважаемым Василием Юрьевичем — как "ущерб" в рамках состряпанного абсурдного уголовного дела о якобы "вымогательстве". В силу закона если потерпевший по уголовной статье 163 отказывается от своей собственности, то он не является потерпевшим. Поэтому все эти действия и мотивы носят явно политически-мотивированный характер…
Подчеркну, что мои действия были частью обычной практики в российской медийной сфере (как, например, проведение пиар-кампании либо рекламной кампании публичной персоны, ее раскрутки и.т.п) и не образуют состава какого-либо преступления. Предложение сотрудничества от представителя Бровко было вполне стандартным в рамках работы над информационно-аналитическими материалами, —журналистскими расследованиями, и в частности о снятии нужных им ранее размещённых публикаций, получивших широкое общественное обсуждение, которые по их мнению (бездоказательно) имеют негативную окраску, за что в рамках коммерческих договорных отношений компенсировались, то есть за возмещение понесённых мною времени и труда в рамках журналистских расследований.
Завершая, хочется задать вопрос заинтересованным лицам: если оплата за заказные положительные публикации об имидже публичного лица, считается нормой в российской медийной индустрии, так почему же оплата за корректировку или удаление опубликованных статей, имеющих, по мнению публичных персон, возможно негативный характер и не публикацию материалов с упоминанием публичного лица по его же заказу воспринимается как уголовное преступление? В обоих случаях речь идет о формировании купленного имиджа, но почему одно действие приемлемо, а другое — нет?
Присоединяйтесь к ОК, чтобы посмотреть больше фото, видео и найти новых друзей.
Нет комментариев