Предыдущая публикация
В деревне нашу бабу Таню уважают все – до пенсии она работала акушеркой.
Нет в округе такой семьи, где Татьяна Леонтьевна не приняла бы ребёнка.
Сама себя она величает "женчина с гвоздём", но бахвалиться не любит
и считает, что ничего особенного в жизни не сделала.
День рождения бабы Тани в разгар лета – в июле. Когда у бабушки близится юбилейная дата, интересно наблюдать за подготовкой к этому событию.
Начинается с того, что наш папа говорит:
- Мам, через два месяца твой юбилей! Собирать-то народ будем? Чего из города привезти? Винограду, балыка, ананасов?
Баба Таня всплёскивает руками: она вся в заботах, ей не до себя и тем более
не до грядущих именин.
- Бог с тобой, кого "собирать"? Што за праздник? Да какой это юбилей – мне всего шкафырнадцать с осьмушкой! Ничего делать не буду. Приглашу вон Майю да Катю, да вы приедете. С тем и посидим.
Майя и Катя – близкие бабушкины подруги, они тоже работали в больнице. Папа прячет улыбку и подмигивает нам, словно намекает: "Запомнили, да? Погодите, скоро начнётся! Баба Таня всем даст гвоздя!"
Целую неделю бабушка повторяет, что никаких застолий не планирует.
Всё будет скромно и тихо.
– Катенька да Майюшка придут, и ладно… - говорит она. – Ну, Веру Петровну позову. Кого ещё? Алексея Михалыча по-соседски позвать хотела, но он же опять напьётся как саратовский бабай! От греха его, он
с моим дедом опосля наверстает. Вместес вами за стол наберётся восемь персон. Больше ни-ни!
- А если Валера из Ижевска приедет? – спрашивает мама.
- Приедет – приму, во дворе не оставлю.
С Валеркой и евонными будет нас двенадцать, - подытоживает бабушка. – Сядем на кухне, все поместимся. По ложке кашки да по рюмашке, вот и день рожденья у старухи.
До дня рождения остаётся месяц. Бабушка по-прежнему делает вид, что
не готовится к торжеству, однако мы
с сестрёнкой наблюдаем в доме еле уловимые перемены.
Мы замечаем, что дедушка подновил
и почистил все столы, сваленные в амбаре. В кладовке прибавилось мешков, а на летней кухне едко пахнет чем-то острым, скипидарным, горьковатым. Значит, дедушка начал загодя гнать самогон.
- Нам допьяна не надо, по рюмочке-две! – уверяет бабуля. – И это… Коль, свози меня до села закупиться? В нашем-то магазине шаром покати.
- Поехали, мама, - папа снова подмигивает нам. – А чего надо-то? Позвонила бы – я б давно привёз.
- Дык чо, чо… - бабушка роется в карманах. – Гречки да соли, вот чо!
Иди, заводи свою дребезжалку! Я ещё эти… как их… оливки я хотела, во! Да я записала тут себе…
Из кармана баба Таня извлекает многократно сложенный огромный листок, исписанный с двух сторон. Это перечень необходимых продуктов на "маленькие именины". Становится ясно: даром времени она не теряла.
- Тут добавилось кой-кого, - бабушка пересматривает имена приглашённых, нацарапанные сбоку. – Майя да Катя –
это понятно. Вера Петровна, потом Кузьмовна с невесткой, да трое Сандыкиных… да соседа Лексея Михалыча, дед упросил позвать. Хоть
и напьётся он, холера, непременно!
Итого семнадцать душ. Поехали.
Одной поездкой дело не ограничивается. Папа превращается в снабженца-извозчика. С каждым днём бабушка умудряется припасти то и это, и постоянно беспокоится, что чего-нибудь не хватит.
- Значит, пир всё-таки будет? – подтрунивает папа.
- Окстись, какой пир? – сердится бабушка. – Еле-еле двадцать человек… да ещё двоих пригласила. Посидим часик-другой – и вся тебе гульба. Лишь бы Алексей Михалыч раньше срока не напился как саратовский бабай…
Папа смотрит в угол, где поблёскивают трёхлитровые банки с отборным самогоном. Пятнадцать банок! Я пока не умею умножать числа, но догадываюсь, что это довольно много.
– Сорок пять литров первача! – говорит папа. – На двадцать человек гостей, минус дети… н-да… маловато будет. Что тут пить-то? Только разговеться.
Входит дед. Тащит в корзине ещё четыре банки, ставит их в шеренгу с остальными.
– А пятьдесят семь не хошь? – спрашивает он, довольный. – И эт-та ишшо не всё… Ишшо замесочка будет.
Наша мама хватается за голову при виде такого алкогольного изобилия.
- Куда столько? – бормочет она.
- Гости посуху не ходят, - говорит бабушка просто. – Забыла сказать – я же Свету ещё пригласила…
И показывает под столом два ящика магазинной водки. Очевидно, эти двадцать литров куплены персонально для Светы…
Накануне "дня рождения, которого не будет", свет не гаснет до утра. В работу вовлечены все, кроме детей и кошек. Женщины режут, стригут, жарят и парят. Картошка, томаты, рыба, тазы салатов, корыта пельменей…
Сумрачный дед коптит во дворе откормленного поросёнка. В огонь
падают шипящие капли жира.
- Поросёнок-то нынче мал, - ворчит дед. – Щуклея, а не поросёнок. Тут и одному укусить нечего.
При этом румяная туша "щуклеи" размером с хороший бочонок. Когда дед садится на корточки – он целиком скрывается за ней. Видимо, празднику всё-таки быть.
***
Июльский солнечный день. После обеда накрываются столы… нет, не на кухне и даже не в большой комнате. Столы выстраиваются во весь двор, уходя почти за горизонт. На них постланы все скатерти и простыни, какие нашлись в бабушкином чулане.
Подходят и подъезжают гости. Сколько там бабушка планировала пригласить "на шкафырнадцатилетие"? Пятнадцать человек? Двадцать? Нет, гостей столько, что я сбиваюсь на шестом десятке! А они всё идут и идут. Всех наша именинница знает поимённо, каждому поклонится: "спасибо, дорогие, что не отказали!"
В том числе соседу Лексею Михалычу, который "вечно напьётся как саратовский бабай и себя не помнит".
И вот – наша именинница. Усталая, но счастливая, в нарядном сарафане, помолодев на четверть века, баба Таня восседает во главе стола. У неё даже
губы подкрашены. Оглядывая толпу, бабушка замечает каждый мало-мальский непорядок. Заботится, чтоб у всех была ложка, салфетка, кружка и полная стопка, и никто не был обделён хозяйским вниманием.
Гости поздравляют виновницу торжества. Говорят тосты, разворачивают подарки. Целуют бабу Таню в обе щёки, и на глазах нашей бабушки выступают радостные слёзы. Душевно-то как в "узком кругу"!
…далеко за полночь над деревней по-прежнему поёт баян и бабушкин голос выводит любимую песню. Сладко, звонко, без единой помарочки. А после песни ещё будут солёные частушки, забористые, с огоньком.
Это значит – баба Таня, наконец-то, напилась, как саратовский бабай. Вместе
с Алексеем Михалычем.
© Дмитрий Спиридонов
#истории
#рассказы
Следующая публикация
Комментарии 2