Сашка…

Сашка рос в детском доме. А до этого был Дом ребёнка, Дом малютки или как его там… Сашка до школы и не знал, что есть другие дома, где живут и взрослые, и дети и всё это называется – семья. Курить Сашка попробовал в первом классе. Дружок, Лёха, принёс «чинарик», который подобрал где-то у старшеклассников. Они только по разу и затянулись. Лёха – ничего, только закашлялся, а Сашку так рвало, просто зеленью какой-то, что Лёха перепугался. Хотел вызвать медсестру, тётю Люсю, но Сашка запретил. Ничего, отлежался на травке, отдышался. С тех пор больше никогда не пробовал курить. Даже от дыма его воротило. А в третьем классе тот же Лёха принес откуда-то недопитую бутылку вина. Видно, у старших стащил, пока не видели. Тут уж не обошлось. И тётю Люсю вызывали, и в больницу Сашка попал. Что в детдоме было, это ему уже потом рассказали. И проверки были, и выговоры воспитатели получили, а директору вообще было предложено уйти с этой работы. Да и что это за директор – толстый, одышливый, в лицо никого не знал, только пробы в столовой снимал, да газеты читал в кабинете. Зато в больнице, где Сашка лежал, доктор был хороший, Иван Семёныч. Вот он ему и сказал: - Ну, повезло тебе, парень. Полнейшая аллергия на алкоголь! Не сопьёшься, стало быть! «И на сигареты тоже эта, ну, аллергия », - хотел добавить Сашка, но отчего-то не добавил. А в детском доме грянули перемены. Директоршей теперь была не сильно молодая тихая тётка. Ну, в смысле, не кричала ни на кого. Зато ремонт затеяла. Всё и носилась с этим ремонтом. Вечерами собрания устраивала – все были: и воспитатели, и завхоз, и столовская тётя Маша, и старшеклассники. Даже младших приглашали – совет держать. Как спальни устроить, чтобы всем удобно было? Как стены выкрасить, чтобы так мрачно не было? Что в пищеблоке (она так и говорила «пищеблок», столовка, значит) изменить? Как её, столовку эту, украсить? Что в комнату отдыха купить – телевизор или будем спонсоров на компьютер напрягать? Спонсоров где-то нашла, вот ведь…И всех помогать просила. Ну, кто на что способен, конечно. А через год и, правда, всё преобразилось. Сашке после школы даже домой идти хотелось. Ну, в детский дом, значит… Чисто стало, светло. Стены все картинами расписаны – где море шумит, где травка на лужку зеленеет… Одно омрачало – возле Сашкиной спальни, где они теперь только вчетвером жили, а не по шестнадцать человек, лес нарисовали. И в лесу том белки по деревьям скакали, и были те белки почти все рыжие. Как Сашка… Лёшка дразнился, и тогда Сашка, вместо того, чтобы больно стукнуть его по носу, говорил: - А вон ты ходишь… Вдалеке… И правда, вдалеке, под деревом, что-то искала медведица, а может и сам медведь, только возле него был маленький медвежонок. Лёшка, плотный и неповоротливый, похожий на этого самого медвежонка, сразу лез в драку и, конечно, получал от Сашки. Потому что Сашка хотя и был тонкий и юркий, но сильный, с Лёхой не сравнить. И ещё в детском доме завелись свежие новости. Их всех сфотографировали и сделали такие большие альбомы, где про каждого было написано, когда родился, какие способности… Сначала даже не поняли, зачем? А только стали в детский дом приезжать разные дядьки и тётки, выбирать себе ребёнка в семью. Вот им сначала альбомы и показывали. Ну, старших почти никто и не выбирал. И когда приезжали очередные тетки с дядьками, старшие уходили за заднее крыльцо, нервно покуривали (втихаря, конечно, потому что курить новая директорша запретила настрого), и посмеивались. Им тоже хотелось в семью, но кто их возьмёт-то таких оглоблей? Всем хотелось маленького. Вот и выбирали больше из первоклассников и подготовишек, тех, кто только в школу собирался. Сашка тоже уходил в свою комнату и сидел там тихо. Кто его выберет рыжего и лопоухого? Лучше не высовываться. Зато Лёха шёл в комнату отдыха и сразу садился к компьютеру, если тот был свободен, или к телевизору, и до тех пор щёлкал пультом, пока не выбирал умную передачу и сидел с серьёзным видом, вроде как всё понимает. Надеялся… Однажды Сашку позвали в кабинет директора. Он нехотя закрыл книжку про Гарри Поттера и поплёлся к директорше. «Всё равно не понравлюсь», - хмуро думал он. «Кому нужен такой? Рыжий, некрасивый… Они всё больше хорошеньких выбирают… Не ходить, что ли?» Он резко повернулся, решив спрятаться где-нибудь в кухне у тётки Маши, но неожиданно столкнулся с новой воспиталкой, Натальей Сергеевной. Она ничего, хорошая была, не вредная. - Ты куда, Найдёнов? – спросила Наталья Сергеевна. – Тебя обыскались прямо! На тебя хотят люди посмотреть, может быть, потенциальные родители… - Что на меня смотреть… Что я – рубль золотой? – ответил Сашка, заметив для себя новое слово «потенциальные». Спросить бы, что это ещё такое… - Ну, не рубль, а золотой! – рассмеялась Наталья Сергеевна, которую они за глаза называли просто Золушкой за распущенные длинные волосы.