Одна из самых пронзительных и щемящих лирических песен в репертуаре Великого советского шансонье,
лауреата Сталинской премии I степени, народного, по сути, артиста СССР (подготовленный Указ Президиума Верховного Совета СССР не был подписан в связи со смертью артиста) Марка Наумовича Бернеса называлась «Когда разлюбишь ты», спетая им незадолго до ухода.
Поэтесса Инна Гофф, автор слов песни, так вспоминала о её рождении:
«Как-то певец обратился ко мне с просьбой, чтобы я написала о любви, и хорошо бы с какими-то размышлениями. Он меня не торопил, но напоминал при случае каждый раз – и в телефонном разговоре, который вёлся совсем по другому поводу, и где-нибудь в компании, за дружеским ужином, вдруг спрашивал:
– Ты помнишь, о чём мы с тобой говорили? Ты что-нибудь делаешь?.. (Он говорил мне «ты» а я ему, по-старшинству – «Вы».)
– Ты что сейчас делаешь? Я хочу, чтобы ты послушала.
Небольшая пауза, и после первых музыкальных тактов голос Бернеса:
– Тебе слышно?
Так было несколько раз. На магнитофоне у него почти всегда стояла какая-нибудь новая лента с музыкальной записью, которой он в данный момент восхищался. Заставляя меня слушать песню, которая нравилась ему, он как бы направлял мои поиски в нужное русло.
– Ну как? – спрашивал он торжествующе, когда музыка в трубке умолкала. – Вот бы что-нибудь в этом духе.
В последние годы Бернеса особенно привлекала песня с раздумьями о жизни. Он искал, выбирал, переделывал, иногда отбрасывая лишние, на его взгляд, строфы и переставляя другие. Самые лучшие стихи не всегда должны и могут стать песней. Естественно, что многие из философских стихов, положенных на музыку, не поются. У меня не было готового текста. По-прежнему моим главным занятием была проза. Прошло не меньше полугода, пока я не показала Бернесу слова новой песни.
Когда-то в Музее Огюста Родена в Париже на меня произвела сильное впечатление одна из его работ
– «Любовь уходит». Мне запомнилась поза отчаяния. Это безысходность человека, от которого уходит не любимая женщина, а любовь. Человека, который разлюбил…
Думая о новой песне, я вспомнила об этом. Как всегда, конечно, добавилось своё, пережитое. Все это слилось в формуле:
Не бойся, если вдруг тебя разлюбят,
Куда страшней, когда разлюбишь ты…
Впоследствии песня и была названа – «Когда разлюбишь ты».
С Бернесом мы договорились, что я отдам слова композитору Эдуарду Колмановскому. Когда музыка была написана, получилось так, что Бернес услышал её раньше меня. Он сказал, что музыка хорошая. Но сказал это как-то слишком спокойно. Зато дня через два он позвонил от Колмановского и сказал радостно:
– Потрясающая мелодия! То, что нужно!
Как будто речь шла совсем о другой музыке. Так оно и оказалось. Обсуждая новую песню, они о чём-то заспорили, и тогда Колмановский вдруг сказал:
– А можно петь на такой мотив.
Это была музыка из фильма «Весна на Одере», над которым он в то время работал, там она звучит без слов.
В этих коротких заметках я хотела показать, как работал Бернес с авторами.
Именно эта работа отличала его от других вокалистов, почти механических исполнителей той или иной песни.
Страстное, горячее желание получить новую песню – и не любую, а определённую, и не любого, а именно этого автора – вызывало ответное чувство, которое трудно назвать иначе чем чувством долга. Возможно, что и без участия Бернеса эти песни и многие другие были бы написаны. Написаны когда-нибудь. Но «когда-нибудь» очень часто означает – никогда.
Наше знакомство с годами перешло в дружбу, ненатянутую и естественную, поскольку в ней допускались критика, юмор, и отсутствовала часто встречающаяся в артистической среде лесть. А главное – возникла эта дружба на деловой основе. Полагаю, что деловая основа в отношениях с людьми всегда играла для Марка Бернеса немалую роль. Не потому, что он был человеком слишком рациональным.
Просто он больше всего любил своё дело и всё, что как-то было с этим связано».