Ксения Петербургская

Батюшка, Вы что курите??

К одному старцу из далека приехали две женщины. Старец с ними общался на улице, но вскоре их пригласил в свою келью, чтобы там продолжить беседу. Они некоторое время общались в келье и спросили разрешения покурить. Старец разрешил. Они стали курить и вдруг слышат, что кто-то хочет зайти ему в келью и спрашивает разрешения. Женщины в испуге отдали сигареты в одну и другую руку старцу, чтобы он их подержал, а сами вышли на улицу. Тут входит матушка, и заикаясь от испуга, спрашивает: Батюшка, Вы что курите? А он ответил: Да, когда хочу, закуриваю с правой руки, когда хочу - с левой. Матушка в испуге убежала из кельи. Женщины те поняли, что произошло, и после того момента больше никогда не курили.

Как неизвестный святой спас мою маму

Муж у меня военный. И хоть живем вместе долго, а десять лет всего прошло, как нам квартиру дали постоянную. До тех пор мотались мы по гарнизонам всю жизнь. В таких условиях жили – не приведи Бог! Без отопления, без удобств… Одну зиму вообще в тайге провели, а там вода была привозная, и только на еду. Так я, чтобы помыться-постирать, снег на плите топила! Но ничего, и детишек родили, и вырастили, и дружно жили всегда. А когда первому моему сыну было два годика, забросила нас судьба на Дальний Восток, в один приморский город. Прожили мы там года три, в общежитии квартирного типа, очень хорошее было общежитие, благоустроенное. Представьте: батареи теплые зимой, горячая вода, санузел. Детский сад рядом, военчасть через две улицы. Для меня после всех мытарств это был курорт! Я втайне надеялась, что мужа тут и оставят навсегда, и мы, наконец, обретем свой угол. Все, впрочем, к тому и шло. Одно смущало: мама моя и сестра младшая (она еще в школе училась тогда) слишком далеко – в Калинине, на другом краю страны. Случись чего – а мне ехать целую неделю: денег на самолет у нас не хватит: у военных-то и тогда зарплата мизерная была. Верно говорят: чего боишься, то обычно и бывает. И вот как-то муж ушел на ночное дежурство в часть, я ребенка спать уложила, и сама в постель уж легла, а тут в дверь сильно так застучали. Я испугалась, думала – землетрясение (там частенько трясло). Подскочила, открываю – стоит перепуганная вахтерша и говорит, что меня срочно вызывает Калинин. У меня сердце в пятки ушло. На ватных ногах подошла к телефону. Звонила сестра. – Ксюша, родная, срочно прилетай, мама в больнице, при смерти! – сквозь слезы сказала она. – Сейчас же поезжай в аэропорт и первым рейсом, слышишь, первым рейсом! – Да, да, сейчас еду! – пообещала я. Это был удар, но за время военной жизни я научилась собираться перед лицом горя. «Так. – решила я. – Сейчас пойду по соседям, занимать деньги. Потом – в часть, к мужу, уже с чемоданом. Он даст машину. Потом – в аэропорт и на самолет до Москвы. От Москвы до Калинина возьму такси, так будет быстрее…». Но этот четко выстроенный план действий рухнул в одно мгновение: я вдруг вспомнила, что из нашего города самолет до Москвы летает только раз в неделю, по вторникам! А сегодня была среда… Что же делать? В отчаянии я выбежала на улицу и понеслась в часть к мужу. Может, он что-нибудь придумает? Но часовой сказал, что в порту ЧП, муж уехал для разбирательства, и когда будет – неизвестно. Я заплакала и пошла обратно. Я брела, беззвучно рыдая, и сквозь слезы не разбирала дороги. Вдруг передо мной оказалась стена какого-то старинного здания. Я оглянулась и увидела, что зашла в какое-то незнакомое место. Слева был сад, впереди шумело море, а зданием, в которое я уперлась, оказалась какая-то церковь. Надежда вспыхнула в моей душе. «Молиться! Надо молиться!» – только и думала я. Конечно, церковь ночью была заперта, но меня это не остановило. Я зашла на крыльцо. Над входом в церковь поблескивало стекло какой-то иконы – в темноте было не видно, какой именно. Я упала перед ней на колени. «Неизвестный святой, или святая, – молилась я. – Помоги мне! Спаси мою маму!». Не знаю, сколько я простояла перед этой иконой, помню лишь, что ко мне подошел какой-то человек в длинном одеянии (священник или дьякон, не знаю), успокоил и велел мне идти домой. «Дома тоже можно молиться» – сказал он. «Иди, а то дочка проснется и будет плакать без мамы». Его слова придали мне сил. Я нашла дорогу домой, и остаток ночи молилась теми же словами, как и у церкви. Я повторяла их, как заклинание: «Неизвестный святой! Помоги мне, спаси мою маму!». Утром вновь позвонила сестра. Я спускалась вниз, к телефону, со страхом. Неужели случилось худшее? Но голос сестры был радостным и несколько удивленным. – Ксюшенька, мама жива, и теперь поправится! – возбужденно кричала она. – Ночью был криз, врачи думали – конец, но она выкарабкалась! И теперь веселая, разговаривает, смеется! Самое страшное позади! Моя молитва помогла! Но люди забывчивы и легкомысленны! Как только беда прошла стороной, я позабыла о неизвестном святом, и о своих ночных молитвах тоже забыла. Но мать я все же навестила – приехала поездом. Маму к тому времени уже выписали, и она сама встретила меня на вокзале. В честь моего приезда, но в первую очередь, по поводу маминого чудесного выздоровления мы устроили дома праздник, позвали родственников и соседей. – Мамочка, я так перепугалась! – сказала я, когда гости разошлись, и мы остались втроем с мамой и сестрой. – Я думала, что уже тебя не увижу. Как хорошо, что врачи вовремя спасли тебя! – И я так думала, доченька! – вздохнула мама. – Но, слава Богу, все обошлось, только вот спасли меня не врачи, а неизвестный святой. – Кто? – вскрикнула я. – Как это – неизвестный святой? (Я сразу вспомнила, как стояла на коленях у церкви в ту ночь, как молилась потом дома до утра!) – А вот так. – ответила она. – Ночью так кольнуло мне в сердце, что в глазах огоньки заплясали, лежу – задыхаюсь, и никого рядом нет… Ну все, думаю, пришел мой час… Стала уж с жизнью прощаться, как вдруг вижу: в палате что-то засияло, и сквозь этот свет склоняется надо мной какой-то старик бородатый, а лицо у него строгое, а глаза такие добрые, прямо светятся. – Не бойся, – говорит. – Ты не умрешь, я за тебя молюсь. – Кто ты? – спрашиваю. А он улыбнулся так ясно и отвечает: – Я – неизвестный святой. И тут мне стало легко-легко, и боль отпустила, и задышала я полной грудью. Я, было, думала, что уже и смерть пришла, раз нет боли. А потом сияние растворилось, ушло, и вижу – палата освещена, вокруг меня врачи, медсестры, и вид у всех такой скорбный. «Здравствуйте!» – говорю им. Ты бы видела их реакцию! Они думали – все, умерла я, в морг собрались везти, а я им – здравствуйте! Тогда и я маме рассказала, как в ту ночь молилась неизвестному святому. Но кто же он такой? – недоумевали мы. И я пообещала маме, что сразу по возвращении на Дальний Восток найду церковь и узнаю, какой святой был на той иконе над дверью. А пока мы решили просто сходить в храм и поставить ему свечку. И там, на одной из икон мама узнала человека, который явился ей в сиянии света. Это был Сергий Радонежский. Ксения, Тверь