- Пойдём скорее, тебя ждут. Она втолкнула его в приемную директора, сказала: «Я сейчас» и упорхнула. Сашка присел на стул, там их много стояло, и стал ждать. Дверь в директорский кабинет была слегка приоткрыта, но Сашка сначала не слушал. А чего там слушать? Ерунду всякую… Ему стало скучно. Повертев головой, Сашка увидел стол секретаря Любаши с компьютером и разными папками, закрытый стеллаж с чем-то, наверное, страшно секретным, раз на замок закрыт. Ключ-то, правда, торчит, забыла, что ли… Больше рассматривать было нечего. Из-за двери слышались голоса, всё больше дядька говорил. Слышно было плохо, отрывочно: - ...второй брак… первый распался… не знал ничего…случайно узнал…бросила на скамейке… искали с женой…вот… нет, альбомы не надо… За дверью послышались шаги, и в приёмную вышла директорша, Ольга Павловна. - Да, вот он! Сидит себе! Заходи, Саша, мы тебя уже заждались! Сашка робко вошёл в небольшой кабинет директорши. У старого директора кабинет был большой и какой-то тусклый, а здесь… Цветов-то, цветов! И диванчики маленькие, кресла какие-то… На одном из диванчиков они и сидели – тетка эта и с ней дядька. Сашка посмотрел на них в упор – ну, что, мол, нравлюсь? И оторопел… Дядька был рыжий-рыжий…. Рыжие кудри (у Сашки тоже такие же, рыжие, но он специально стригся почти наголо, чтобы меньше дразнили), веснушки по всему лицу и вообще… Что-то знакомое было в этом дядьке… Женщина была тоже рыжеватой, но не сильно и без веснушек. Сашке её лицо понравилось, особенно когда она как-то растерянно улыбнулась и изумлённо сказала: - Даже зеркала не надо… Вот оно, отражение… Мужчина смотрел на Сашку, не отводя глаз. Сашке показалось, что он, этот рыжий дядька боится заплакать, вот и молчит. Наконец, дядька откашлялся и деревянно сказал: - Саша… Ты прости меня, что я так поздно тебя нашёл… Ты мой, понимаешь, Сашка… Мой сын… - Наш, - мягко поправила женщина. - Он ведь и рисует, знаете, мы его работы даже на конкурс отправляли, - вмешалась директорша. - Рисуешь?.. Конечно, а как же… Я ведь тоже художник… - дядька мялся и явно не знал, о чём говорить с Сашкой. Тогда Сашка сам спросил: - А семья-то у вас большая? - Семья-то? Вот мы с мамой, две дочки и… если ты к нам захочешь… - Дочки большие? Дерутся? Дразниться будут? - Дочки-то, - рассмеялась женщина. – Одна моложе тебя на два года, а вторая крошечная совсем… - Рыжие? – деловито спросил Сашка. - Да у нас все рыжие! – уже весело сказал дядька, да не дядька получается, а отец, что ли… Сашка ещё подумал для вида, посмотрел в пол, в потолок, и решительно кивнул головой. - Подойдёт. Он поднял глаза, посмотрел на них, будущих своих родителей, и неожиданно широко улыбнулся. Но прошли ещё долгие месяцы пока были, наконец, оформлены все документы. Сашка каждые выходные теперь бывал в своей семье. Он сразу так и решил - «моя семья». Ему там нравилось. Наташка, старшая из сестёр, когда он первый раз появился у них, робко подошла и спросила: - За косы будешь дёргать? Сашка посмотрел на её толстые золотистые косы и сказал: -Не… Зачем красоту портить. - Ответ художника, - хмыкнул отец. А младшая, Анютка, ещё ничего не спрашивала, она только улыбалась Сашке беззубым ртом, пускала пузыри и крепко-крепко ухватила его за палец. Волос у неё ещё не было, только рыжеватый пушок. По субботам они с отцом ходили в гараж, перебирали старую «Волгу». - Вот отремонтируем, будем на этюды с тобой ездить, на природу… - мечтал отец. А пока они ездили по воскресеньям на ближайшую станцию электричкой и рисовали лес, деревушку с церковью, колодец, кур, копошащихся в песке… - У Сашки талант, - говорил дома восхищённо отец. – Скоро меня переплюнет… - Вот и будете оформлять мои книжки, - улыбалась мать. Матерью Сашка её, правда, ни разу ещё не называл. А отца – уже. Как-то в лесу увидел огромный гриб и закричал: - Па-ап! Смотри какой! Во, вымахал! Нечаянно крикнулось, а всё легче стало теперь отцом-то называть. А как её называть, он не знал. К лету документы были все оформлены. За Сашкой приехали все, вся его семья, на отремонтированной фырчащей «Волге». Весь детдом высыпал его провожать. Ну, те, у кого родные были, уже разъехались, а те, кто в лагерь собирался, вот те и вышли. И нянечки все, и воспитатели, и директриса, конечно, и ребята… Лёха стоял насупившись. - Приходить-то будешь? – буркнул хмуро.