с самыми глазами человечьими,
ушами,родинками,обычным ртом.
он слегка волнуется, нелепо жмется, вздыхает с трудом.
а внутри у него — целый дом.
и леса на сотню миль вокруг простираются.
Вот допустим: вид потрепан, пафоса лишен,нерадив.
но подобный ему не станет добычей морских ундин.
В замке ветхом на стенах две тысячи пыльных картин.
И симфонии Баха со скрипкой Вивальди
переплетаются.
Вот допустим: тебе нравится человек.
он не ортодоксальный еврей, не грек.
не работник морга,
даже не рок-звезда.
Ему невдомек, чем отличается хрупкая слюда и горная слюда.
И когда под уставшими ногами скрипит земля,
он не всегда знает идёт куда. сомневается.
Предположим: бесперспективный работник, ни капельки не атлет.
Но в лепрозории обугленной души негасим яркий свет.
По углам распиханы фантики щуршащие от конфет.
И пускай на кухне аромат маминых пирогов и котлет
на ближайшую декаду лет
поселяется.
Дом увит плющом, крапива зловеще растет извне.
И в саду тюльпаны черные по весне.
Звездный отряд медведицы становится в строй.
В полночь птица филин кружится над головой,
прокурлыкав, напомнит, что все непременно обернётся золой.
Человечество — окунь на времени блесне.
Вот допустим: ты стоишь на пороге.
нерешительность — просто очередной вид оков.
И пытаешься ручку нащупать, присутствие дверных позвонков,
давно неработающих звонков.
Ты построишь себе шалаш у дома. разобьешь ночлег.
будешь песни орать,
хлебать под окном вино.
Только человек воздвигнувший дом внутри — не откроется все равно.
Присоединяйтесь к ОК, чтобы подписаться на группу и комментировать публикации.
Нет комментариев