А в этот день шёл «Мишин юбилей» — спектакль, который игрался на аншлагах и приносил театру деньги, поскольку в нем были заняты Мягков, Вознесенская, Невинный, Гуляева, Любшин.
Я тихо пробираюсь на сцену. Там Табаков репетирует, ходит, произносит реплики Мольера в сцене с Мадленой — Гундаревой. Режиссер Адольф Шапиро сидит в зале за режиссерским столиком. Пользуюсь паузой и шепчу: «Звонила артистка Лаврова, что делать?» Табаков говорит: «Что хотите — то и делайте. Спектакль должен состояться».
Я открываю программку, там написано: «режиссер — Николай Скорик».
Смотрю в телефонный справочник, звоню.
«Здравствуйте, Николай Лаврентьевич. Так-то и так-то».
Он говорит: «Я вас не знаю».
«И я вас не знаю. Но сегодня спектакль «Мишин юбилей», а артистка Лаврова заболела. Поэтому необходим ввод»
А он мне говорит: «Не знаю, как вас зовут, но это невозможно, никто не придет».
«В каком смысле — не придет?»
«Вы с ума сошли, девушка? Вы думаете, Мягков придет делать ввод? Невинный придет?»
Я говорю: «Все придут». И скорее кладу трубку.
Каждому позвонила, сказала: «Пожалуйста, вы должны быть в час дня на вводе».
Один артист меня послал. Сказал: «Не звоните сюда больше никогда». Я перезвонила. В итоге они все пришли!
И тут понимаю: а вводить-то кого?
Я опять иду к О легу Павловичу.
Он: «Мирошниченко давай введем. Она в труппе или нет?»
«Сейчас узнаю».
Незадолго до этого события Ирину Мирошниченко вывели из труппы (причину не ведаю до сих пор) и она была на разовых контрактах. И очень от этого страдала.
Звоню Мирошниченко: «Ирина Петровна, надо приехать, будет ввод». И это был единственный человек, который мне обрадовался: «Лапушка, милочка, солнышко, как вас зовут?»
Никто моего имени, конечно, не запомнил. Невинный один спросил: «Как ваша фамилия? Хенкина? У вас родственник артист был?» Я говорю с гордостью: «Да, это мой дедушка». Он: «Плохой был артист».
«Ура, — думаю. — Я влилась в этот коллектив».
Только я не знала, что надо поднять еще и постановочную часть. Полагала, что если спектакль сегодня, то декорацию уже собрали.
А оказывается, нет.
Все уже узнали, что Лаврова заболела, и ушли домой. Информация в театре распространяется моментально. И я стала звонить завпосту, помрежам.
В репертуарную часть звонить было бессмысленно. Когда я туда звонила в течение целого года, мне отвечали: «Мы вас не знаем, сюда не звоните».
А главный администратор говорила: «Кто вы такая, чтобы нами распоряжаться?» Я отвечала: «Да нет, я не хочу вами распоряжаться, просто меня Олег Павлович просил, чтобы я вникла». И она говорила милым голосом: «Будьте вы прокляты».
И вот все пришли. Даже постановочная часть.
И всё смонтировали. Процесс пошел.
И вдруг — к чему я совершенно не была готова — звонит Татьяна Лаврова.
И говорит мне: «Милочка, я выздоровела. Надо вам распорядиться, чтобы за мной прислали машину. Я буду играть спектакль».
Я в ужасе, не знаю, как поступить. Но собрала всю волю в кулак: «Извините, Татьяна Евгеньевна, но сегодня спектакль будет играть Ирина Мирошниченко».
Она ответила: «Чтоб ты сдохла». И повесила трубку".
Текст: Ольга Хенкина о своём первом дне работы в МХТ им. Чехова.
Комментарии 2