- А к тебе можно? Сашка обернулся, надо же у отца спросить. Но рядом почему-то оказалась она… - Можно... м-мам? – спросил Сашка, краснея. Она обняла его одной рукой и ответила сразу всем: - Да, конечно, ребята, приходите! Мы только рады будем! … Они уходили к своей «Волге». Отец держал на руках Анютку, норовившую вцепиться в его рыжие кудри, впереди бежала Наташка, а Сашка так и шёл за руку с матерью… Конечно же с матерью, с мамой. У самой машины он обернулся. Вслед им молчаливо смотрели взрослые и небольшая группа ребят. И каждый думал о чём-то своём… Автор Елена Полякова

«Знаешь, папа, мне за тебя немного стыдно»…

Сын неожиданно разбогател. Построил дом за городом в элитном поселке. Не дворец, но дорогой и добротный. Купил престижную машину. Приобрел у соседей квартиру, присоединил к своей. Получилось просторное жилище. Нанял бригаду, которая сделала качественный ремонт. Откуда-то взялась гордость. С надменным видом начал рассуждать о предпринимательстве как об элите общества. Те, которые имеют деньги, по его словам, будут постепенно «облагораживаться», то есть развивать ум. Поэтому у десятилетнего мальчика появилась домашняя учительница английского языка. Ее задача – научить ребенка разговаривать по-английски – бегло и уверенно. В перспективе грамотно писать. Где-то нашел специалиста по хорошим манерам. И раз в неделю вся семья берет у него уроки. И как пользоваться хитрыми столовыми приборами, и как вести светскую беседу, и даже как одеваться. Новые русские дворяне, не больше и не меньше. Сформировался свой круг знакомых. В него вошли те, у кого деньги имеются. С ними приятно и легко, потому что свои, родные. С ними можно поговорить обо всем. Дети из этого круга учатся в элитной школе. Там они приобретают навыки современного мышления. Иногда их отправляют в Англию – в языке совершенствоваться: элита должна быть элитой. Всё на высоте. Только вот с родителями никак. Совсем никак. - Понимаешь, батя. Ты не обижайся, что с тобой и с матерью почти не общаюсь. Мое время стоит больших денег. Да и люди мы разные. Конечно, ничего общего. Отец токарем на заводе отработал. Мать тоже там – рабочей. Люди простые. Их нельзя общим знакомым показывать: со стыда сгоришь. За столом чавкают, ни одного грамотного слова не знают, одеваются, как крестьяне. И внука нельзя к ним отпускать. Нечему там учиться. Пусть ребенок вращается в блестящем и свободном обществе, а у стариков слишком много рабского в натуре, потому что они всю жизнь горб на государство гнули. И ничего не заработали. Рабы, что с них взять? Мальчика нельзя заражать прошлым. Ему нужно стать новым человеком, без совковых родимых пятен. У него нужно воспитывать чувство собственного достоинства, чтобы ни перед кем не тушевался, знал себе цену. Богатство свалилось, когда мальчику было десять лет. Прошло еще пять. Он вырос, окреп. Хорошо по-английски говорит. По всем предметам пятерки. Начал гулять. Куда-то из дома уходил. Случалось, что его по шесть-семь часов не было. Но родители вопросов не задавали, потому что это может у молодого человека вызвать чувство протеста. Он же личность. Надо ему доверять. А как иначе? Так прошел еще год. И как-то сынок не пришел домой ночевать. Позвонил и сообщил, чтобы не теряли. Ну, что ж? Видимо, девочка появилась. Деваться некуда: время свое берет. Пришел домой печальный, даже, я бы сказал, скорбный. Отец спросил, все ли у него хорошо? И получил ответ. Я знаю, что некоторые не поверят. И пусть! Это их личное дело. Наверное, они привыкли судить о жизни по себе. Так вот, мальчик сказал: «У дедушки ночевал. Его вчера из больницы привезли. После операции на шейке бедра. А бабушка поехала в сад. Там огурцы засыхают. А дедушке некому утку подавать». Отец онемел. И молодящаяся мама тоже онемела. Как шейка бедра? Как – утка? Ну-ка расскажи толком! И еще откровение. Он уже лет пять у дедушки и у бабушки бывает. Дедушка говорить не велел. А сейчас ему – все равно. Можно и сказать. И добавил: «Дед мне ночью про свою жизнь рассказал. Я чуть не заплакал. Знаешь, папа, мне за тебя немного стыдно. Ты уж не обижайся». Новый человек появился. С душой, сердцем и совестью. Приятно было рассказать... Автор: Георгий Жаркой